Жизнь давалась генералу петрову, лишившемуся на фронте обеих рук, настолько тяжело, что в редкие минуты слабости он говорил: «мне легче сигануть с шестого этажа, чем жить! »
26 апреля 1945 года наши солдаты уже не хотели рисковать -- залегли под огнем противника и не могли подняться в атаку. Командир артполка майор Петров вышел на передний край, сбросил плащ-палатку, которой прикрывал отсутствие обеих рук, и со словами «Пехота, за мной!» в полный рост пошел на высоту. Увидев впереди безрукого офицера, не кланявшегося пулям, солдаты поднялись в атаку… За этот героический поступок Василий Петров был вторично удостоен звания Героя Советского Союза.
С этого эпизода начал свой рассказ корреспонденту «ФАКТОВ» о генерал-полковнике Василии Петрове народный художник Украины Валентин Зноба.
«Василий Степанович любил сгущенку и мог залпом выпить целую баночку»
-- Во время той атаки Василия Петрова буквально прошили пулями, -- рассказывает Валентин Зноба. -- К тому же у него была какая-то редкая группа крови. Одним словом, снова Василия Степановича еле-еле спасли.
Ведь и на Букрине Петров, оглушенный взрывом снаряда, оказался среди убитых. Просто каким-то чудом услышали его бьющееся сердце, и истекающего кровью офицера доставили в медсанбат. Хирург оперировать тяжелораненого отказался: «Должен спасать тех, кого еще можно спасти!» Доставивший Петрова капитан Галушко тут же выхватил пистолет: «Вы не представляете, какой это человек!» Под дулом пистолета военный хирург провел многочасовую операцию, в результате которой пациент лишился обеих рук.
Я разыскал однополчан Петрова -- Галушко, генерал-майора Чапаева, сына знаменитого Василия Ивановича, командира дивизии генерала Купина. Все вместе они помогали мне в работе над Букринским мемориалом. Василий Степанович консультировал меня, собирал фотографии, позировал. На одном из горельефов в Букрине я запечатлел офицера Петрова того времени, в атаке. Вторая моя работа -- портрет Василия Степановича -- находится в Национальном музее украинского искусства.
Василий Степанович любил приезжать ко мне в мастерскую, мы часто ездили на Букринский плацдарм, где ему был знаком каждый окоп. Как-то мы решили подкрепиться, и по просьбе генерала адъютант достал две баночки сгущенки. Свою Петров выпил залпом, считая это полезным делом, а я смог сделать всего несколько глотков.
Конечно, во время наших поездок на Букрин звучала военная тема. Создавалось впечатление, что генерал все еще на передовой и война для него не закончилась.
По команде генерала рядом с его дачей в Пуще-Водице расчистили лес, а из срубленных деревьев по всем правилам соорудили накаты -- фронтовые землянки. Помните, «землянка наша в три наката, сосна сгоревшая над ней… »? Здесь и жили его адъютанты -- у Василия Степановича во всем был военный режим и порядок. Адъютантов распекал за каждую мелочь: не туда пошел, не так машину развернул. Но когда мальчишки, отслужив, уходили, он выбивал для них квартиры, помогал материально. Люди, которым было нелегко работать с Василием Степановичем, на его похоронах рыдали…
«Младшего сына Иванко, не особого крепыша, генерал заставлял подтягиваться до изнеможения»
-- Под внешней суровостью генерала скрывалась добрая душа, -- вспоминает Валентин Иванович. -- Он держал себя так, чтобы не вызывать жалость. Разговаривал всегда командным тоном, не терпящим возражений. Если я ему звонил (последний раз поздравлял его 23 февраля с Днем защитников Отечества), он сразу же перехватывал инициативу: «Как себя чувствуете? Обязательно делайте такие-то дыхательные упражнения!» Получалось даже, что не я его поддерживал, а он меня.
Таким же образом дисциплинировал коллег -- надо работать над собой, заниматься спортом, отжиматься. Потому что считал: офицер должен показывать пример, быть подтянутым, а значит, без живота. Своего младшего сына Иванко, ровесника моего сына, заставлял до изнеможения подтягиваться на турнике. «Ты должен!» -- и весь разговор. Хотя Иванко особым крепышом не был.
У Василия Петрова было моральное право требовательно относиться к другим. Когда ему прострелили коленную чашечку, сустав перестал сгибаться. Чтобы нога работала, нужно было заменить сустав на металлический. В Кремлевской больнице генерала уже готовили к операции, запретив двигаться. Но вопреки требованиям врачей больной самостоятельно сползал с кровати на пол и начинал приседать, теряя сознание от боли. Кроме этого, уговорил медсестру молчать и массировать ему колено.
