«когда я окунулся в прорубь, академик глушков тоже решил последовать моему примеру, но вокруг загалдели: «он-то жлоб здоровый! А вам чего туда лезть? »
Сразу после знакомства Валерий Лобановский и основоположник отечественной кибернетики Виктор Глушков проговорили три часа. После беседы тренер динамовцев поинтересовался у сопровождавшего его заместителя директора Института кибернетики Бориса Воскресенского: «А что, директор института Глушков в футбол играл? Или тренером работал?» — «Да нет», — ответил Воскресенский. На что Лобановский еще больше удивился: «Тогда откуда же он все знает?»
«Благодаря Виктору Михайловичу динамовцы стали использовать выездную и домашнюю модель игры»
- Теория моделирования футбольной игры пошла от Глушкова. На сто процентов! — убежден вице-президент Федерации футбола Украины, президент Ассоциации футбола инвалидов Украины Борис Воскресенский. — Ни Олег Базилевич, ни Анатолий Зеленцов, думаю, этот факт отрицать не будут. В том, что динамовцы при Лобановском начали использовать выездную и домашнюю модель игры, большая заслуга Академика, как за глаза мы называли Виктора Глушкова.
- Но все-таки академик Глушков играл в футбол. Правда, не на стадионе, а на природе. Куда он отправлялся в выходные?
- Обычно Виктор Михайлович отдыхал в сугубо мужской компании. Приглашал своего помощника Василия Моисеенко, замдиректора Анатолия Стогния, председателя парткома Тадеуша Марьяновича и меня. Мы брали палатку и выезжали машиной или лодкой «Прогресс» вниз по Днепру — в Вишенки, Новоукраинку, Стайки. В отпуск могли отправиться в Белоруссию. В устье Словечны — это достаточно далеко, надо было шлюзоваться — нас подвозил начальник Главречфлота Николай Славов на своей знаменитой «Хвыле». Так назывался его служебный катер на подводных крыльях, этакий деловой вариант «Ракеты».
Перед такой поездкой на оговоренное место командировались два человека из «конторы глубокого бурения» (народное название КГБ. — Авт. ). Приехав, мы обнаруживали на острове вроде бы чужую палатку. Наивный Виктор Михайлович по этому поводу даже бурчал: «Вот, наше место заняли… » А негласные охранники молча ловили рыбу.
- Говорят, директор Института кибернетики рыбачил с японским спиннингом.
- Тогда у Виктора Михайловича была бамбуковая удочка — безо всяких фокусов и японских катушек. Обычная, с поплавком.
- Хотя мог спокойно из-за границы и что-то покруче привезти.
- А ему это было неинтересно! Академик Глушков, написавший вступительную статью ко Всемирной энциклопедии по кибернетике, проводил около 40 процентов рабочего времени за границей — в дальнем зарубежье, как мы сейчас сказали бы. Естественно, мог бы себе и модные костюмы привезти, и дубленки. Но никогда ничего подобного не делал.
Поэтому летом Глушков играл в футбол в синем хлопчатобумажном спортивном костюме (за 3 рубля 80 копеек!) и кедах. И был азартнее всех, хотя имел неважное зрение. Однажды при падении он даже разбил свои очки с большой диоптрией… На зимнюю рыбалку в Конче-Заспе Виктор Михайлович экипировался в авиационную техническую куртку, танковые ватные штаны и унты. Мы называли такой костюм «формой с убитого». Потому что он был скомбинирован из одежды разных родов войск и понять, что это такое, было невозможно.
Из-за границы Виктор Михайлович привозил только теорию и долго рассказывал, что мир переходит на кредитные карточки и скоро наличных денег вообще не будет. Мы не имели права не верить выводам академика, но чувство сюрреализма невольно возникало. Ведь вся теория Виктора Михайловича строилась на какой-то фантазии, которая буквально на глазах превращалась в сказку. Например, так произошло с первым синтетическим голосом, воспроизведенным машиной в кибернетическом центре Глушкова…
«За математическое обеспечение полета «Союз-Аполлон» академик получил третий орден Ленина»
- Как-то зимой, набегавшись по снегу в теплой амуниции, я сказал: «Что-то я вспотел на этом футболе. Есть предложение обмыться!» — продолжает Борис Михайлович. — Взял топор, вырубил «пельку» (прорубь. — Авт. ) и полез купаться. Я-то давно этим увлекался, а академик впервые заинтересовался: «А я что, хуже?» Глушкову все в один голос стали твердить: «Ведь он-то жлоб здоровый! А вам чего туда лезть?» Но Виктор Михайлович никого не стал слушать, разделся и — окунулся!
