Взяв из детского дома на воспитание шестилетнего сироту сори калиниченко, днепропетровская пенсионерка анна гнатовская нашла его родную бабушку и брата, а теперь ищет отца, гражданина гвинеи синеполо санду
«ФАКТЫ» уже рассказывали о судьбе темнокожего мальчика Сори, брошенного матерью в роддоме. Три года несчастный малыш, появившийся на свет с подозрением на ВИЧ-инфекцию, провел в боксе городской больницы, а потом, когда страшный диагноз не подтвердился, о слабеньком, не умеющем ходить и есть ложкой ребенке, заботились в детском доме «Свитанок». В одной из больниц, где Сорик лежал с воспалением легких, его увидела пенсионерка Анна Гнатовская, навещавшая сирот из детского дома. И сердце ее прикипело к черноглазому, кудрявому мальчишке.
Вот уже год они живут вместе. Родственные чувства в этом ребенке настолько сильны, он так привязан к своей «бабулечке», так радуется встречам с крестившей его в «Свитанке» «мамой» Любой, даже соседскую девочку Алю называет сестренкой, что Анна Николаевна решила: нужно попытаться найти родных мальчика, о которых в его документах не было сведений. В том числе и отца, с которым мама Сори познакомилась в Москве, уехав туда на заработки. Эти поиски принесли самоотверженной женщине бремя новых забот и проблем.
Фото Наташи вырезали из личного дела: «Пусть будет сыну на память»
В документах Сорика мама упоминается дважды: в свидетельстве о смерти и в акте из роддома: «Родив мальчика 16 июня 1995 года, Наталья Ч. уже 17 июня самовольно ушла, оставив ребенка без родительского попечения. Место работы, со слов матери -- Днепропетровская фабрика головных уборов». Туда и отправилась Анна Николаевна.
В отделе кадров ее встретили вначале настороженно, Наташу там никто не помнил. Но, узнав историю Сорика, сотрудники перерыли архив и нашли-таки личное дело. С маленькой фотографии смотрела веселая круглолицая девушка с пышными волосами, которая в то время, конечно, и не подозревала, как трагично сложится ее судьба. Здесь же был и домашний адрес Наташи. Переписав его, Анна Николаевна уже собиралась уходить, но завкадрами, быстро вырезав фотографию из анкеты сказала: «Возьмите сынишке на память».
Живет ли до сих пор в пятиэтажке на проспекте Гагарина кто-то из родственников Наташи, Анна Николаевна не знала. Долго не решалась пойти туда, хотя университетская библиотека, где она работает, находится совсем рядом. Помог случай. Как-то в разговоре библиотечная уборщица случайно обмолвилась, что живет неподалеку, и назвала дом. «Да ведь это Наташин адрес!» -- спохватилась Анна Николаевна. И принялась расспрашивать…
Как оказалось, Наташин старший сын Дима и ее мама Надежда Григорьевна живут все в той же квартире, существуют на бабушкину учительскую пенсию да пособие ребенка. Соседи хорошо помнят, как, вернувшись из Москвы «в положении», Наташа в квартире своей подружки и соседки Тани родила темнокожего мальчика.
Анна Николаевна отправилась к Тане. И узнала много такого, что Наташа, возможно, скрывала даже от матери.
В детдоме, откуда забрала Гнатовская Сорика, ей рассказали, что отца ребенка уже искали: запрос был в Московский институт международных отношений на фамилию Сано. Но имя Наташиного друга, по словам Тани, Санду Синеполо, и учился он в Университете дружбы народов на химическом факультете. Потому и не увенчались поиски успехом. Сано звала его лишь Наташа.
В истории рождения и жизни Сорика вообще много сложного и неясного. Откуда, к примеру, взялась у него фамилия Калиниченко, если у мамы была совсем другая? Все это и стала выяснять Гнатовская, решив вернуть приемному внуку если уж не родственников, то хотя бы биографию.
Руки у Сорика точно такие же, как у его отца
Жили Наташа и Сано, по словам Татьяны, в небольшой комнате общежития Университета дружбы народов. Аспирант из Гвинеи души не чаял в статной, высокой, белокурой украиночке. Когда Наташа была в Днепропетровске, звонил каждый день и еженедельно передавал поездом посылки и деньги. Таня ходила с подругой на вокзал их получать. Он звал молодую женщину с собой в Гвинею, но мама Наташи категорически возражала против дочкиного отъезда в далекую Африку. Она же настаивала и на том, чтобы Наташа сказала Сано: сын, мол, умер в роддоме.
