Звезда голливуда шон пенн: «житель багдада сказал мне, если штаты не освободят их страну, то весь иракский народ станет нацией террористов-самоубийц»
Знаменитый актер Шон Пенн известен своими резкими критическими выступлениями в адрес внешней политики администрации президента США Джорджа Буша. Получив в этом году «Оскар» за исполнение главной мужской роли в фильме «Таинственная река», актер не стал устраивать пышные вечеринки в свою честь, а отправился частным образом в Ирак. Шону очень хотелось увидеть своими глазами, что происходит в этой стране спустя почти год после свержения режима Саддама Хусейна. Репортаж Пенна был опубликован в американской прессе. Сегодня «ФАКТЫ» предлагают наиболее интересные выдержки из него.
Самодельные бомбы приводятся в действие с мобильного телефона
Я бывал в Ираке во времена Саддама. В свое время опубликовал в газете «Вашингтон пост» открытое письмо президенту Бушу, где выразил несогласие с его политикой. После нашего вторжения в эту страну я подтвердил свою позицию. Но мне хотелось быть убедительнее, а это возможно только с фактами в руках. Я вылетаю из международного аэропорта Сан-Франциско. На пересадке в Амстердаме приходится ждать восемь часов. Потом еще час стоим на взлетном поле. Оказалось, какой-то пассажир сдал багаж, а сам не явился. Поэтому полиция все тщательно проверяет. Наконец нас пускают в салон, и я сразу засыпаю, так и не узнав, чем закончились поиски… В Аммане мы приземлились в два часа ночи. Плачу 10 динаров за визу и прохожу таможню. Меня встречает Саттар. До войны он был инженером, зарабатывал хорошие деньги. Теперь возит журналистов и членов гуманитарных миссий из Аммана в Багдад и обратно. Дорога в оба конца занимает сутки. За поездку Саттар получает 300 долларов, хотя это очень опасный бизнес. Он торопит меня -- никто не хочет ехать ночью через суннитский треугольник. Затерянные в пустыне Рамади и Фаллуджа славятся обилием повстанцев и разбойников, к которым в здешних краях приклеилось прозвище Али-Баба…
При въезде в суннитский треугольник мы обгоняем несколько американских военных конвоев. Если держаться рядом с ними, это отпугнет Али-Бабу и его сорок разбойников. Но, с другой стороны, американские военные -- главная мишень для самодельных взрывных устройств. Эти придорожные бомбы часто приводятся в действие с мобильного телефона, что позволяет использовать их с прицельной точностью. Поэтому мы на свой страх и риск едем дальше без сопровождения, пролетая через Рамади и Фаллуджу со скоростью 180 километров в час.
Прибываю в Багдад в половине второго дня. На окраинах много людей в форме. Артиллерийские орудия и бетонные стены окружают все здания американских военных учреждений… Я договариваюсь тайком (чем меньше людей знает обо мне, тем лучше) о смене машины в «Охотничьем клубе», частном заведении, где прежде собирались сливки багдадского общества. Сын Саддама Удай именно там обычно снимал девочек…
Устроиться мне помогает преподаватель Института военной и мирной журналистики в Багдаде Хива Осман. Он приглашает меня на лекцию для иракских студентов, которую читает журналистка из питсбургской газеты «Трибьюн». Она рассказывает, что написала материал о массовых захоронениях. Услышав эти слова, студенты заливаются смехом. Кто-то говорит: «Вся эта страна -- массовое захоронение! Мы живем в большой братской могиле!»
Я проснулся в номере отеля от грохота взрыва и выстрелов. Выхожу из комнаты и вижу журналистов. Они спокойно пьют баночное пиво и обсуждают, как прошел день. Спрашиваю про взрыв. Оказывается, мы находимся недалеко от аэропорта, где военные каждый час взрывают неиспользованные боеприпасы. Что касается стрельбы, это для Багдада обычное дело. Я присаживаюсь выпить пива и зарядиться спокойствием этих людей. Свет неожиданно гаснет. Все молчат. Дом заполняет шум генератора, и тусклое резервное освещение заливает комнату. Перебои с электричеством в городе случаются по нескольку раз в день…
Наутро я поднимаюсь около семи. Мы с Хивой прыгаем в машину с шофером института Кадиром Надиром. Это коренастый курд, про которого говорят, что у него на затылке дополнительная пара глаз. Мы едем в центр… Через некоторое время натыкаемся на американский патруль. Наши солдаты сегодня не такие, какими мы привыкли их представлять по фильмам о Второй мировой войне. Во-первых, они гораздо моложе. Во-вторых, жутко прыщавые. Современная война -- это не то, что в прошлом веке, когда родственники махали вслед пароходам, уносящим наших парней в неведомые земли. Эти молодые люди каждый день пишут по электронной почте родным и близким, не стесняясь своего желания вернуться домой. Я поинтересовался, что они думают по поводу оккупации Ирака. Их ответы так же пестры, как политическая полемика в этой области. Некоторые потеряли в бою друзей, большинство оставили дома подружек и родителей. Неудивительно, что они сомневаются в мудрости правительства США, которое отправило их на эту войну…
Искореженные стальные и бетонные развалины центральной коммуникационной вышки Багдада стоят как памятник нашей военной операции «Шок и трепет». Их охраняют силами недавно созданного корпуса иракской гражданской обороны. Это только что обученные солдаты, которые сбегают из корпуса сотнями, жалуясь на оккупационные власти, которые платят им 60 долларов в месяц. От них требуют, чтобы они рисковали жизнью за деньги, которых не хватит на одну ночь в приличном отеле в Багдаде…
В Ираке везде орудует «Динкорп» -- военная корпорация, состоящая из бывших агентов спецслужб США
В городе много мест, где хорошо видно, что война -- это тоже бизнес. Перед гостиницей «Палестина» расставлены импровизированные столики -- лавки менял. Это нельзя назвать черным рынком, потому что официального рынка просто нет. Кругом полно магазинов и ресторанов. Все черное (без регистрации, налогов, пошлин на импорт).