- Наверное, насморк сразу заработал?
- Ничего подобного. Это только с виду он казался тщедушным, а на самом деле был достаточно крепким. Во всяком случае, из нашей компании зимой купались только он и я.
Однажды в воскресенье встречаем академика у его дома, чтобы вместе ехать на зимнюю рыбалку. Виктор Глушков выходит с носовым платком, красными глазами, постоянно кашляя и чихая. «Виктор Михайлович, у вас же температура. Возвращайтесь домой!» — «А мы что, купаться не будем? — удивился Глушков. — Не-не-не». Я даже испугался. Представляете ответственность? Но он все-таки искупался — и температуру как рукой сняло.
Во время нашего очередного заплыва, когда Виктор Михайлович уже вылез и вытирался, я еще в «пельке» ковырялся. Смотрю: кто-то к нам на лыжах шурует. Пара мужиков (среди которых был и мэр Киева Владимир Гусев), дамы и овчарка здоровенная. Вроде бы мне и выходить пора, да женщины рядом. Купались же голыми, иначе все к тебе примерзнет. Глушков говорит: «Пора выходить!» Я и вышел, начал вытираться. Одна женщина другой говорит: «Смотри, как этот молодой человек ландшафт украшает!» Еще бы! Они в шапках и дубленках, а я стою на льду в чем мать родила.
- О феноменальной памяти Глушкова ходят легенды…
- Да, память у академика была уникальная: он умножал два четырехзначных числа в течение двух секунд! Вначале казалось, что Виктор Глушков специально подбирает числа. Мало ли: домашняя заготовка, как в футболе. Но потом мы уже не сомневались.
Глушков знал массу анекдотов. Причем рассказывал их не вперемешку, а по тематике. Если шел политический анекдот, академик мог выдать таких 50 штук. Как-то я рассказал ему, извините за выражение, хохму про жопу. Так вот, пока мы ехали с Ярославова Вала, 15а, где жил Виктор Михайлович, до Конча-Заспы, он поведал мне 52 байки с этим словом — я специально подсчитывал.
Но если дело касалось работы — шутки в сторону. Работоспособности и энергии нашего директора можно было только позавидовать. Когда мы по некоторым вопросам ездили в Москву, Глушков часов в 11-12 ночи говорил мне: «Вы ложитесь, отдыхайте, а я еще посижу». К утру перед ним ле жало 20-30 страниц, исписанных маленькими буквами с наклоном влево. При перепечатке из одной такой страницы получалось полторы.
Между прочим программу математического обеспечения полета «Союз-Аполлон» разработал академик Глушков. Об этом мы узнали, когда уже обмывали его очередной орден Ленина.
- Интересно, как при такой нагрузке Виктор Михайлович питался?
- Очень просто. На природу мы брали с собой «докторскую» колбасу, слипшиеся от жары пряники. Могли купить в ближайшем селе молоко, но в основном пили чай, приготовленный на костре. Ну и сто граммов отрицать не имеет смысла. Все равно никто не поверит, что на свежем воздухе можно без них обойтись.
В обеденный перерыв Виктор Михайлович мог пойти в нашу столовую и наравне со всеми съесть комплексный обед за 78 копеек: салат, борщ, шницель и компот. Наш институт, как и другие ведущие столичные предприятия (»Арсенал», «Коммунист», «Большевик», Институт Патона), обслуживался по группе «А», то есть получали не мороженое мясо, а натуральное, качественную колбасу, дарницкий балык. В столовой недовес или недонос были исключены. Между прочим мы забрали с Выставки достижений первую автоматизированную линию по раздаче продуктов.
Заходил в нашу столовую и первый секретарь горкома партии Александр Ботвин, бывавший частенько в нашем институте. Во-первых, решал городские вопросы с директором, во-вторых, здесь его сын учился в аспирантуре. Однажды за обедом я спросил Александра Платоновича: «Чего вы сюда ездите? Это же Киевская область». — «Как Киевская область?» — удивился градоначальник. «Будете возвращаться, посмотрите, где знак «Киев» стоит», — посоветовал я.
Тогда указатель «Киев» стоял сразу за перекрестком, где сегодня мост и развязка на Одесской площади. А Институт кибернетики получился за знаком. На следующий день еду в полвосьмого утра на работу, смотрю: указатель «Киев» переставлен к посту ГАИ, где и до сих пор стоит.
