Пако рабанн: «в 50-х годы меня лично принимал товарищ сталин»
Торопясь на интервью с Пако Рабанном, я все же нашла время забежать в магазин дорогих французских парфумов и подойти к витрине с запахами от «Paco Rabanne». Через десять минут давно отпечатавшийся в голове бренд должен был превратиться в живого человека. Метаморфоза была ошеломляющей. Легендарная личность, будоражащая мир скандалами на протяжении четырех десятков лет, выглядела таким себе мирным «испанским дядюшкой». Г-н Рабанн, который во всеуслышание любит заявлять, что ненавидит журналистов, правда французских, не опоздал ни на минуту и после этого смиренно и даже с интересом ответил на все вопросы «ФАКТОВ».
Из досье «ФАКТОВ
Пако Рабанн родился в 1934 году недалеко от испанского города Сан-Себастьян. Прежде чем заняться дизайном, Рабанн изучал архитектуру в Париже. Первые образцы высокой моды были сделаны для знаменитых Домов «Нина Риччи», «Живанши» и некоторых других. В 1965 году он впервые подписал коллекцию своим именем -- Пако Рабанн.
«В 1999 году мне было видение, что 11 августа обломки космической станции «Мир» упадут на Париж и он погибнет»
-- В вашей биографии есть такой факт: якобы спасаясь от режима Франко вы с мамой и бабушкой иммигрировали в СССР. Остались ли у вас воспоминания об этом времени?
-- Мой отец был убежденным республиканцем и за это был расстрелян сторонниками Франко. Наша семья бежала из Испании, но не в СССР, а во Францию. В СССР иммигрировала еще одна активная социалистка -- Долорес Ибаррури, они были знакомы с моей матерью, возможно, биографы их перепутали. Москву я впервые посетил в 50-е годы в качестве сына коммунистического лидера. Меня принимал лично товарищ Сталин. Он поразил меня силой и магией своей личности. Но вот его окружение напомнило обстановку монастыря с очень жесткой дисциплиной.
-- Насколько повлияли на вас коммунистические взгляды вашей матери?
-- Он была активным деятелем социалистической партии Испании, но при этом была профессиональной портнихой, работала ассистентом у Кристобаля Баленсиаги. По сути, мама была его правой рукой. Я вырос в мире моды, наверное, мне нужно было очень постараться, чтобы не стать модельером. Что же касается коммунистической идеологии, то разве я не устроил революцию в моде? Каждая моя модель -- это манифест.
-- Говорят, ваша бабушка была колдуньей. Это тоже сказалось на вашем мировоззрении?
-- Она увлекалась оккультными науками и заложила во мне интерес ко всему мистическому. Я, например, верю в то, что судьба постоянно оставляет нам знаки, как двигаться вперед, но только большинство людей их не видит. А когда мне было семь лет, я каждую ночь выходил из своего тела, проходил по серебряному коридору и потом уносился вверх. Там меня учили разным премудростям. Когда утром просыпался и рассказывал об этом маме, она сходила с ума, ее марксистская идеология не могла допустить ничего подобного. В школе я увлекался спиритизмом, что приносило вполне реальную пользу. Как-то перед экзаменами на аттестат зрелости я поинтересовался у «духов» темой, которая должна была выпасть мне на экзамене. Они ответили, и я их успешно сдал. Но однажды услышал голос: «Прекрати немедленно! За это ты можешь дорого заплатить». Тогда я послушался. Но в 1999 году мне было видение, что 11 августа обломки российской космической станции «Мир» упадут на Париж и он погибнет. Я сообщил об этом миру. К счастью, ничего подобного не случилось, но после этого я стал объектом насмешек прессы. С того самого дня живу с мыслью, что совершил что-то несоразмерное и теперь за это расплачиваюсь.
«Брижит Бардо первой приобрела у меня платье из металла за 50 тысяч франков»
-- Что вы можете сказать о том, что происходит в современной моде?
-- Она подвержена сжиманию времени, как и вся наша жизнь. Время укорачивается, потому в моду возвращаются старые тенденции: в этом году -- 50-х годов, в прошлом -- 70-х. Увлекаясь этим, дизайнеры забывают создавать одежду, соответствующую времени сегодняшнему.
-- Вы помните свою первую клиентку, которая приобрела платье из металла?
-- Их было сразу несколько. Но первой в очереди была Брижит Бардо, она всегда была очень прогрессивной. Брижит с ходу выложила за платье 50 тысяч франков (на то время это были сумасшедшие деньги) и в тот же вечер появилась в нем на светской вечеринке. У меня одевалось много знаменитых актрис того времени, к примеру, Одри Хепберн, несколько девушек Джеймса Бонда. Я разрабатывал стиль французской поп-знаменитости Франсуазы Арди.
-- С чего началось ваше увлечение нетрадиционными для моды материалами?
