Арнис лицитис: «как-то в поезде негр сказал мне: «знаете, вам идет немецкая форма»
В «послужном списке» Арниса Лицитиса более ста киноролей. Он снимался в таких популярных фильмах, как «Русь изначальная», «Похищение», «Фаворит», «Узник замка Иф», «Двадцать лет спустя», «Воры в законе», «Одиночное плавание». Сейчас Арнис приглашен на съемки фильма «Черное пятно» в Баку.
«Мне не приходилось перевоплощаться только в негра и в китайца»
-- Арнис, правда, что в советское время актеры из Прибалтики могли играть в фильмах исключительно про американскую жизнь?
-- Не только. Я играл и в детективах, и в боевиках, и в исторических фильмах. На моем счету более ста картин, и кого только не приходилось изображать: рядовых и императоров, королей и нищих, сыщиков и убийц, миллиардеров и маньяков. Играл латышей, русских, немцев, американцев, украинцев, в фильме «Искусство жить в Одессе» даже еврея пришлось изображать. Не приходилось перевоплощаться только в негра и китайца, но, думаю, у меня в этом смысле все еще впереди.
-- Кого из работавших с вами режиссеров вспоминаете добрым словом?
-- Каждого по-своему. Например, у Георгия Юнгвальд-Хилькевича, отличающегося безумной энергией и верой в то, что все получится, на съемочной площадке всегда было очень весело. Хилькевич -- безумец (в хорошем смысле этого слова), он всегда брался за самые сложные вещи. Попробуйте сделать три (!) костюмные картины, да еще в условиях одесского бардака и неорганизованности. Все надо достать, привезти на съемочную площадку. Кареты, лошади… Он это лихо делал, при этом любил актеров и никогда не терял чувства юмора. Многие режиссеры на сложных съемках срываются, нервничают, кричат, а Хилькевич всегда с улыбкой, успевал еще и девочек на площадке за попку ущипнуть.
Нравится мне и Юрий Кара -- по-моему, он очень смелый человек. Когда он снимал «Воров в законе», для разоблачения власти нужно было немало мужества.
-- Часто приходилось отказываться от ролей?
-- Случалось и такое. Правда, было время, когда я соглашался на все… Где-то после 1991 года меня перестали снимать в кино, а театр, в котором я работал, закрыли. Тяжело пришлось -- практически не на что было жить.
-- А почему театр-то закрыли?
-- Маэстро Раймонд Паулс распорядился. Нам показали приказ с очень хитрой формулировкой: реорганизация. На самом деле нас просто выбросили на улицу. Ужас! То было очень тяжелое для меня время: мало того, что без работы остался, так еще и потерял близкого человека -- сводного брата, который покончил с собой.
-- И как же выживали?
-- Да все как-то потихоньку наладилось. Изредка, раз в году, ездил в Россию: в Ярославле у меня есть хороший друг, который устраивал мне там выступления. На заработанные деньги месяца два можно было протянуть. С одной стороны, такое положение дел даже приятно, поскольку ты -- свободный человек и сам себе хозяин. Но когда оно длится слишком долго, поневоле начинаешь нервничать: жить-то на что-то надо. В рекламе снимался, в клипах… Так постепенно и вышел из этого состояния. Сейчас работаю в Рижском театре русской драмы. Играю в «Каштанке», которая в прошлом году получила приз, как лучший детский спектакль в Латвии. Занят в мюзикле «Сестра Кэрри», тоже признанном лучшим спектаклем сезона, на этот раз -- музыкальным. Были с ним на гастролях в Израиле, в Москве.
-- С Паулсом не общаетесь?
-- Только на творческой основе: я пою в его мюзикле, он в нем же играет на рояле. А так мы друг друга просто не замечаем. В свое время я высказал все, что о нем думал, в нашей прессе. О чем нам еще говорить?
-- Что же такое вы сказали?
-- Дескать, если ты -- композитор, то сиди за роялем, а не лезь в министры культуры. Каждый должен заниматься своим делом. Например, Екатерина Фурцева ни хрена не понимала в искусстве, зато была блестящим администратором. Правда, и советовать любила.
«До сих пор удивляюсь, как мне удалось закончить школу»
-- Популярность не раздражает?
-- Ничуть! Если не хочешь, чтобы тебя узнавали, выбери другую, менее публичную профессию. Я же всегда благодарен людям за память. Был у меня интересный случай: сажусь я в Риге в берлинский поезд, чтобы ехать в Москву на съемки к Евгению Матвееву в фильме «Победа». В купе уже сидят двое негров -- молодая девушка-студентка и парень постарше, ее брат. Он рассказал мне, что девушка на каникулах, едет в гости, и попросил опекать ее в дороге. Потом они заговорили о чем-то на своем языке, и парень, снова повернувшись ко мне, сказал: «Знаете, вам очень идет немецкая военная форма». Это уже само по себе было удивительно -- за двадцать пять лет в кино я всего два-три раза играл немецких офицеров.
-- Свои первые театральные впечатления помните?