«Имя Глушкова помогло нам получить места в почетной ложе во время Олимпиады-80 в Москве»
- Институт кибернетики шефствовал над колхозом в селе Музычи. Виктор Глушков не возражал против привлечения сотрудников на уборку урожая?
- Виктора Михайловича убедили, что это важное дело. Да мы и сами были убеждены в этом. Потому что научные сотрудники приходили на работу в свободном полете. Ведь научно-техническая мысль не всегда рождается за столом. Бывало, по коридору идешь, навстречу тебе сотрудник — бух! — в тебя головой. Где-то в эмпиреях витает. То же самое можно делать и на колхозном поле.
В сезон мы каждый день вывозили в Музычи 500-800 человек. Пока сапки получили, пока по ведру помидоров собрали — обед. В посадке откушали, потом на речку, по кустам — и никого не найдешь. Мы ничего не могли поделать с такой «работоспособностью», пока весь участок (а это 138 гектаров!) не разделили на сектора: участок академика Михалевича, участок академика Скурихина и так далее. И дело пошло: ведь, если отдел свои рядки не уберет, он же сразу будет отличаться от других. Зато меня перестали вычитывать, мол, неправильно выдали партбилет.
Как-то в колхоз приехал Виктор Глушков. Увидел новенькие таблички, обозначавшие ответственных за участки, и улыбнулся. Результаты-то работы налицо! Но все равно Виктор Михайлович жаловался Ботвину: «Вы же знаете, какие у меня заказы, какие темы! У меня же «Юпитер» срывается!» (Закрытая тема института под названием «Юпитер» оценивалась в 50 миллионов рублей, тогда как 123-квартирный жилой дом на Одесской площади стоил 780 тысяч. ) Рядом с нами стояла звеньевая колхоза, награжденная орденом Трудового Красного Знамени. Она и говорит: «Ви мене звиняйте. Що ви оце тут базчкахте? Якби у вас була важлива робота, то ми б до вас прищхали! Краще взяли б оцч тяпки та пропололи по парч рядкчв».
- Для решения своих вопросов вам случалось использовать имя академика Глушкова?
- В принципе, имя Глушкова работало безотказно. С ним открывались любые двери в Украине и даже к союзным министрам. Расскажу вам случай, когда это помогло лично мне.
В 1980 году президент Федерации футбола УССР Николай Фоминых, Федя Мартынюк (Укрспортобеспечение) и я, в то время уже начальник Управления спортсооружений, после окончания олимпийского турнира в Киеве приехали в Москву. Естественно, аккредитации у нас не было, поэтому и билетов на финалы тоже. В продаже остались только на предварительные заезды по гребле, проходившие в Крылатском. Коля Фоминых расстроился, напился водки и на следующий день уехал. Но я вспомнил, что бывший председатель Госстроя СССР, в то время заместитель председателя Совмина СССР Игнатий Трофимович Новиков возглавляет оргкомитет Олимпиады-80. До этого я был в его кабинете раз 25, в том числе и по вопросам строительства Кибернетического центра в Киеве.
Раздобыл нужный телефон и позвонил. Трубку снял помощник: «Борис Михайлович, вы где?» — «Где-где? В звезде». Нас же поселили в общежитии за 50 километров от Москвы. Там даже соревнования не могли посмотреть — не было телевизора. Сидим и думаем: куда ехать? К ближним родственникам на Дальний Восток или к дальним родственникам на Ближний Восток?..
И вот через час к нам приезжает помощник и привозит приглашения для почетных гостей Олимпиады. Мы сидели в той же ложе, где и Леонид Ильич Брежнев! По-моему, Федя Мартынюк поставил себе задачу съесть всю икру в бесплатном буфете. Такой аккредитации в Украине не имел никто, кроме нас. Даже председатель Спорткомитета УССР Михаил Бака и завотделом ЦК КПУ Леонид Кравчук сидели в соседнем секторе и говорили: «Как же эти проходимцы и тут пролезли?» Да, еще за нами закрепили машину!..
Вот что такое великий Глушков! Ведь председатель оргкомитета Олимпиады Новиков помнил меня не как начальника Управления спортсооружений, а как заместителя директора Института кибернетики. Я прожил большую жизнь и считаю, что Виктору Михайловичу не было равных по уму, простоте, порядочности и огромной работоспособности. Не случайно его портрет всегда висит в моем кабинете.
642Читайте нас в Facebook