Это оккупированная страна. Воюющая. Все признают, что повстанческое движение с каждым днем становится все сильнее и организованнее. В него входят приверженцы Саддама, суннитская элита, лишившаяся своих постов и привилегий, озлобленные жертвы американских рейдов, иностранные террористы. Иракцы говорят, что американская политика избавления от Саддама недальновидна, она не учитывает арабский менталитет и в целом напоминает зажженный фитиль под пороховой бочкой. По моим наблюдениям, в повседневной жизни Ирака никто никому не доверяет. Когда недовольные соседи стучат друг на друга, обвиняя кого попало в симпатии к повстанцам, им легко дойти до американского командования. А вот когда глава семейства, у которого во время бомбежки взрывной волной разбило окна или чей дом по ошибке разрушил американский спецназ, пытается добиться справедливости -- его никто не слушает.
«Ваши войска пришли освободить наш народ от Саддама, или освободить нефть от нашего народа? Если Штаты не смогут выполнить свое обещание и принести свободу иракскому народу, мы станем нацией террористов-самоубийц» -- говорит мне местный житель…
Вечером за мной приезжает такси: я хочу попасть в другую часть города. По дороге снимаю на видеокамеру сценки ночной жизни -- американские солдаты ломают двери в жилом доме, идет зачистка, иракцы возятся возле артиллерийского орудия. Я отвожу камеру, и вдруг один из вооруженных людей что-то кричит мне по-арабски и направляет на меня автомат. Я бросаю камеру на пол машины. Несколько человек кидаются к нам. Боюсь, что у таксиста сдадут нервы, и он попытается рвануть вперед. Интуиция мне подсказывает, что нам вслед пустят автоматные очереди. Я трясу парня за плечо… Нас выводят из машины. Шесть иракцев в кожаных куртках, их «калашниковы» уперлись мне в спину. В этот момент в моей голове слова складываются сами собой: «Дорогая редакция! Прошу принять к сведению, что я официально ухожу из журналистики. Насколько мне известно, господин Джорджио Армани послал на мою виллу в Калифорнии новый летний костюм, и я в эстетических целях хотел бы сохранить предназначенное для него тело в максимальной сохранности, поскольку он сшит по индивидуальному заказу… »
Появляется командир этого вооруженного отряда, меня обыскивают. Так шмонают только тех, у кого может быть оружие. Командир подает голос. Он говорит по-английски. Безупречно. По произношению не могу понять, откуда он. Может быть, из ЮАР. К нему присоединяется еще один мужчина в полувоенной одежде. У этого явный техасский акцент. Техасец расспрашивает меня о цели моего визита. Особое внимание уделяет видеокамере. Я с невинным любопытством спрашиваю, с кем имею дело. «Я работаю на «Динкорп», -- сухо отвечает техасец. Прошу визитную карточку. Получаю отказ. Мне под нос суют какое-то удостоверение, которое я не успеваю разглядеть. Автоматы уже опущены, но продолжать расспросы мне почему-то не хочется. Пока обыскивают такси, отвечаю на вопросы лаконично: да, сэр, нет, сэр.
Техасец говорит, что после окончания обыска я смогу проверить сохранность вещей в моей сумке. Нас с таксистом усаживают на бетонный бордюр. Развлекаюсь тем, что про себя на все лады повторяю новое слово -- «Динкорп». От него веет необъяснимым ароматом мародерства. Мне говорят, что я не снял ничего запрещенного, и возвращают камеру. Я благодарю их за профессиональную работу. Моей иронии они не чувствуют. Из соседнего переулка доносится оглушительный выстрел. На лицах этих матерых вояк никакой реакции. Видимо, мы опаснее, чем кусок свинца, летящий по ночной багдадской улице со скоростью трех тысяч метров в секунду. Мы с таксистом торопимся уехать.
В голове смешались звук выстрела и слово «Динкорп». Позже я провел небольшое расследование и вот что выяснил. В Ираке нельзя шагу ступить, чтобы не напороться на «Динкорп». Это так называемая частная военная корпорация. Она была основана еще в 40-х годах и сильно выросла в конце 70-х за счет тысяч оперативных агентов ЦРУ, ушедших в отставку при президенте Джимми Картере. Корпорация, а подобных ей в Америке много, принимает в штат генералов в отставке, бывших агентов спецслужб, отставных десантников и других подобных им профессионалов. Служащие «Динкорп» -- это наемники. ЦРУ использовало их для своих тайных операций в Колумбии, Перу, Косово, Албании и Афганистане. В 1999 году в компании работали почти 25 тысяч человек. По данным журнала «Бизнесуик», в 2002 году ее официальный доход составил 2,3 миллиарда долларов. Именно «Динкорп» обеспечивает охрану афганского президента Хамида Карзая. Один из крупнейших акционеров компании -- бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси. В Боснии вокруг «Динкорпа» было несколько скандалов, которые удалось замять. Сотрудников компании обвиняли в торговле проститутками…
292Читайте нас в Facebook
