Алла латынская, вдова олега борисова: «за несколько дней до смерти олег вдруг подошел ко мне, обнял и прошептал: «пора, наверное, уходить… »
Талант артиста Олега Борисова никогда никем не подвергался сомнению. Несмотря на то, что в его жизни бывало всякое. Начинал он свою карьеру в Киеве, затем уехал в Питер, потом в Москву и снова в Питер… Борисов трудно уживался в коллективе -- слишком независим был его нрав и безграничны эмоции. И лишь жена Борисова Алла Романовна знала его другим -- добрым, тихим, покладистым, любящим. Сорокалетие совместной жизни они отпраздновали уже в больнице. Олегу Ивановичу оставалось жить совсем чуть-чуть. 16 лет болезни износили его тело и подорвали дух. И лишь его Аленушка верила в мужа до последнего…
«Когда мы с Олегом переехали в двухкомнатную квартиру Беллы Руденко, в нашей поселилась Ада Роговцева»
-- Читали книгу воспоминаний актера Владимира Чеплевского о вашем муже, изданную в Украине?
-- Более того, я возмущена! Господин Чеплевский работал с Олегом всего несколько лет, начиная с 56-го. Два раза они жили в одной комнате на гастролях. Все! За 18 лет яркого расцвета актерского таланта Олега Ивановича они ни разу не встречались. Чеплевского не было с нами ни в Питере, ни в Москве. Он просто спекулировал на имени моего мужа, не зная никаких подробностей его личной жизни. Более того. Огорчу Чеплевского: Олег НИКОГДА от меня не уходил! Он был любящим мужем и прекрасным отцом. Просто актерская жизнь -- это приходы, уходы из театра, предательства…
-- Теперь понятно, почему вы не стали актрисой.
-- И никогда не мечтала ею быть! Просто я… смотрела на себя в зеркало (смеясь).
-- Имея столь знаменитого в театральном мире папу, можно было и не смотреть.
-- Зачем себя обманывать? Мой папа, Роман Латынский, действительно был влиятельным человеком в украинской театральной среде. До 1937 года он работал директором Польского театра в Киеве. Перед самой войной был директором Театра имени Леси Украинки. Всю эвакуацию я ездила с театром, затем вернулась в Киев. Труппа была блистательная: Швидлер, Литвинова, Стрелкова, Романов… Наша семья жила в шестиэтажном театральном доме во дворе Театра Леси Украинки. Рядом с нашей была квартира великого Константина Хохлова. На третьем этаже жил Юрий Лавров. В основном в доме были большие коммунальные квартиры.
-- Вы тоже жили в коммуналке?
-- У нас была красивая отдельная квартира, правда, с проходными комнатами. Потом в ней жила Ада Роговцева. Когда я вышла замуж за Олега, родители разменяли квартиру. Мы жили на бульваре Шевченко в однокомнатной квартире, потом Белла Руденко разошлась с мужем -- мы переехали в ее двухкомнатную квартиру. И уже позже поменяли ее на ленинградскую.
-- Как вы познакомились с Олегом Ивановичем?
-- Я только-только поступила в университет на факультет журналистики. Был 1951 год, сентябрь, помню, я шла с занятий и возле Театра Леси Украинки встретила актрису Машу Сторожеву. Маша любила собирать фотографии, была у нее и моя со школьного выпускного. Это фото и увидел Борисов. «Познакомь меня с этой девушкой», -- попросил он. Маша говорила, что у меня строгие родители, но Олег настаивал. В тот день Борисов как раз был в театре. Маша, увидав меня, сразу закричала: «Алена, постой, я сейчас приду с одним человеком!» И подвела ко мне Олега. «Познакомься, -- говорит. -- Это наш молодой актер». Олег только приехал из Москвы.
-- Он вам понравился сразу?
-- Олег был удивительно легким человеком! Очень улыбчивым. С ним было просто. Но это не была любовь с первого взгляда. Я пошла домой, Олег меня проводил и попросил: «Можно, я вас встречу из университета?» Да ради Бога! И он стал приходить в конце занятий к Красному корпусу университета. Ждал меня, прислонившись спиной к парапету. Всегда в одной и той же позе. Провожал меня домой. Все было ненавязчиво, скромно…
-- Без поцелуев?
