«Не знаю всех причин предательств, которые случались, поэтому всех предавших меня прощаю»: 9 дней назад ушел из жизни режиссер Виталий Малахов
Прощание с режиссером прошло в стенах его родного Театра на Подоле, которому Малахов отдал 34 года своей жизни. В интервью, которые Виталий Ефимович с удовольствием давал «ФАКТАМ», он признавался, что был счастлив в творчестве и личной жизни.
— Счастье — это такой эмоциональный миг, который невозможно зафиксировать, — говорил Малахов. — Но испытав это наслаждение, всю жизнь мы стремимся снова его ощутить. Себя считаю человеком счастливым.
«Мы с друзьями самовольно заняли пустующий дом на Подоле»
Виталий Малахов давно уже стал одной из знаковых фигур театрального Киева. Его образ стильного мужчины с вьющимися волосами, стянутыми тугой резинкой, и пронзительным взглядом долгие годы был неотъемлемой частью Подола. Этот район столицы подарил ему самые лучшие и самые сложные годы жизни. Кстати, Виталий Ефимович как-то признался, что по молодости даже побаивался этого Подола.
— До конца 80-х годов я боялся Подола, — рассказывал Малахов. — Жил в Броварах с родителями много лет, потом учился в театральном институте на Львовской площади. Когда доходил до Художественной академии, испытывал какие-то страшные эмоции. С детства помню рассказы о грязевом потоке в 60-х годах на Куреневке. Знал анекдоты об этом районе: «Могут ли быть на Подоле белые ночи?» — «Могут, если клопы станут светиться». В общем, это место было не очень для меня привлекательным.
Его роман с Подолом начался в 1979 году, когда молодого режиссера пригласили возглавить театр. Тогда до рождения Театра на Подоле оставалось еще девять лет.
— Меня пригласили организовать Театр эстрады в Доме культуры «Пищевик», где сейчас располагается Детский музыкальный театр, — вспоминал режиссер. — В то время у меня не было квартиры и мы вместе с друзьями-артистами поселились в пустующем доме, прямо за «Пищевиком», на улице Героев Триполья, которая сейчас называется Спасской. Это было самозаселением. На первом этаже у нас располагался репетиционный зал. Свой дом мы называли итальянским двориком, он был известен на весь Киев.
Наверное, это самые счастливые годы в моей жизни. Рядом жили Валера Чигляев, Витя Андриенко, Наташа Рожкова. Нам периодически отключали свет, потому что мы воровали его у соседей, и тогда женщины готовили еду во дворе прямо в котлах. Сразу за «Пищевиком» стояла бочка с пивом. Бывало, что мы приходили, покупали всю бочку и затягивали ее к себе во двор. По вечерам садились возле огромного стола, который стоял во дворе: пили, ели и вели беседы.
«Коммуна» прожила так пять лет, пока ее членов принудительно не выселили, хотя дом на том месте так и не построили.
— Мне иногда снится, что я возвращаюсь в наш итальянский дворик, поднимаюсь на второй этаж и захожу в свою квартиру, — ностальгировал Малахов. — Мы жили очень неплохо в большой четырехкомнатной квартире. Правда, в некоторых местах пол был провален, но это никого не расстраивало. Моя дочь Дашка тогда ходила в школу. Помню, однажды, собираясь, она вдруг издала страшный крик. Прихожу, ребенок стоит ногами в унитазе, а напротив сидит здоровенная крыса. В общем, веселое было время…
.jpg "«Себя считаю человеком счастливым», — говорил Виталий Ефимович")
«В Оперном сидел на самом последнем ярусе, из фольги скручивал шарики и бросал их на литавры»
На самом деле, театр в жизни Виталия Малахова появился случайно. Правда, старшая сестра хорошо играла на фортепиано, сводный брат танцевал и неплохо играл на гитаре. А отец Малахова в свое время в Одессе служил тапером в кинотеатре «Слон и лира». Даже редкие поездки со школой в столичные театры не производили на него впечатления. Пока он не попал на спектакль известного украинского художника-сценографа Даниила Лидера…
— Помню, как нас, детей, возили из Броваров в столичный ТЮЗ, — вспоминал Малахов. — Тогда спектакль не произвел на меня никакого впечатления. Мы перекрикивались во время пьесы, стреляли из рогаток. Потом ходил в Оперный театр, сидел на самом последнем ярусе. Покупал конфеты, из фольги скручивал шарики и бросал их на литавры — музыканты сидели в яме прямо под зрителями. На этом мои отношения с театром исчерпались. До того момента, пока не попал на спектакль Даниила Лидера «Человек из Ламанчи». Дон Кихота играл Гашинский. Спектакль шел недолго, его закрыли из-за декораций Лидера в виде решетки, в которой усмотрели нечто недозволенное.
Вот тогда юный Малахов, потрясенный увиденным, впервые задумался о театре. И поскольку экзамены в театральном институте проходили на месяц раньше, чем в других вузах, решил попробовать.