В тот день, 16 июня 1995, года Наташа прибежала к подруге рано утром: начались схватки. Роды были стремительные, поэтому, когда приехала неотложка, Татьяна и делавший в квартире ремонт строитель уже пытались справиться с пуповиной. С пеленки, расстеленной на ковре, огромными черными глазищами смотрел крошечный темнокожий мальчик. Вечером Таня отвезла подруге в роддом передачу, а утром раздался звонок в дверь -- на пороге стояла Наташа. «С ребенком проблемы, -- объяснила она. -- А я ушла, мне там делать нечего».
Вскоре молодая женщина уехала в Москву. Узнал ли Санду о рождении сына, неизвестно. Наташа умерла через пять лет, унеся с собой эту тайну. А на ковре в Таниной квартире до сих пор видно небольшое пятно -- здесь родился Сорик.
Вскоре после разговора с Наташиной подружкой Анна Николаевна зашла и к ее маме. Но признаться, кто она, почему-то не решилась. «А вдруг они скажут: отдавайте нашего Сорика», -- в отчаянии подумала пенсионерка, уже нажав на кнопку звонка. Увидев на пороге бледного худенького подростка, на ходу придумала цель визита. «Моему внуку приносят много вещей, -- объяснила вышедшей из квартиры пожилой женщине, -- я могу вашему мальчику кое-что отдать. Какой у него размер?»
В тот же день на последние деньги Анна Николаевна накупила в сэконд-хэнде довольно приличной одежки для Димки. Потом отнесла им баночку меда, подаренную ей ко Дню учителя. Когда в университетской столовой продавали недорогую муку, Анна Николаевна приобрела пакет и Надежде Григорьевне. Притащила им целую сумку купленных по дешевке яблок. И только после пятой встречи осмелились спросить: «Нет ли у вас фотографии дочери?» -- «А зачем вам? -- удивилась та. -- «Я бабушка Сорика, вашего внука… »
Конечно, наплакались они обе в тот вечер. Надежда Григорьевна все расспрашивала о Сорике, вспоминала дочку, а потом принесла ее большой, видно, еще школьной поры, портрет.
-- Нет ли у вас снимков московского периода, -- попросила Анна Николаевна, -- чтобы их мог узнать папа Сорика? Я хочу написать в программу «Жди меня».
И тогда из дальнего ящичка была извлечена фотография Наташи, сидящей на диване рядом с темнокожим мужчиной: «Вот они».
Сходство Сорика и Санду, на первый взгляд, было весьма отдаленное. Но Анна Николаевна чуть ли не с лупой обследовала каждый сантиметр фотографии и родственные черты все же обнаружила. У Сорика очень выразительные руки: крупные вены и большой палец в суставе отгибается наружу почти под прямым углом -- такое редко увидишь. У Санду на фотографии большой палец точно такой же!
«Бабушка, почему именно мне дали роль Отелло?» -- удивляется Сорик
Пока что на все обращения в программу «Жди меня» ответа Гнатовская не получила. А позвонив туда, узнала, что поиск может длиться несколько лет, к тому же существует очередь.
-- Я бы сама поехала в Москву искать Санду, -- говорит Анна Николаевна, -- да доходы не позволяют. А ведь вполне возможно, что он там. Наташа говорила матери, будто после аспирантуры другу предлагали остаться в университете.
Конечно, Анна Николаевна не исключает, что отец захочет забрать сынишку к себе. И от этой мысли у нее сжимается сердце. Но понимает пенсионерка и другое: случись что с ней (все-таки возраст), и привыкший к дому Сорик опять останется один. Конечно, родная бабушка и брат знают о его существовании, но они, возможно, не отважатся изменить привычный -- и очень скромный -- уклад жизни. А темнокожий мальчик, уже начинающий осознавать свою непохожесть, а порой и чувствующий непонятную враждебность окружающих, беззащитен вдвойне.
Недавно в школе, где он учится, ставили спектакль по мотивам классических произведений, переделанных на школьный лад. Сорику досталась роль Отелло. Вряд ли мальчик досконально знает этот шекспировский сюжет, ведь в доме у бабушки нет даже телевизора, но вжился в роль он прекрасно. Когда, облаченный в белую простынь, перехваченную на плече брошью, юный артист вышел на сцену и грозным голосом возопил: «Училась ли ты на ночь, Дездемона?!» -- зал просто взорвался смехом. Не поняв причины столь бурной реакции, Сорик после спектакля спросил у бабушки:
-- Как ты думаешь, почему именно мне дали роль Отелло?
-- Потому что ты играешь лучше всех, и голос у тебя самый громкий, -- ответила она.
Все остальное Анна Николаевна объяснит внуку позже, когда он подрастет и сможет понять, как переплелось в его жизни трагическое и счастливое, доброе и злое, случайное и закономерное. Когда он начнет осознавать, как важно, чтобы тебя хоть кто-то любил.
702Читайте нас в Facebook