-- Представляете, я даже не помню наш первый поцелуй! Просто прошло время, и я поняла, что Олег стал мне необходим. Приручил меня. Сейчас даже не вспомню, когда он первый раз признался мне в любви. Да это и не было классическое признание. Нам стало сложно жить друг без друга. Мы одинаково мыслили, чувствовали. У нас-то и было одно-единственное разногласие за всю жизнь!
-- Вот это да!
-- Олег повез меня в Москву знакомиться с мамой. Но я пришлась не ко двору. Мама сказала Олегу, я ему не пара. Мол, не нашего сословия. Дочь директора театра и они -- простые люди… Я была страшно обижена. А незадолго до нашей свадьбы Олег снова поехал к маме. Не сказав мне ни слова. Просто пропал на несколько дней. Я обиделась и полтора месяца с ним не разговаривала. Потом мы помирились. Кто уж первым сделал шаг навстречу, не помню.
«На свадьбу муж мне подарил… отрез на платье»
-- Свекровь была на вашей свадьбе?
-- Конечно! Мы расписались третьего февраля 1954 года. Мне было 19 лет, Олегу -- 23. Я помирилась с его мамой. Она даже сшила мне свадебное платье. Белое, не длинное. Такое, чтобы я его могла носить и повседневно. Нарядов-то тогда особых не было! В руках у меня был очень красивый букетик белых роз. Олег Иванович тоже был скромно одет, в своем любимом сером костюме. Расписались мы в загсе на улице Ленина.
-- А потом -- в ресторан?
-- Какой ресторан? О чем вы говорите! Где мы могли взять столько денег?! Свадьба была дома. На почетном месте сидел Константин Хохлов, он подарил нам огромную корзину белой сирени. Гуляли в нашей самой большой комнате. Народу -- море! В тот же вечер Олег остался жить у нас.
-- Что он вам подарил на свадьбу?
-- Очень смешной был подарок. Отрез красного цвета на платье. Я спрашиваю: «Почему красный? Нужно ведь белый… ««Зато какой красивый!» -- отвечал Олег. Потом я сшила из него платье, оно было одним из самых моих любимых… Знаете, с Олегом мне всегда было удивительно легко. Если бы не болезни. Хотя муж очень следил за своим здоровьем.
-- Не пил?
-- По крайней мере, никогда не нарушал режим. Никогда не пил в день спектакля или в театре. Он был законопослушным, совестливым человеком. А застолье любил! Правда, никогда ничего не ел, лишь наутро спрашивал, что там вкусненького осталось. Особенно много гостей бывало в нашем доме в Ленинграде.
-- Это когда Борисов уехал из Киева, поругавшись в Театре имени Леси Украинки?
-- Олег сам никогда бы не ушел из Театра Леси Украинки. НИКОГДА! Кстати, когда он там работал, его приглашали в Малый театр. Письмо прислал сам Михаил Царев, предлагал роль Хлестакова. А Олег мечтал о ней! Но муж был человеком чести. Тогда он только получил звание заслуженного артиста Украины и говорил: «Как я могу предать театр!»
-- Некоторые утверждают как раз обратное…
-- Сейчас расскажу. Только прошла премьера фильма «За двумя зайцами», и Олега в составе советской делегации послали в Польшу. Тогда же в Польшу поехал Иннокентий Смоктуновский с фильмом «Високосный год». А 7 ноября они встретились в Варшаве и уже вместе отмечали праздник. Конечно, тогда для поездки за границу нужно было разрешение высших партийных органов. Министром культуры Украины тогда был Куропатенко. Он сам позвонил Олегу и сказал, что надо ехать в командировку. Но театр Борисова не отпустил. Вроде бы он должен был играть в каком-то спектакле, и его некем было заменить. И директор театра Виктор Мягкий, посчитав, что он может отказать министру, сказал, что не будет отменять спектакль.