-- Мне было годика два… С детским садом тогда было трудно, поэтому мама привела меня в театр и сунула за кулисами пожарнику, чтобы присмотрел. А сама пошла на другую сторону сцены, где ей надо было петь. Сижу я на коленях у пожарника и вдруг слышу мамин голос. Я, конечно, забеспокоился, а когда мой нянь отвлекся, сбежал от него. И как был -- в белом вязаном костюмчике, ботиночках, шапочке -- пошел на голос. Через всю сцену -- к маме! Представляете: на сцене, на скамейке сидит влюбленная пара, парень объясняется девушке в любви, а на заднике был нарисован канал -- так я по этому каналу вдоль всей сцены и прошел. Ох, и попало мне тогда! Первый выход на сцену запомнился надолго.
-- Мама воспитывала вас в строгости?
-- Не до того ей было. Жили мы очень бедно, маминой зарплаты катастрофически не хватало. Она много работала и постоянно пропадала то на спектаклях, то на репетициях, я же был предоставлен самому себе. Потому очень рано стал самостоятельным: умел что-то приготовить, мыл полы, убирал квартиру, пришивал пуговицы, стирал и гладил свои вещи. Так до сих пор сам себя и обслуживаю, все по дому умею делать.
-- Много доставляли маме хлопот?
-- Я рос хулиганистым и упрямым. Много было конфликтов и в школе. Высидеть шесть часов за партой -- это было выше моих сил! Я был идиотом в математике, да и в физике тоже. Из всех точных наук почему-то только химия мне давалась без особого труда. До сих пор удивляюсь, как мне удалось закончить школу! В актеры же я действительно пошел еще и потому, что не нужно было изучать точные науки. Я легко поступил в консерваторию, на театральный факультет.
«С Николаем Еременко нас сблизила смерть моей собаки -- эрдельтерьера Тео»
-- На безумные поступки ради женщины способны?
-- Теоретически -- да. Практически же ничего особенно романтичного или безумного делать не приходилось. Правда, влюбляться случалось.
-- И часто?
-- Вообще-то стараюсь быть верным одной женщине, я и женат был только один раз. Но в жизни, как вы понимаете, все случается.
-- Неужели сейчас вы один?
-- Я благодарен судьбе за то, что после всего, что со мной произошло за последние десять-пятнадцать лет, она наконец преподнесла мне подарок. Рядом со мной красивая молодая женщина, актриса Инга Айзбалте. В молодости ее мама обожала актера Лицитиса…
-- Говорят, вы дружили с Николаем Еременко.
-- Ну, дружили -- громко сказано, просто были в хороших отношениях. Нас очень сблизила смерть моей собаки -- эрдельтерьера Тео. Эту трагическую для меня весть я получил в Севастополе, где мы вместе снимались. Мне позвонили вечером, и я, как маленький мальчик, всю ночь проплакал в номере. До этого думал, что только женщины плачут, а тут взрослый мужик и такая «мокрая» реакция. Утром выхожу в холл, где все уже собрались, чтобы ехать на съемку. А видок у меня, будто бы всю ночь где-то… шалил: лицо опухшее, под глазами мешки. Естественно, на меня воззрились с любопытством. Спрашивают: «Что с тобой, Арнис?» -- «Да, -- говорю, -- пес мой погиб!» И тогда Коля схватился за голову и воскликнул: «Е!» Такая вот искренняя реакция русского человека. И, знаете, стало легче, когда тебе сочувствуют.
Тео был замечательным псом… Летом мы живем на даче, брали туда и его. И он всегда находил дыры в заборе и убегал, а мы, естественно, очень волновались, кричали ему: «Тео, нельзя!» И он прекрасно понимал, что шкодит, но все равно упрямо делал по-своему. Однажды вижу: как всегда, лезет под забор. Я ему кричу: «Тео, ты куда?!» И он, ну просто как человек, оглянулся, задумался, а потом решился: «Эх, была не была!» И убежал. Сижу на веранде, жду, когда вернется. И что интересно: убегал он почему-то всегда через дырки, а возвращался только через калитку и при этом громко лаял. И вот вижу -- пришел, а зайти боится. Стоит, хвостом виляет, лапой калитку трогает и говорит (иначе не скажешь!): «Гм!» В ответ -- тишина. Он опять: «Гм! Гм!» Увидев эту сцену, я просто лег от смеха! Дескать: «Ребята, я пришел, но я без претензий. Неужели никто не обратит на меня внимание?» Ну, как его после этого ругать?
Так что его смерть была для меня настоящей трагедией. Сейчас у меня живет эрдельтерьер Густав.
-- Опять эрдельтерьер?
-- Ну, во-первых, это прекрасная порода: верная, веселая, любящая. Если я на улице вижу эрдельтерьера, начинаю внутренне улыбаться. Я понял: «Это моя порода!»
А вообще, я очень люблю всех без исключения собак и точно знаю, что в прошлой жизни был псом (даже родился на стыке года Петуха и Собаки). Если бы позволяли финансы, завел бы не одну, а шесть--восемь собак. Я их понимаю, здороваюсь с ними на улице. Какие у них смешные реакции! Один отвечает: «Привет, как дела?», другой: «Да пошел ты!», а третий вообще задирается: «Что-что? Слышишь, ты, пойдем, поговорим!» Думаю, когда уйду на пенсию, попрошусь в рижский зоосад -- ухаживать за животными.
Читайте нас в Facebook