-- С осмысления того, что однажды из-за перенаселения земли возникнут проблемы с натуральными материалами. Шелк, хлопок, лен станут страшным дефицитом. Вот я и решил внедрять в моду новые материалы -- делаю платья из бумаги, пластмассы, металла, даже из отходов. Если это красиво -- почему бы нет. Не утверждаю, что женщина должна одеваться именно так -- это всего лишь проба открыть окна. Я очень жду от индустрии новых материалов. Не так давно я делал платья из фибры и жидких кристаллов, они чудесно меняют цвет в зависимости от температуры тела. Людей можно приучить ко всему. Когда я впервые приехал за металлом и рассказал продавцам, что собираюсь одеть в него женщину, меня приняли за сумасшедшего. Сегодня производители металла сами предлагают мне свои последние разработки в этой области.
-- Вы вошли в моду со скандалом, это было сделано сознательно?
-- Да. Когда я создавал свою коллекцию «12 неносибельных платьев», то знал, что будет скандал, и был готов к нему. Тогда был очень беден, у меня не было ни бутика, ни номера телефона, да просто не было денег. В 1966 я создал коллекцию «12 неносибельных платьев». Если бы она называлась иначе, журналисты стали бы вопить, что это нельзя носить. На том показе я впервые представил платья из металла и выпустил на подиум чернокожих манекенщиц, которые танцевали под музыку (до этого момента модные показы проходили без звукового сопровождения. -- Авт. ). От такого эпатажа половина гостей упала в обморок. Из-за негритянок был скандал, корреспондент журнала «Вог» кинулся на меня с оскорблениями, вопя, что подиум принадлежит белым женщинам. Но я заявил, что взял черных моделей, потому что мне были нужны красивые женщины.
«Мне достаточно заниматься модой одну неделю в месяц»
-- Сегодня в дизайнерской среде популярны восточные мотивы. Используете ли вы их в своем творчестве?
-- Нельзя сказать, что Восток нынче в моде. Просто каждый год один дизайнер создает восточную коллекцию. Я увлекался Востоком лет 20 или 30 назад. Как-то Шалаян в Лондоне представил коллекцию, где на подиум вышли манекенщицы в чадре и при этом абсолютно голые. Это было пятнадцать лет назад. Сегодня он это сделать не посмел бы, побоялся бы, что ему подложат бомбу.
-- Насколько активно вы создаете одежду после того, как в 2000 году заявили, что навсегда покидаете мир высокой моды?
-- Сегодня мне достаточно заниматься модой одну неделю в месяц. У меня есть прекрасная девочка Розмари Родригес (дизайнер Дома «Пако Рабанн. -- Авт. ), которая создает коллекции прет-а-порте, мы с ней часто обмениваемся мыслями, она понимает меня с полуслова. Остальное время я веду уединенный образ жизни и пишу книги.
-- По образованию вы архитектор. До того как вы увлеклись модой, успели спроектировать хоть один дом?
-- Нет, я был очень молод, когда увлекся модой. Хотя успел поработать в одной конторе, проектировал дома из металла. Мне очень понравился Киев, он одновременно похож на Вену и Париж. В нем есть любопытнейшие старинные здания, жаль, что они перемежаются грубыми бетонными коробками.
-- За два дня присутствия на фестивале «Киевский подиум» вы увидели много разных коллекций. Каково ваше впечатление от украинской моды в целом и можете ли вы кого-то выделить?
-- Лилию Пустовит -- в ее коллекции нет ничего лишнего, она лаконична и этим прекрасна. У вас много хороших дизайнеров, но все они стараются разрабатывать в коллекциях сразу несколько идей. Это ошибка. Наслаиваясь одна на другую, идеи теряют актуальность и превращаются в кашу.
-- Что нужно для того, чтобы увлечение модой превратилось в успешный бизнес?
-- Французы делают моду, и в этом им активно помогает государство. Доходы от модной индустрии во Франции выше, чем от автомобилестроения. Итальянцы сейчас тоже стараются достичь результата, но пока, увы. Я не знаю, как обстоят дела с модной индустрией в Украине, но если ваше правительство поймет, что мода -- выгодное дело, тем лучше для вас.
-- Напоследок хотелось бы поговорить о ваших духах. Они очень популярны в Украине. Чем вы руководствуетесь, создавая очередной аромат?
-- В первую очередь чувством меры. Мои духи занимают седьмое место в мире. Этого достигнуть непросто -- на эту индустрию работают тысячи людей. Зато Франции это приносит многомиллиардный доход. Мне всегда везло в том, что свои духи я создавал сам. Предпочитаю свежие запахи. Если вы помните, у духов есть три момента: первый -- то, что понимаешь головой, второй -- то, что понимаешь телом, и третий -- шлейф. Так вот я не терплю шлейфа. Однажды я сидел в дорогом парижском ресторане, когда туда вошла американка, за ней тянулся громадный шлейф сладковатого запаха духов «Пуазон». Находится в этом удушье было невозможно, поэтому все французы покинули ресторан. От женщины должно пахнуть максимум на 40 сантиметров. Это словно ее маленькая подпись.
За помощь в организации интервью редакция благодарит оргкомитет международного фестиваля моды «Киевский подиум» и президента объединения «Текстиль Контакт» Александра Соколовского.
Читайте нас в Facebook