Но накануне отъезда референт Леонида Куропатенко принес билет и сказал: завтра вы летите в Варшаву! Борисов ему: «Меня не отпустили». «Это не ваши заботы, -- сказал референт. -- Вот вам -- билет, улетайте!» Это было вечером, на спектакле. Олег играл в «Океане». А во время утреннего спектакля по репродуктору объявили: «Срочно всех актеров в репетиционный зал!» И осудили поступок Олега Борисова. Кричали: «За-знал-ся! У-е-хал! Бросил театр!» Уж не знали, что и придумать. Предлагали в качестве наказания даже отобрать квартиру. А потом в «Советскую культуру» послали письмо о зазнавшемся молодом артисте Олеге Борисове. Подписали Лавров, Опалова, Мажуга, Филимонов, Рушковский. Все, кроме Ады Роговцевой…
«Брат Борисова Лев 20 лет беспробудно пил!»
-- Откуда вы все знаете в таких подробностях?
-- Мне рассказали люди, присутствовавшие при этом. Я была в шоке! Когда Олег через десять дней вернулся, я его встретила и сразу сказала: «Мой дорогой, ты в свой театр больше не пойдешь!» Его же сразу после собрания уволили. Так решила труппа. Даже Куропатенко ничего об этом не знал. Ему рассказал о случившемся Олег, и тот сразу восстановил его в театре. Но муж отказался, попросил творческий отпуск на год. Говорил, что должен свыкнуться со сложившейся ситуацией. И начал сниматься в картине «Стежки-дорожки» на Киностудии имени Александра Довженко. Прошел год, но в театр он так и не вернулся.
-- Вы не настаивали?
-- Нет, я понимала, что там ему не дадут играть. В то время я работала на телевидении, в молодежной редакции, в отделе культуры. Как-то на гастролях в Киеве был Московский театр имени Пушкина. Через знакомых я вышла на его руководителя Бориса Равенских. Олега пригласили в Москву. Он уехал. Первое время в Москве жил у нашей знакомой в Староконюшенном переулке на… антресолях. В старой квартире, с потолками четыре с половиной метра. Когда Олег пришел в театр, Равенских распределял роли на пять лет вперед. Борисов получил массу каких-то ролей, но не играл ничего. Начал сниматься в картине «Дайте жалобную книгу»… И тут на гастроли в Москву приехал Большой драматический театр. Там уже работали Кирилл Лавров, Павел Луспекаев. Павел с Олегом Ивановичем дружил, они очень любили друг друга. Он и говорит: «Слушай, чего ты там сидишь у Равенских? Переходи, я поговорю с Георгием Александровичем. Все! Состоялась встреча с Товстоноговым, и Олег Иванович переехал в Питер. Туда же перебралась и я с маленьким Юрой.
-- Квартиру сразу дали?
-- Никто ничего нам не давал. Тогда очень легко было поменять квартиру в Киеве на ленинградскую. Мы поселились в старинном, красивом доме на улице Правды, по-старому -- Кабинетской. Это была большая двухкомнатная квартира, в которой, правда, пришлось делать капитальный ремонт. Кстати, когда-то в ней жил камердинер графа Юсупова! В ней мы праздновали 40-летие Олега. Потом поменяли на четырехкомнатную квартиру в театральном доме, где жили многие актеры из театра Товстоногова.
-- Кстати, о нем как человеке высказывают полярные мнения…
-- Товстоногов -- надо отдать ему должное, любил актеров. Олег Иванович влился уже в сформировавшуюся, преданную режиссеру труппу. Конечно, первый год работы за ним просто наблюдали. Были небольшие роли в «Мещанах», «Еще раз про любовь». Но он чувствовал, что его возможности гораздо выше. Это было не зазнайство, просто уверенность в своих силах. Правда, когда Олег работал у Товстоногова, ему часто приходилось отвлекаться на домашние дела. Он заботился о брате… (Лев Борисов, получивший известность после роли Антибиотика в сериале «Бандитский Петербург». -- Авт.)
-- Говорят, с братом, Львом Борисовым, Олег Иванович был в напряженных отношениях.
