Пресс-секретарь премьера анна герман: «квартиру в киеве я выбирала напротив оперного. Решила -- буду чаще ходить в театр… »
Личность Анны Герман настолько неоднозначна, что в строгих кабминовских интерьерах она выглядит несколько экзотично, зато где-нибудь в стенах польского сейма или штаб-квартиры ООН вполне органична.
Извинившись за минутную задержку и предложив мне кофе, Анна Герман делает несколько неотложных звонков со своего телефона в кабинете на Грушевского. Я же, пользуясь случаем, рассматриваю элегантный сиреневый костюм пресс-секретаря. Задетая, что называется, за живое, не могу удержаться от вопроса: «Анна Николаевна, как удается соблюдать строгие правила протокола и при этом выглядеть эффектно?»
«Сергей подошел и сказал: «Я готов дать тебе фамилию Герман»
-- У меня с этим сейчас проблемы, -- признается пресс-секретарь премьера. -- Предыдущая должность позволяла мне одеваться более демократично. Я никогда не одевалась смело, но могла позволить себе блузки, свитера и так далее. Здесь же, являясь сторонником спортивного стиля, вынуждена носить строгие костюмы и юбки, длина которых регулируется нормами протокола. Но, знаете, настоящая элегантность -- это то, что не бросается в глаза. Сейчас меня спасают костюмы, купленные еще во времена работы в Варшаве. Я очень люблю одежду марок Max Mara и Laurel за их сдержанный стиль. Не могу позволить себе много костюмов, но если покупаю, то именно эти марки. Подстегивают и работницы Кабинета министров, -- они одеты очень элегантно. Я думаю, что все идет от руководителя. Премьер -- человек очень строгих правил. Все это интуитивно ощущают и не позволяют себе экстравагантности. На его сдержанность и хороший вкус обращают внимание даже за границей. Например, во время последней поездки в Брюссель состоялся завтрак Виктора Януковича с представителями ведущих иностранных СМИ. Были и две журналистки, которые задавали Виктору Федоровичу очень острые вопросы. Но когда он вышел, они дружно отметили: «А ведь он -- очень видный».
-- Вы с кем-нибудь советовались, перед тем как принять предложение премьера?
-- Первым делом позвонила своему мужу Сергею, который сейчас работает советником в посольстве Украины в Грузии. Он мне сказал: «Ты выдержишь все это не более полутора недель. Ты слишком вольнолюбивая, чтобы быть чиновницей». Тогда я напомнила ему случай во Львове десятилетней давности, когда во время первого демократического митинга он буквально за рукав стаскивал меня с трибуны, не давая выступить. А я считала, что это просто необходимо, и выступила. Теперь я ответила мужу, что пришло время для неординарных поступков.
-- А как вы познакомились со своим мужем? Судя по всему, в вашем случае встретились две противоположности…
-- В 80-е годы во Львове попасть на работу в областную газету выпускнице университета было практически невозможно. А мне повезло. В газете «Ленiнська молодь» -- теперь это «Молода Галичина» -- временно освободилось место. При оформлении меня предупредили, что здесь работал талантливый журналист Сергей Герман, которого забрали на дипломатическую работу в Польшу. Но, если он вернется, меня попросят уйти. Хотя условия были жесткими, я согласилась. А потом постоянно думала: только бы этот Герман подольше не возвращался. Тогда же одна журналистка, Люда Дашкевич (она, кстати, со своим мужем были диссидентами, поэтому ей не давали возможности писать и она работала в газете библиотекарем), как-то заметила: «Жаль, что ты так поздно к нам пришла и не застала Сережу Германа. Вы так с ним похожи». К великому моему сожалению, на месте Германа я проработала только два месяца. Он вернулся из Польши, и меня понизили в должности. Я тогда пошутила, что взяла бы не только его должность, но и фамилию. Сергей ответил: «Анна Герман -- это уже было, и ничего интересного в этом нет». Почти два года мы проработали в одной редакции. У него была своя жизнь, у меня -- своя. Сергей был единственным мужчиной, который никогда не делал мне комплиментов. Все это время мы были на «вы». А через два года Сергей подошел и сказал: «Я готов дать тебе фамилию Герман». И я сразу согласилась.