До операции Василий Степанович довел количество приседаний до сорока -- с не работавшим ранее коленом! И обошелся без хирургического вмешательства. Врачи долго не могли поверить, что человек в состоянии разработать затвердевший сустав, преодолевая нечеловеческую боль.
«Нельзя пользоваться лифтом!» -- считал Василий Петров, всегда поднимавшийся только пешком. Чтобы разрабатывать раненую ногу, ходил пешком из Пущи-Водицы до Киева (машина следовала за генералом). По пути запоминал номера грузовиков, следовавших порожняком. Если выяснял, что это были левые ходки, ставил водителей на место -- Василий Степанович болезненно воспринимал любой беспорядок.
Жизнь давалась герою настолько тяжело, что в редкие минуты слабости он говорил: «Мне легче сигануть с шестого этажа, чем жить!» Но воля у Василия Петрова была колоссальная. Он никогда ни на что не жаловался -- не такой это был человек. Кажется, одного легкого у генерала совсем не было, а второе -- еле дышало. Врачи говорили: «Непонятно, на чем он держится… » Думаю, на силе духа!
Дома генерал ногой включал магнитофон и под маршевую музыку целый час делал зарядку. Чтобы компенсировать потерю кровообращения из-за ампутации рук, до седьмого пота катался клубком по полу, бился грудью о стену… Как-то, играя с нами в футбол, не удержал равновесия и до крови поранился при падении. Скомандовал: «Не обращайте внимания!» -- он был счастлив от того, что как физически полноценный человек играл в футбол.
«В гостях легендарный генерал просил, чтобы сначала накормили его солдат»
-- Василий Степанович показывал мне домашнее устройство, -- продолжает Валентин Зноба, -- которое он придумал для снятия брюк -- набор крючков, прикрепленных к стене на уровне пояса. «Оно спасло мне жизнь!» -- говорил генерал. Естественно, он очень переживал, что многое не может делать сам. Например, телефонную трубку держал ординарец, но со временем генерал приспособился при разговоре прижимать ее протезом.
Даже приноровился писать мемуары. Хотя при содействии Валентины Шевченко, в то время еще заместителя председателя Президиума Верховного Совета УССР, дважды Герою прислали из Японии диктофон, а врачи писать строго-настрого запретили (правый протез сильно натирал плечо). Когда Василий Степанович подписал с помощью крючка на культе нам с женой свою книгу «Прошлое с нами», извинился: «Может, там не совсем разборчиво», но все читалось нормально.
Мемуары генерал Петров начал писать по совету председателя Президиума Верховного Совета УССР Ивана Грушецкого, который старался вывести героя войны из депрессии. Василий Степанович работал в кабинете на четвертом этаже «Политиздата». Здесь у него висела огромная, во всю стену, политическая карта мира, на стеллажах была собрана военно-историческая литература.
Автор с головой окунулся в работу. Когда была готова очередная рукопись, «Политиздат» расформировали, кабинет Петрова отдали в аренду какой-то фирме. Василий Степанович приехал на Десятинную, а из его бывшего кабинета все выбросили, листы рукописи летали во дворе…
Мы с женой, Татьяной Голембиевской, этот момент хорошо помним -- окна кабинета Петрова находились напротив нашей квартиры. Как-то Василий Степанович зашел к нам домой и сказал нашему четырехлетнему сыну: «Коля, смотри, не обижай дедушку!» Мы даже удивились. Оказалось, что генерал иногда слышал какие-то отголоски споров дедушки и внука.
Моя теща настолько восхищалась Василием Степановичем, что, несмотря на свой возраст и болезни, из-за которых ходила с двумя палочками, всегда встречала его при полном параде. Как будто Ангелине Владимировне было не больше сорока. Мы с женой не ожидали от нее такого героизма. Теща бровью не повела, когда генерал сказал тост, а рюмку за него поднял ординарец, чокнулся со всеми и по кивку генерала поднес ему. Хотя впервые увиденное такое зрелище -- не для слабонервных.
Как-то у нас к обеду на горячее были вареники с творогом и картошкой. Они готовились на пару, поэтому получились очень большие: за один раз целый не съешь. Ординарец поднес Василию Степановичу такой вареник, но генерал сказал: «Сначала сам попробуй и тогда будешь знать, как им кормить… » Между прочим, перед тем как сесть за стол, он всегда просил, чтобы в первую очередь накормили его солдат.
891Читайте нас в Facebook
