Заслуженная артистка россии анастасия волочкова: «влюблен ли в меня джим кэрри? Не знаю, лучше об этом спросить у него»
Вчера Анастасия Волочкова на сцене Национальной оперы танцевала свою любимую «Жизель». День до спектакля провела в танцклассе, до седьмого пота отрабатывая сложные па. В тренировочном костюме -- черных лосинах и обтягивающей черной маечке, забрав волосы в тугой пучок. Ни грамма макияжа, бледное узкое лицо. «Приятно познакомиться… » -- сказала, протягивая маленькую теплую руку Анастасия. «Я еще немного поработаю, и встретимся в гримерке».
В огромных толстых мягких башмаках, надетых прямо на пуанты, Волочкова скользила по коридорам Национальной оперы. С ее плеча свешивалась массивная спортивная сумка. «Семь минут, и я буду готова», -- устало произнесла Волочкова у двери в свою гримерку. Была готова через шесть -- свежая, накрашенная, причесанная, в широких брюках и маечке с вырезом на плечах своего любимого черного цвета. Запястье украшал браслетик с разноцветными камнями, на пальцах поблескивали бриллианты. «Обожаю эксклюзивные, дорогие вещи,» -- призналась Анастасия, поглядывая на внушительных размеров кольцо с белыми и желтыми бриллиантами. «Еще минутку,» -- Настя опрокинула в рот жидкость из колбочки внушительных размеров. -- «Это витаминки… »
«Журналисты «Нью-Йорк таймс» замеряли мой рост рулеткой»
-- Анастасия, вы -- уникальны!
-- Да? И почему же?
-- Ну как же, получается, что вы до сих пор растете. Правда, по-моему, до приписываемых вам 180 сантиметров еще не дотягиваете…
-- Честно говоря, я до сих пор в шоке от того, что весь мир обсуждает мой рост и вес. Американские журналисты из «Нью-Йорк таймс» приехали ко мне домой с рулеткой. Решили лично узнать, какой же у меня действительно рост. Полгода назад я была на гастролях в Америке, и никаких проблем не возникало. Они померяли меня рулеткой -- по-прежнему 168 сантиметров. Американцы были крайне удивлены.
-- Взвешивать не стали?
-- Да все это чепуха! Говорили, что мой вес -- 60 кг. На самом деле он едва достигает пятидесяти.
-- За что же тогда вас уволили из Большого?
-- Вот это вопрос. 16 сентября мне передали приказ об увольнении с информацией о том, что я, оказывается, уволена еще 30 июня. То есть 78 дней назад! За что? Генеральный директор театра Анатолий Иксанов судорожно стал искать причины, чтобы объяснить это средствам массовой информации. Но на самом деле никакой зацепки не было. Я устраивала педагогов Большого все пять лет работы. Ко мне никогда не было никаких претензий. Даже несмотря на то, что в театре все время против меня плелись интриги. Моих партнеров подговаривали не танцевать со мной. Они потом подходили ко мне, извинялись и говорили, что их просто заставляли так поступать.
-- И вашего постоянного партнера Евгения Иванченко тоже?
-- Нет, исключением был лишь Женя. Я танцую с ним около десяти лет. Начиная с семнадцати. Мы составляли прекрасную пару и подходили друг другу. Но в начале этого сезона Женя таинственным образом исчез куда-то на неделю. В конце августа мы с труппой Майи Плисецкой станцевали в Греции два спектакля, и после этого я Женю не видела. А 5 сентября в афише Большого театра стоял спектакль «Лебединое озеро» с нашим участием.
-- Несмотря на то что вы были якобы уволены еще 30 июня?
-- Все это очень странно. Более того. Висела афиша и второго спектакля -- «Раймонды», которую я должна была танцевать с Колей Цискаридзе.
-- Что же случилось с Иванченко?
-- Исчезновение моего партнера -- тайна, покрытая мраком. Никто не знал, где находится Женя. На мои звонки и звонки людей, имеющих ко мне отношение, он не отвечал. Потом мне сказали, что ему было просто запрещено общаться со мной. Ситуация стала меня пугать. Я написала письмо директору театра, потому что в течение семи месяцев он так и не нашел минуты, чтобы со мной поговорить. Я просила проявить заботу о моем исчезнувшем партнере и обеспечить его замену на спектакле. Кстати, билеты на спектакль с моим участием продавались в кассах Большого до последнего дня. Но директор не отреагировал на мое письмо. Просто вместо того, чтобы найти мне партнера, а таких достаточно много, снял спектакль.