— Сестра научила меня петь, хотя это выглядело ужасно, — вспоминал Виталий Ефимович. — Я поступал на курс знаменитого педагога Леонида Олейника, выпускником которого был Сергей Данченко. В то время в актерский курс входили и режиссеры. После нескольких дней просмотров Леонид Артемович сказал: «Парень-то Виталий умненький, пусть попробуется на режиссуру». Олейник любил таких героев, как Толя Хостикоев: высоких, красивых. Я же был маленький, такого роста, как сейчас, только тоньше раз в десять.
Меня попросили написать экспликацию — то, как представляю себе спектакль. Я взял пьесу Микитенко «Свiтiть нам, зорi». Поскольку ничего не смыслил в режиссуре, то у меня по сцене должны были летать самолеты, идти снег, разливаться море… В общем, меня зачислили. Моим учителем стал Владимир Александрович Нелли, взявший последний в своей жизни курс. Он набрал пять человек и каждый год одного отчислял. В результате институт закончили двое: я и Александр Бойцов. Нелли не давал нам особенно много специального образования. Мы просто говорили о жизни. Он рассказывал о своих встречах с Булгаковым и Вишневским. Знал лично Мейерхольда и виделся со Станиславским. Владимир Александрович считал, что режиссер должен очень много знать, причем из разных областей. Вот, собственно, так я и попал в мир театра.
«На место руководителя Театра эстрады претендовали даже Штепсель и Тарапунька, но выбрали меня»
Виталию Малахову было всего 23 года, когда его мюзикл «Сказка про Монику», поставленный в Театре русской драмы, прогремел на всю столицу. Многие полагали, что молодой режиссер вольется в известную труппу. Но Малахов решил иначе.
— Мне предложили свой театр — Театр эстрады, — рассказывал режиссер. — Хотелось заниматься мюзиклами. Я до сих пор считаю, что украинскому театру присуща именно музыкально-драматическая схема. «Сказка про Монику» ведь тоже была мюзиклом. Кстати, благодаря ей я и выиграл конкурс на место руководителя Театра эстрады. На эту должность претендовали даже знаменитые Штепсель и Тарапунька, но выбрали меня, молодого человека, которому тогда исполнилось всего 23 года.
Золотое было время! У меня работали Валера Чигляев, Виктор Андриенко и Толя Дяченко, только что закончившие институт. Александр Цекало тогда был на последнем курсе эстрадно-циркового училища, играл в небольшом вокальном ансамбле «Шляпа» и еще совершенно не знал Лолиту. Ведущим актером у нас был Илья Ноябрев. А Дима Ганапольский, который тогда был Димой Марголисом, работал в театре звукорежиссером. Никита Джигурда пришел к нам в театр, будучи еще учеником девятого класса. Я знаю, как звучит его голос без хрипотцы. Костюмы для спектаклей создавал Борис Краснов. Его мастерская находилась в соседнем здании. Потом часть труппы вместе со мной перешла в Молодой театр, который тогда назывался Молодежный. А в 1987 году был создан Театр на Подоле.
К моменту основания театра в этом помещении находилась автобаза, а до революции — купеческий клуб с небольшой сценой. Название театра стало идеей Виталия Малахова и его «охранной грамотой». Правда, во времена капитальной перестройки помещения режиссеру пришлось пережить немало сложных моментов. В том числе и неприятие самого здания, которое теперь считается одним из самых интересных строений на Андреевском спуске. За время более чем десятилетней реконструкции помещения Театра на Подоле труппе пришлось «гостевать» на многих сценах, но Виталий Малахов ни на день не прекращал заниматься творчеством. Теперь Театр на Подоле такой, каким видел его мастер.
— Мы хотим большего, чем просто нравиться общественности, — признавался Малахов, открывая новое здание. — Мы хотим нравиться себе. А для этого должны зажить настоящей театральной жизнью.
В режиссуре считал себя «тираном». Виталий Малахов говорил, что никогда ни на кого не держал зла за сказанное или сделанное. Несмотря на то, что его не раз предавали.
— Меня предавали довольно часто, — говорил режиссер. — Но я считаю, что жизнь очень сложная, не знаю всех причин предательств, которые случались, поэтому всех предавших меня прощаю.
Своим самым счастливым днем жизни Виталий Ефимович называл знакомство с супругой Ксенией весной 1973 года — оба учились в Театральном институте. Они прожили вместе более 35 лет, и уход жены стал для него огромной трагедией. Затем у Малахова начались проблемы со здоровьем. И снова борьба, борьба…
— В минуты полного отчаяния помогало понимание: если ты не мертв, все равно нужно существовать, а существовать комфортнее в движении и познании жизни, — говорил Виталий Ефимович. — Бог посылает нам испытания, и каждый раз ты как бы доказываешь, что имеешь право на существование в этом мире.
Испытываю ли я страх перед смертью? Да, как перед Бабаем в детстве — чем-то страшным и нереальным. Каждый день мы живем рядом со смертью, а она — рядом с нами.
Читайте также: «Таких, как вы, не бывает»: Сумская, Саливанчук, Ефросинина скорбят об ушедшем Виталии Малахове
Фото с сайта theatreonpodol.com
932Читайте нас в Facebook