«Если утром я просыпаюсь и у меня нет угрызений совести, я могу читать о себе что угодно»
-- Работа в Кабмине оказалась именно такой, как вы ожидали, или что-то стало для вас неожиданностью?
-- Я понимала, на что иду. Самое трудное для меня -- быть элегантной в этом элегантном коллективе. Я уже говорила, что элегантность для меня -- это способность не выделяться. Пока так не получается. Слишком заметно, что я из другой среды, а этого не должно быть. Но думаю, все наладится.
-- Что вы считаете своим достоинством, а что -- недостатком?
-- Недостатком считаю свою спонтанность, которая недопустима на такой должности. Здесь нельзя поддаваться порывам, эмоциям. Надо быть более расчетливым и холодным человеком. А достоинство… Думаю, я неплохой журналист.
-- А как происходит ваше общение с премьером? Вас вызывают на ковер или Виктор Янукович предпочитает общение «без галстука»?
-- Вы знаете, насколько был мягкий первый разговор с Виктором Януковичем, настолько все строго сейчас. Если бы не природная смелость, то мне, наверное, было бы трудно. Премьер очень сильная личность, и эта сила позволяет ему, ничего не говоря, не делая лишних жестов, заставить каждого почувствовать свое место. По отношению ко мне такое удавалось только моему отцу. С Виктором Януковичем все очень демократично. Если ты аргументированно доказываешь свою точку зрения, он к ней обязательно прислушается, но вот дистанция всегда сохраняется. Возможно, интуитивное желание находиться рядом с сильной личностью и было решающим в моем выборе.
-- Анна Николаевна, вы расстраиваетесь, если в СМИ читаете о себе что-нибудь неприятное?
-- Нет. Гораздо хуже равнодушие. Когда ты вызываешь какой-то интерес -- это уже хорошо. Для меня очень важно испытывать внутренний комфорт. Если утром я просыпаюсь и у меня нет угрызений совести, я могу читать о себе что угодно.
-- В последнее время вам еще не приходилось испытывать таких угрызений?
-- Я понимаю, что мое согласие стать пресс-секретарем премьера -- довольно смелый и неординарный шаг. Его можно оценивать по-разному. Но я -- живой человек. И мне очень хочется, чтобы люди, которых я уважаю и ценю, поняли его правильно.
-- Какой случай из вашей журналистской практики вам запомнился больше всего?
-- Когда мне было немногим более 25 лет, меня избрали членом правления Союза журналистов СССР. Благодаря этому часто летала в Москву на пленумы. Мне это очень нравилось, потому что была возможность посетить Большой театр, встретиться с известными журналистами, редакторами «Правды», «Известий». Во-первых, подобное общение было хорошей школой. А во-вторых, мне, молодой девчонке, это просто льстило. Но однажды пришла моя очередь выступить на пленуме в Колонном зале Дома Союзов -- зачитать написанное в обкоме выступление. Я его посмотрела, обнаружила, что оно очень длинное и нудное, и, решив прочитать его в самолете, положила в ящик стола. Там оно и осталось. Но обнаружила я это только в Москве. Подумав, что, может, пронесет и о моем выступлении забудут, я забралась на галерку и болтала о чем-то с московскими коллегами-журналистами. Мне не повезло -- вызвали на сцену. О чем говорить, не имела ни малейшего представления. Собралась с мыслями по дороге к трибуне и… начала рассказывать, почему во Львове издают самиздат. Это был, кажется, 1987 год. Где-то на минуте шестой почувствовала, что в зале стоит странная тишина. Решила -- наверное, я не так одета. Мне и в голову не пришло, что несу крамолу. Ведь я рассказывала все как есть на самом деле: как материалы не пропускают, как исчезают наиболее острые из них и так далее. Поэтому люди и читают самиздат, где все это есть. Сейчас я бы этого, конечно, не сделала. Но тогда была молода и не знала, что не всегда можно говорить правду. Я искренне верила в способность умных, способных и жаждущих людей что-то изменить. После выступления я вернулась на место, почему-то те, кто еще несколько минут назад со мной заинтересованно разговаривал, делали вид, что меня не знают. Когда же в перерыве я подошла к лифту, от него все стали отходить. Словом, во Львов я уже вернулась никем. Так закончилась моя «блестящая» московская карьера. Это очень смешная история.