-- Судя по информации, найти вам партнера не так-то просто…
-- Это такой абсурд! Женя Иванченко, с которым неделю назад журналисты НТВ встречались в Грузии, сказал, что я не самая высокая балерина в Большом, а он -- не самый сильный партнер. Просто директору театра нужно было во что бы то ни стало избавиться от меня. Сначала он лишил меня участия в открытии театрального сезона, сообщив об этом звонком за день до спектакля. Причем звонили не из дирекции, а из канцелярии балета!
-- А вы, значит, надеялись до последнего?
-- Конечно! Третьего сентября была генеральная репетиция на сцене театра. Я проходила ее одна и все ждала Женю. В это время поползли слухи, что Женя получил травму ноги, танцуя со мной, и теперь находится в больнице. Нелепость! Потом появилась информация, что Иванченко еще 29 августа прислал письмо, что не хочет танцевать в Большом… Абсурд! В общем, после того, как версия с партнером себя исчерпала, директор решил ссылаться на то, что я якобы не в форме…
«Моих поклонников охрана Большого театра ногами заталкивала в автобусы»
-- Директор был лишь пешкой в чьей-то игре?
-- В Большой театр я пришла по приглашению великих артистов -- Григоровича, Васильева, Плисецкой. А убирают меня люди бизнеса, не имеющие никакого отношения к искусству. Директору Большого был просто дан приказ уволить меня. И он оказался очень добросовестным исполнителем. Наверное, за все, что происходит со мной, заплачены большие деньги. Эта ситуация настолько абсурдна для русского балета! Ведь такое может произойти с любым актером. А если завтра кому-то захочется, чтобы в Большом не работал Коля Цискаридзе или Андрей Уваров?
-- Кстати, что произошло с «Раймондой», которую вы собирались танцевать с Цискаридзе?
-- Еще одна дикость. Мы с Колей репетировали «Раймонду», несмотря на то, что у меня отняли первый спектакль. Все было нормально, Коля помогал мне даже в качестве педагога. Но 16 сентября, за два дня до спектакля, мне дали приказ о моем увольнении.
-- Говорили, что у вас не был подписан контракт с Большим театром.
-- Это действительно так. Просто мне, единственной из Большого театра, был предложен контракт не на год, а всего лишь на несколько месяцев. И то без участия в спектаклях -- самого главного, ради чего я работаю. Это был контракт просто на причастность, а фактически на выход из театра. Я не могла себе позволить подписать свой смертный приговор. И опять в письменном виде просила директора предоставить мне контракт на общих основаниях. Тогда стали говорить, что я предъявляю непомерные требования к Большому театру.
-- И после ВСЕГО вам хочется вернуться в Большой?
-- Я мечтаю работать в этом театре. Ведь я трудилась там не для руководства. У меня был свой зритель, друзья-артисты. Это было счастливое для меня время. Конечно, я бы хотела, чтобы моя жизнь была связана с Большим. Просто сейчас все так нелепо складывается… Мне был нанесен ТАКОЙ моральный удар! ЗА ЧТО? Почему против меня действовали такими издевательскими методами? 5 сентября, в день моего так и не состоявшегося спектакля, на площади перед Большим театром собралась небольшая демонстрация. Поклонники вышли с плакатами: «Верните Анастасию!» В тот день я все-таки пришла в театр, чтобы поддержать актеров, которые вышли на сцену. Я видела, как охрана Большого ногами заталкивала людей в автобусы. Это был шок! Я взывала к сознанию этих людей, ведь там находились не террористы, а зрители. Но мне сказали, что это приказ директора. Дикость!
«Когда стало известно о моем увольнении, первым мне позвонил президент Белоруссии Александр Лукашенко»
-- Вы обращались за помощью к своему давнему другу, знаменитому лондонскому адвокату Энтони Керману?
-- Увы, там другие законы. Конечно, я сообщила ему о своей ситуации. Ее не может понять никто, она просто не укладывается в голове.
-- Что сказала Майя Плисецкая?