-- Брат 20 лет пил! Бес-про-буд-но. Олег Иванович только и делал, что устраивал его в театры, откуда того выгоняли. В львовский театр, калининградский, Театр Станиславского. Отовсюду Льва выгоняли за пьянку! Из 40 лет 25 они не общались. Лев Иванович был, как все пьющие, очень обидчивый. Олег Иванович тяжело переживал эту ситуацию. И лишь когда Лев Иванович закодировался, братья стали общаться нормально. Сейчас Лев живет при церкви в Митино, там работает старостой его жена, он играет в театре Ермоловой. Молится…
-- Олег Иванович был крещеным?
-- Мы не знали. Олег предполагал, что его крестила бабушка. Но каким именем, не знал.
-- Ведь на самом деле Борисов не Олег, а Альберт?
-- По паспорту -- да. Так его назвала мама. Когда она носила под сердцем сына, в Россию приехал принц Альберт. Так малыша и назвали. Знаете, ведь мы за три года до его ухода из жизни венчались. У нас был духовник -- большой поклонник Олега, настоятель храма Христа Спасителя отец Михаил.
-- Вы решили повенчаться через много лет семейной жизни…
-- Муж слабел. Нам уже не нужно было что-то афишировать. Служба закончилась, церковь закрыли, и нас обвенчали. На самом деле ничего после этого не изменилось. Олег болел 16 лет. У него было вялотекущее онкологическое заболевание -- лимфолейкоз… За год до его ухода мы были в Израиле. У Олега Ивановича состоялся только один концерт, он заболел. Подхватил какую-то инфекцию, и один израильский профессор посоветовал нам вырезать селезенку. И мы это сделали… В общем, было уже поздно. Олег Иванович умер от водянки…
«На 40-й день после смерти Олега Ивановича умер его любимый пес Кеша… «
-- Правда, что в последние годы он хотел вернуться в Киев?
-- Никогда! Он всегда мечтал о Москве и… МХАТе.
-- Но ведь Олег Ефремов таки пригласил его в этот театр.
-- Это было на гастролях Большого драматического театра в Чехословакии. Я поехала с Олегом Ивановичем. После банкета к Олегу подошел заведующий литературной частью МХАТа и сказал, что Ефремов приглашает его в труппу театра. Но во МХАТе он проработал недолго. Актерская ревность. Он играл в «Серебряной свадьбе» с Вертинской, в «Кроткой». Однажды Олег случайно пришел в театр (у него не было репетиции), и его спрашивают: «Вы на репетицию «Дяди Вани»? Олег и понятия не имел, что ставится этот спектакль. Оказалось, что Ефремов захотел сыграть Астрова, Смоктуновский -- Марецкого. Привезли какую-то артистку из Орла и тайком репетировали. Об этом узнала Вертинская и подала заявление об уходе.
-- Странная история…
-- Очень обидная. Был конец сезона -- перед 60-летием Олега Ивановича. Обычно актерам дают достойно уйти, а Олег уже подумывал о пенсии. Хотел поработать с Юрой. Сын закончил режиссуру. В театре Хейфиц захотел с Борисовым поставить пьесу «Павел I». Ефремов отказал. А Олег собирался сделать ее к своему 60-летию и уйти. Узнав об отказе, муж очень переживал, а потом, взяв отпуск, стал репетировать «Павла I» в Театре Советской Армии. Это был 89-й год. Премьера была назначена на 1 октября -- в день открытия сезона во МХАТе. Олег Иванович играл уже только в «Кроткой», в «Серебряной свадьбе» -- Евстигнеев. Вдруг перед открытием сезона нам звонит заведующий труппой ТХАТа: «Олег Иванович будет играть в „Серебряной свадьбе“ 1 октября. У Евстигнеева псориаз». «Но у меня 1 октября премьера! -- возмутился муж. Позвонили Ефремову, а тот ответил, чтобы Борисов выбирал, где он будет работать. Олег сразу же сказал: «Я выбрал!» И написал заявление об уходе из МХАТа. Из театра, о котором так мечтал.
-- Из-за переживаний, болезни…
-- А как вы думали?! Сидеть на скамейке запасных, зная, что ты можешь сделать многое, видя, как играют ТВОЮ роль.
-- В театре знали, что Борисов болен?
-- Знали, что он нездоров. Но… без подробностей.
-- Олег Иванович часто объяснялся вам в любви?