-- Но тогда вам было явно не до смеха?
-- Наоборот, мне было очень стыдно. На заседании Львовского областного Союза журналистов, куда меня даже не пригласили, заклеймили. Как сейчас помню -- весна, март, под ногами снег тает… А я иду и думаю: только что у меня было все, а сейчас нет ничего. Между тем кто-то из московских журналистов передал мое выступление на Запад. Со мной связались с радио «Свобода». Так начался период моего сотрудничества со «Свободой».
«Люблю покупать серебро. Если есть деньги и время, то могу часами бродить по «блошиным» рынкам и антикварным магазинам»
-- В связи с новым назначением родные вас хоть иногда дома застают?
-- Я и до этого очень редко бывала дома. Слишком любила свою работу, порой в ущерб семье. Даже не уехала с мужем, которого командировали в Тбилиси. Три месяца собирала деньги на одну поездку к нему, но работу оставить так и не смогла. Сейчас очень жалею, что не могу чаще быть с младшим сыном Романом, ему 11 лет, он учится в 48-й киевской школе.
-- Вам хоть иногда отдыхать удается?
-- Если появляется возможность, посещаю оперу вместе с детьми и свекровью. Отец моего мужа был директором Львовской оперы, а свекровь всю жизнь проработала в консерватории. Поэтому музыку в нашей семье все любят и прекрасно в ней разбираются. Даже квартиру в Киеве я выбирала напротив Оперного, потому что решила: живя рядом, буду чаще ходить в театр.
-- Квартиру сами обставляли?
-- В небольшой трехкомнатной квартире все достаточно скромно. Я поклонник старинных вещей, поэтому, например, есть пара-тройка предметов антикварной мебели, которые я привезла из Варшавы. Потом несколько напольных ваз, напоминающих об Африке. Я влюблена в этот континент и одно время даже злоупотребляла своим чувством, завалив квартиру сувенирами, привезенными оттуда. А единственной достопримечательностью нашего жилища является камин. Мы живем на последнем, 4-м этаже, что, собственно, и позволило его построить. Вообще, за всю свою жизнь мы очень много переезжали и меняли квартиры. Но всегда главным условием пригодности жилья было наличие огня в доме. Только тогда я чувствую себя в нем уютно.
-- Сколько длится ваш рабочий день?
-- Вчера ушла из Кабмина в полвторого ночи, а сегодня пришла в семь утра. Но это только начало. Сейчас надо многое сделать, чтобы потом работать в нормальном режиме. Нагрузки меня не пугают. Наоборот, я боюсь остановиться, чтобы не утратить темп жизни.
-- Но отдушина хоть какая-то есть?
-- Немного играю в теннис, правда, очень плохо, поэтому вряд ли смогу быть достойным соперником премьеру -- он настоящий ас. Еще просто обожаю читать. Закрываюсь, беру в руки книгу и, если удается пролежать с ней два дня никуда не выходя, чувствую себя счастливой и отдохнувшей. Люблю покупать серебро. Могу часами бродить по «блошиным» рынкам и антикварным магазинам в поисках старинных серебряных вещичек.
-- А зарплаты пресс-секретаря для этого достаточно?
-- Я еще не интересовалась размерами зарплаты. Не это главное. Деньги зарабатывать всегда умела. Мне достаточно хорошо платили на радио. К тому же муж обеспечен.
-- В журналистике у вас есть идеал?
-- Конечно, Адам Михник -- главный редактор польской «Газеты выборчей». У него интересная судьба, талант и огромное влияние. Вся его жизнь -- пример для подражания.
Читайте нас в Facebook