-- С Майей Михайловной я не связывалась. Я вообще пока старалась не подключать известных людей и сильных мира сего. Мне кажется, что должно свершиться правосудие, за которое ратую я, взывая к человеческой совести и чести. Не хочу ставить в неловкое положение дорогих мне людей. Меня очень поддержал Юрий Григорович. Когда стало известно о моем увольнении, первым мне позвонил президент Белоруссии Александр Лукашенко! Я очень благодарна ему за участие. Ведь я была в таком страшном состоянии! Просто не было слов…
-- Плакали?
-- Да. Это был тяжелый стресс. Но я плакала скорее не от обиды. Я не держу ни на кого зла. Просто непонятно: ЗА ЧТО?! Почему со мной так поступили? Моральный ущерб, который нанес мне директор Большого театра, не измерить никакими деньгами…
-- Вы будете продолжать бороться?
-- Министерство труда уже доказало незаконность действий директора Большого театра. И я восстановлена в нем. Но это не означает, что со мной заключат контракт, необходимый для того чтобы, я могла танцевать. Захочет ли дирекция подписывать его?.. Но в любом случае мне важно быть восстановленной в труппе театра. Хотя бы для того, чтобы заниматься в танцклассе. Ведь когда мне было запрещено появляться в Большом, я была лишена самого главного -- балетного зала.
-- Зато танцкласс Национальной оперы Украины открыт для вас…
-- Это шанс, посланный судьбой. Я так счастлива! Накануне выступления в Киеве у меня в Питере был спектакль «Жизель» для детей. Это начало моего проекта «Анастасия Волочкова -- детям России». Готовлю две новые программы для выступления в Кремле. Знаете, нервная нагрузка страшно выхолащивает. Поэтому спасибо киевлянам за возможность появиться на вашей сцене и дать шанс зрителю самому решить, тяжела ли я, высока ли, легка…
-- Зависти не боитесь?
-- От нее никто не застрахован. Мне через многое пришлось пройти. И пуанты прятали, и камни с костюма срезали. Когда в гримерной за несколько минут до выхода на сцену я обнаружила, что в моем костюме черного лебедя срезаны все до единого камни и не осталось ни одного украшения, я вышла на сцену с мыслью, что блистать должна я, а не мои украшения. Нужно пройти и через это. Только не обозлиться…
-- Правда, что знаменитый голливудский актер Джим Кэрри прилетал в Москву специально на «Жизель» с вашим участием?
-- Сначала я познакомилась с продюсером Джима Бобом Ван Ронкелем. Узнав, что на следующий день я танцую в «Жизели», он воскликнул: «А почему бы не позвонить Джиму?» Я была уверена, что это шутка. Но Джим сказал: «Я вылетаю». И на следующий день был уже в Москве, на моем спектакле. После него мы долго гуляли по Москве. Джим оказался замечательным, интересным человеком. Я ожидала, что он будет постоянно хохмить в соответствии со своим амплуа. Но на самом деле Джим оказался глубоким, серьезным человеком. Может, даже слишком одиноким, грустным и печальным. Это меня поразило…
-- Наверняка влюбился в вас.
-- (Мечтательно улыбаясь. -- Авт. ) Не знаю, лучше спросить у Джима. Он прилетал ко мне на гастроли в Америку. Мы часто перезваниваемся. Я счастлива иметь такого друга. Друзья -- это подарок свыше…
-- Вам приписывают роман с Павлом Буре.
-- Ерунда! Мы с Пашей дружим, часто общаемся. Но это вовсе не повод соединить наши судьбы.
-- Считали, сколько раз вас выдавали замуж?
-- В прессе уже раз шесть. Причем некоторых моих женихов я просто никогда не знала. На всех свадебных фото, конечно, смонтированных, я была в подвенечном платье, которое демонстрировала на показе моделей. Моя мама шутила: неужели твои женихи настолько бедны, что не могут раскошелиться на новое платье?
-- Так все-таки есть жених или…
-- Как только судьбе будет угодно и я почувствую, что появился человек, с которым мне действительно хочется создать семью и иметь детей…
-- А как же фигура?
-- Какие глупости! Сейчас это не проблема. Я хочу, чтобы у меня была дочь и наши с ней отношения были бы похожи на мои с мамой… В общем, когда Господь пошлет мне суженого, я обязательно выйду замуж. И мне не помешает ни работа, ни карьера. Семейная жизнь, любовь только помогают творчеству. Так что семью создать никогда не поздно. Чем больше я буду одухотворена и совершенна, как личность, тем интереснее будет моему возлюбленному жить со мной…
Читайте нас в Facebook
