«Менины» (что в переводе означает «Фрейлины») — самая знаменитая и даже знаковая картина Диего Веласкеса. Это картина-иллюзия, картина-зеркало, картина-автобиография.

В мадридском музее Прадо, где нам с детьми посчастливилось насладиться шедеврами мировой живописи, «Менины» намеренно размещаются очень низко — так, чтобы зритель оказался практически на одном уровне с персонажами картины. «Когда вы стоите перед ней, — часто делятся впечатлением посетители музея, — у вас возникает полная иллюзия, что вы в мастерской, которая изображена на этой картине. Порой приходится испытывать странное, даже жутковатое — до холода в спине — ощущение, что вы находитесь внутри картины; что вы пересекли таинственную границу времени и погрузились в этот мир, с которым вы сейчас объединены. Вы словно стоите между маленькой девочкой, инфантой Маргаритой, фрейлинами, которые привели её в мастерскую художника, и тем, кто стоит за вашей спиной…»

Младшая дочь испанского короля Филиппа IV, девочка, на которую империя Габсбургов возлагала большие династические надежды, была любимицей Диего Веласкеса. Художник занимал должность главного распорядителя королевских покоев, а его мастерская находилась прямо в апартаментах короля. Вот почему нет ничего странного в том, что Маргариту привели к Веласкесу прямо в его «рабочий кабинет». Веласкес писал Маргариту множество раз.

Очаровательное существо с воздушным ореолом тоненьких рыжеватых волос и в негнущемся платье на жестком каркасе (вертигадо) часто сравнивают с лучом света, осветившим мрачную мастерскую. В тот момент никому не было ведомо, что она умрёт 21-летней, пережив Веласкеса всего на 13 лет.

Девушки-фрейлины расположились по правую и левую руку от принцессы. Одна из них, донья Изабелла де Веласко, склонилась в почтительном поклоне. Вторая, донья Мария Сармиенто, низко присев, протягивает Маргарите, сосуд с водой. Всё это соответствовало ритуалам, которые при испанском дворе соблюдались неукоснительно. Принцесса не могла выпить воды самостоятельно — воду должны были поднести слуги. А чтобы напоить девочку, фрейлина обязана была опуститься перед ней на колени.

Испанский королевский двор того времени трудно было представить без карликов. Имена некоторых из них история сохранила благодаря Веласкесу. В «Менинах» мы видим карлицу Марию Барболу, привезённую из Баварии и, как пишут, являвшуюся нянькой Маргариты, и миниатюрного карлика-итальянца Николао де Пертусато.

Уродцы и карлики были единственными людьми при дворе, свободными от условностей этикета. В «Менинах» Барбола хвастается орденом на её груди, а Николао бесцеремонно толкает ногой спящего королевского пса.

Веласкес изображает в этой компании и себя самого. Некоторые (например, британский искусствовед Вальдемар Янушчак) видят в его лице гордость и надменность. Еще бы — выходец из семейства небогатых португальских евреев-переселенцев оказался едва ли не членом семьи короля империи, господствовавшей над половиной мира. Но есть и те, кто читает в лице Веласкеса благородство, а также неудовлетворенность и меланхолию.

Известно, что, вознамерившись получить дворянство, он пережил довольно унизительный судебный процесс, в котором ему, в частности, требовалось доказать, что живопись не является его способом заработка. В самом конце жизни Веласкеса, уже после того, как были написаны «Менины», Филипп IV пожалует ему орден Святого Яго — высшую государственную награду. Увидеть же этот орден на груди Веласкеса на картине можно лишь потому, что после его смерти король велел другому художнику дополнить картину этой деталью.

Самая большая интрига картины заключается в том, над чем же в изображаемое мгновение работает Веласкес? У него в руках палитра и кисть, он смотрит куда-то дальше, поверх голов Маргариты и фрейлин, а перед ним стоит на подрамнике огромное полотно. Но зрителям и не нужно ничего домысливать: те, кого он пишет, отражаются в небольшом зеркале за спиной Веласкеса. Это Филипп IV и королева Марианна Австрийская — родители инфанты. Их несколько размытые, но всё же легко узнаваемые портреты зритель различает в зеркале. Интересно, что во всем творческом наследии художника нет ни одной картины, где король и королева были бы написаны не по отдельности, а вместе.

Веласкес пишет себя в том окружении и том антураже, который на протяжении 30-ти лет был содержанием его жизни. И вместе с тем, будучи частью этой реальности, он сам её порождает — своим талантом и своей кистью. Вот почему «Менины» по праву считают и лучшей автобиографией Веласкеса, и его манифестом о месте художника в мире.

Всем сегодняшним именинникам позвольте пожелать добра и счастья. А вам, друзья мои, хорошего дня. Как всегда, искренне ваш.