«по праздникам от ста грамм я никогда не отказывалась»
«За последние десять лет ни разу не была в поликлинике»
Раиса Вячеславовна пережила Февральскую и Октябрьскую (1917-го) и оранжевую (2004 года) революции, Первую мировую, гражданскую и Великую Отечественную войны, голод и холод, сталинские репрессии, хрущевскую оттепель, горбачевскую перестройку. И все эти годы советским людям обещали: вот-вот нагрянет светлое будущее…
Правда, столетняя Раиса Жидок призналась, что никогда не сидела сложа руки в ожидании счастливого завтра. Всю жизнь активно трудилась: 35 лет проработала учителем в школе и дала путевку в жизнь четырем тысячам выпускников, вырастила шестерых сыновей. Во время последних выборов лично ходила на свой избирательный участок. Да и сейчас Раиса Вячеславовна в курсе всех событий, в том числе и чемпионата мира по футболу.
- За нашу сборную болели?
- Лежала на диване, отвернувшись к стене. Сын Саша весь футбол просмотрел. А я у него постоянно спрашивала: «Что там, забили или нет?» Следить за игрой не люблю, но и от сыновей отставать не хочу.
- Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, нормально. К сожалению, 2 февраля пошла в туалет и упала в коридоре. Не помню, как «скорую» вызвала. Потом поправилась и опять стирала, готовила, ведь до последнего времени жила одна. Правда, сыновья меня проведывали регулярно. Да вот недавно случился второй приступ, «скорые» одна за другой приезжали. И хлопцы постановили: лежать, чтобы полностью поправиться к юбилею.
- Наверное, свое здоровье берегли смолоду?
- Мне некогда было о себе думать. В голове всегда была одна мысль: как бы накормить и вырастить шестерых сыновей. К сожалению, троих уже похоронила. Может, из-за этого сердце и стало давать сбои.
По санаториям начала ездить с 1976 года, когда уже исполнилось 70, а дети стали взрослыми. Отдыхала в домах отдыха Черниговской, Киевской и Полтавской областей. Один раз ездила с сыном к морю, в Саки. Там, где я росла, речки не было. Поэтому плавать не умела и до 100 лет так и не научилась…
- А курить?
- Курила почти всю жизнь, чуть ли не с самого детства. Периодически бросала, но начинала снова. А в войну, в эвакуации, курили все женщины поголовно. И еще что — махорку, завернутую в козью ножку! Чтобы приглушить чувство голода, накуримся, семечек подсолнуха наедимся, воды напьемся — и ничего…
Между прочим, у меня, как у многих одиноких женщин в эвакуации, три года не было месячных. Возможно, из-за стрессов и переживаний, постоянного голодания. Только когда вернулась в 1945-м в свое село Подлесное, цикл восстановился.
Так что в свои 95 лет я была еще активной курильщицей. Лишь год назад, когда случился первый сердечный приступ, по совету врачей отказалась от вредной привычки.
- Кофе не злоупотребляли?
- Кофе пила по три раза в день. Как-то вызвали мне врача — гриппом приболела, а она спрашивает: «Вы еще и кофе пьете? Сколько же вам лет? 95! А мне только 60, а я уже и запах зерен забыла!»
Не только кофе, но и водку, и самогонку пила. Дети стали взрослыми, обзавелись семьями, поэтому семейных торжеств у нас много. Так что я на праздник сто грамм обязательно выпивала. И, между прочим, за последние десять лет ни разу не была в поликлинике. Даже мою медицинскую карточку утеряли. Поэтому в этом году сын завел тетрадь, куда вклеивает предписания врачей (медицинская карточка Раисы Вячеславовны — не пухлая история болезней 100-летнего человека, а тонкая тетрадь старшеклассницы. — Авт. ).
- То есть если мы, по вашему примеру, будем выпивать сто грамм по праздникам, не отказывать себе в кофе, да еще и дымить как можно больше, то тоже доживем до 100 лет?
- Я от удовольствий не отказывалась. Но, считаю, не это главное: чем больше человек работает, тем дольше живет. Если думать только о том, что поесть да как отдохнуть, долгожителем не станешь. В первую очередь нужно трудиться. Я, например, пошла на пенсию в 1957 году как многодетная мать.
«Утром 22 июня 1941 года шла к портнихе за новым платьем»
- Орден «Знак почета» вам кто вручал?
- Сидор Артемович Ковпак. Когда в зале Верховного Совета УССР заместитель председателя Президиума Верховного Совета жал мне руку, его мизинец и безымянный палец были прижаты к ладони (у меня мизинец такой же). Орден Трудового Красного Знамени мне вручали уже в более простой обстановке.
- В какой семье вы росли?
- Мой отец был священником. В 1937 году утром ушел из дома и исчез. Так мы и не знаем, когда он умер, где его могила. Мама осталась без работы (она преподавала в школе), без квартиры, без денег — нищая, на улице. Тогда мне был 31 год и я работала учительницей в сельской школе в Подлесном. Как дочка священника о комсомоле, тем более о партии я могла только мечтать. А тут еще ученицу моего класса позвали крестить ребенка. Что это значило в те годы! Обо мне тут же сказали: коммунистическим воспитанием учеников не занимается, вредитель! И сняли с работы, исключили из профсоюза. Такое было громкое дело!
