У сапера александра бахтиярова, 75 суток пролежавшего без сознания после взрыва в ираке 9 января нынешнего года, месяцы службы в исламской республике полностью стерлись из памяти
Сейчас Саша еще не в состоянии самостоятельно подняться с постели, ходит, едва передвигая ноги, и не может говорить
Несколько дней назад Александр Бахтияров вернулся из Америки. Сейчас, после восьми месяцев, проведенных в Реабилитационном медицинском центре сестер Грегори в Чикаго, украинский миротворец продолжает лечение в Центральном военном госпитале в Киеве. Вместе с ним из Чикаго приехал его отец, Михаил Бахтияров, все это время проведший рядом с сыном.
«ФАКТЫ» навестили раненого солдата в отделении нейрохирургии. В палате, рассчитанной на одного человека, рядом с больным все время находятся отец или бабушка. Когда я пришла, Саша собирался на занятие по лечебной гимнастике. Родные очень осторожно помогли ему подняться с кровати и потихоньку пересесть на инвалидное кресло-каталку, украшенное звездно-полосатой подушечкой, — подарок американских медиков.
- Сашенька очень упорный! — шепнула бабушка Александра, глядя вслед удаляющейся коляске. — Занимается лечебной физкультурой по два-три раза в день, сколько сил хватает. Видите, рука у него забинтована? Ему недавно сделали операцию — удаляли из кисти мелкие осколки. Они же мешают заниматься гимнастикой, врезаются в сухожилия. Вот он и попросил уже здесь, в Украине, избавиться от них, чтобы не кололись.
После десяти месяцев, прошедших со дня взрыва, состояние здоровья Александра Бахтиярова хорошим еще не назовешь. Он не может самостоятельно подняться с постели. Ходит, едва передвигая ноги, с чьей-либо помощью. Не очень ловко владеет руками. Пока не может говорить, лишь пытается выдавить из себя какие-то шипящие звуки.
- Я был против службы сына в Ираке, мог бы и не подписывать соглашение на контракт, — вздохнув, говорит отец Александра Михаил Бахтияров. — Но Саша уже взрослый мужчина, и это его выбор. К тому же это была уже вторая его ротация в Ираке.
- А у вас было какое-то предчувствие беды?
- Абсолютно нет! Я забеспокоился, лишь услышав по телевизору сообщение о взрыве возле Эс-Сувейры. Сын по профессии сапер, обезвреживание боеприпасов было его работой. На следующий день начали приходить визитеры из военкомата. Сначала сказали, что ранение легкое, потом — что тяжелое, потом — очень тяжелое. Оказалось, Саша настолько плох, что его боятся перевозить из Багдада в Германию. Несколько дней ушло на подготовку к транспортировке.
Я увидел сына лишь спустя месяц после ранения. Врачи американской военной базы Рамштайн в Германии, где лежал Саша, сказали, что присутствие родных при раненом просто необходимо. Устроить поездку мне помог экс-министр обороны Александр Кузьмук, которому мы очень благодарны. Сын лежал в палате реанимации первой степени, весь опутанный проводками и датчиками — только глаза видны. Ужасно. Сашенька был без сознания. Я подошел к нему, сказал что-то… Он как будто дернулся от боли. Потом врачи сказали, что он меня узнал, — они как-то это определили.
Американские врачи не давали никаких прогнозов на будущее, только сухо сообщали о состоянии больного на текущий момент
Александр пролежал без сознания 75 суток. Возле кровати в коричневом кожаном кресле с раннего утра до позднего вечера сидел его отец.
- Вы, наверное, разговаривали с сыном, за руку его держали? — пытаюсь спровоцировать Михаила на какие-то эмоции. Но он не хочет рассказывать о своих переживаниях.
- Американские врачи никаких прогнозов на будущее не давали, у них это не принято. Только сухо сообщали о состоянии больного на текущий момент. Но надо было надеяться на лучшее, и я надеялся.
Когда Сашу, по-прежнему находившегося в коматозном состоянии, увезли в Америку, Михаилу пришлось возвращаться домой для оформления визы. Поэтому в следующий раз он встретился с сыном уже в Чикаго — в Реабилитационном медицинском центре сестер Грегори.
- Я знал, что Саша к этому времени уже пришел в себя, и был очень этому рад, — продолжает Михаил. — Едва я вошел в палату, сын сразу узнал меня, заулыбался. Его ведущим врачом был Петр Блендоногий, украинец по происхождению. Он помог мне с жильем, устроил на квартиру в замечательную эмигрантскую семью Ярослава и Веры Самысов. По вечерам я варил настоящий украинский борщ, а утром нес сыну — он не очень воспринимал диетическую больничную пищу.
Обустройство американского реабилитационного центра поразило воображение наших сограждан даже в мелочах.
- Взять хотя бы движущийся монитор у кровати сына, с помощью которого можно было смотреть развлекательные и познавательные программы, — восхищенно говорит Михаил. — Или унитаз на высокой ножке: если у кого-то болят колени, то сгибать их почти не надо.
В украинском госпитале, куда отец с сыном вернулись спустя десять месяцев после случившейся беды, таких удобств нет. Скорее, есть досадные неудобства. Например, палата хорошая, но вот в туалет, увы, невозможно выехать на коляске: двери недостаточно широки. Хорошо, что Саша с помощью отца уже может сделать несколько шагов и без инвалидного кресла!
- Зато мы уже дома, — заключил Михаил Бахтияров. — В воскресенье к Саше приезжала его девушка, приходили друзья. Это для него очень важно.
Михаил и Александр Бахтияровы распрощались со мной. Им пора было собираться на ежевечернюю прогулку. Отец крепко обнял сына за плечи: «Сегодня, дружок, пройдем на два метра больше, чем вчера!»
В феврале нынешнего года в этом же госпитале я встречалась с друзьями Саши по несчастью. Из четверых лишь самый старший, майор Игорь Козлов, помнил момент взрыва. В его памяти остались летевшие в воздух бронежилеты, сдетонировавшая прямо на поясе ручная граната, крики умирающих раненых. Молодые ребята, рядовые и сержанты, самого взрыва уже не помнили. В их памяти осталось лишь то, как они грузили боеприпасы, складывали их в штабеля для уничтожения. Дальше — провал.
Интересно, что у Саши Бахтиярова, два с половиной месяца балансировавшего на грани жизни и смерти, из памяти стерлось абсолютно все(!) время службы в Ираке. Друзей по батальону помнит, а Ирак — нет. Может, это и к лучшему?..
549Читайте нас в Facebook