-- Он был… мужественный и закрытый человек. Я знала его мысли по поступкам. Как только он входил в театр и видел телефон, сразу звонил: «Алена, как ты? Где ты?»
-- Подарки любил делать?
-- Олег страшно не любил ходить по магазинам. Меня за границу на гастроли брал, чтобы я сама себе покупала все. И ему, конечно, тоже. Вообще он к своему внешнему виду относился с некоторой долей иронии. Рассказывал, что однажды шел после спектакля по улице, его увидела поклонница, забежала вперед, заглянула в лицо, потом отошла и тихо шепчет подруге: «Ой, какой страшненький!» Шутил, что у него нос, как у Гоголя. Он вообще ко всему относился с юмором! А дома был человеком несложным.
-- Хозяйственным?
-- Когда мы в Питере получили четырехкомнатную квартиру, все розетки, провода, освещение -- дело его рук. Просто у Олега было слишком мало времени для хозяйства.
-- Наверное, вы не слишком нуждались?
-- Мы всегда жили нормально. Никогда не откладывали деньги на сберкнижку. Я работала главным редактором телевизионных фильмов на «Ленфильме». Оттуда ушла на пенсию, построила деревянный дом под Москвой. Олег Иванович всегда мечтал жить на земле. Мы прожили там шесть лет! Многое в доме сделано руками Олега. Одна только замечательная спальня, обитая ситцем, чего стоила! Это была его гордость. Мое и его утешение. С нами несколько лет жил колли Кеша, подкидыш. Он обожал Олега Ивановича и ушел из жизни на 40-й день после смерти мужа. Просто лег на то место, где любил сидеть муж, и не проснулся. Говорят, умирая, люди забирают с собой то, что им дорого. Вот Олег Иванович и выбрал Кешу. И две акации, которые росли у входа в дом. Они просто высохли…
-- Борисов тяжело умирал?
-- Я полтора месяца была с ним в больнице. Там и отметили 40-летие нашей свадьбы. Олег очень не хотел ехать в больницу. Сдал все анализы -- вроде все нормально. Я пыталась дома лечить его народными средствами. Боялась больницы, онкологического отделения. Но в первых числах марта Олегу Ивановичу пришлось-таки лечь, водянка прогрессировала. Я была в палате Института переливания крови вместе с ним. Никто и не предполагал, что водянка может быть опасна для жизни. И вдруг за три дня до смерти мужа врачи нам с Юрой говорят: «Вы понимаете, что он может умереть?» Это был шок! Олег все время боролся с болезнью, но, видимо, в какой-то момент силы оставили его.
-- Он предчувствовал смерть?
-- Один только раз Олег признался: «Как бы мне хотелось еще поработать с Юрой!» Я говорю: «Олег, ты что говоришь? Еще столько времени впереди!» Потом мы как-то поднимались в больнице на второй этаж, видно было, что ему тяжело. Вдруг он подошел ко мне, обнял и прошептал: «Пора, наверное, уходить… «Но никакого завещания, разговоров о смерти. А последние дни он уже редко приходил в сознание.
-- Вы успели проститься?
-- Это случилось 28 апреля 1994 года. Олег пришел в себя на какое-то мгновение, чтобы попрощаться. Уже лежал под капельницей. Было три часа ночи. Вдруг Олег проснулся и, всхлипывая, сказал: «Как же вы будете жить?» Я ему: «Да нормально, будем квартиру сдавать». Начала что-то быстро рассказывать о покупке, продаже… А он меня так нежно-нежно гладит по руке. Я не выдержала и поцеловала ему руку. Говорю: «Олеженька, усни, пожалуйста, ты перенервничал». Уснул. Я в пять часов проснулась -- Олегу стало хуже. Сутки он пробыл в реанимации. Сделали укол химии и началась токсикация. За два дня до смерти к Олегу пришел в больницу Лев, читал ему молитвы.
Больше в сознание Олег так и не пришел. Мы с Юрой уже поняли, что это ВСЕ. Ушли домой, а в четыре часа дня он умер. Был чистый четверг. Олега хоронили на второй день Пасхи. Говорят, люди, покидающие этот мир в такой праздник, не попадают на Страшный суд. Они чисты душой…
17225Читайте нас в Facebook