Добиваться правды я поехала в Чернигов. Хотя была беременная четвертым ребенком, долго шла пешком, тряслась в кузове, но к заведующему облнаробразом Тягниенко добралась. Рассказала ему об отношениях в нашей школе, из-за чего начался сыр-бор, и он меня восстановил на работе. Вскоре я забрала маму к себе. Так она у меня и доживала, умерла в 1940-м в 57-летнем возрасте.
Когда началась война, мне с четырьмя детьми пришлось скитаться в эвакуации. Иногда, грешным делом, даже думала: «Слава Богу, что мама умерла до начала войны. А то что бы я делала с малышами и тяжелобольной мамой в дальней дороге?!»
Эвакуировались мы в Саратовскую область. Месяц ехали на лошадях: сыновья на возу, а я пешком за ним шла. Позже попали в железнодорожный эшелон. Добрались за Волгу, а дальше ехать не было сил: есть нечего, детей заедают вши. Остановились в селе, в котором раньше жили поволжские немцы. Поселились в доме из самана (брикеты из смеси глины с навозом). Помню, зимой вода в чашке замерзала. Не было ни еды, ни топлива. Дети, как птенчики в гнезде, сидят на кровати, укутанные во все, что у нас было… И никому из начальства до нас нет дела. Муж, как ушел 22 июня из села, так и не прислал ни одной весточки. Уж как я держалась, боролась до последнего, а тут силы начали меня оставлять.
И надумала: пойду в контору колхоза, попрошу немного соломы и подожгу хату, чтобы вместе с детьми погибнуть в огне. Другого выхода не видела.
Прихожу в контору, а там как раз принесли почту. Я знала, что мне письма не приходят. Вдруг взглянула на один конверт, а там написано: Жидок Раисе Вячеславовне. Муж нашел нас через эвакопункт, где отмечались все выезжающие! Я за эту бумажку — и к председателю: «Мой муж воюет на фронте, а его дети здесь умирают!» Только тогда они зашевелились…
- Начало войны помните?
- Утром 22 июня мы с мужем были в Чернигове и шли к портнихе за моим новым платьем. Накануне в областном центре проводилось совещание школьных работников, куда вызвали моего мужа, учителя истории, и меня. Радио в квартире, где мы ночевали, не было. Проснулись мы в воскресенье, ничего не зная. Люди на улицах мечутся, а мы шагаем как ни в чем ни бывало. Приходим к модистке, а там на нас во-о-т такими глазами смотрят: «Война!» Через секунду муж скомандовал: «Поехали!» — и мы отправились в Подлесное. В ту же ночь он ушел в армию.
«О любви догадывались по тому, как парень смотрит на тебя»
- А как во времена вашей молодости было принято объясняться в любви?
- Даже не припомню, чтобы мне кто-то говорил, что влюблен. Ухаживали многие, но никто не объяснялся в любви. Просто гуляли в одной компании девушки с ребятами, пели, танцевали… Такого понятия, как дарить подарки, тогда не существовало. Мы жили в селе, цветы росли на каждом углу. Кто бы их дарил… О любви догадывались по тому, как парень смотрит на тебя, старается подойти поближе, первым заговорить.
- Раньше о свадьбе говорили «записались»…
- Первый раз я выходила замуж в 1925 году. Брат моего мужа тогда работал в сельсовете секретарем. Он и принес домой книжку, в которой мы расписались. После этого муж отправился на работу, а я — домой. Вот и вся свадьба. В 1927-м у меня родился сын. С первым мужем мы прожили восемь лет и разошлись.
- Как вы пережили голод 1933-го?
- Я бы не сказала, что в Черниговской области, где мы жили, был особый голод. Да, кушали картофельные очистки, еды не хватало, но чтобы люди умирали — такого не помню. В нашем селе умер только один нищий.
Весной 1933-го я сдавала последнюю сессию в Черниговском пединституте. Тогда студентам выдавали тюльку, леденцы и хлеб, не помню, по скольку граммов. Но мы в селе держали корову. Значит, молочко было. Самый сильный голод я с детьми пережила зимой 1941 года. С тех пор в еде непереборчива. Люблю борщ, картошку во всех видах, каши, сало. Обожаю сладости. Но самое вкусненькое всегда старалась отдать детям. Доем за ними, что осталось, и слава Богу, не голодная. Так всю жизнь прожила.
- Скажите, как вам сделал предложение третий муж?
- Мы с Никитой Леонтьевичем дружили с детства, потому что жили в соседних селах. Потом я вышла замуж, он женился. В 1982 году, когда мы похоронили своих супругов, он мне предложил жить вместе. Я согласилась, так как мы столько лет знали друг друга, что стали почти родными. Жаль, что Никита мало прожил. Он был для меня настоящим другом. К сожалению, за семейными хлопотами, работой, заботой о детях между супругами исчезает душевная близость. Все недостатки мужа ты видишь и знаешь, отчего романтизма в отношениях не прибывает. А вот с Никитой Леонтьевичем у нас было душевное единение. Может, в силу возраста уже могли оставаться только друзьями.
- Что бы вы пожелали читателям «ФАКТОВ»?
- Никогда не падать духом, в самые трудные минуты бороться до конца. Помните притчу о двух лягушках, попавших в кувшин со сметаной? Одна сразу же утонула, а другая карабкалась-карабкалась до тех пор, пока задними лапами не взбила кусочек масла. Оперлась на него и выбралась из кувшина.
331Читайте нас в Facebook
