«приказ не разрешал курсантам зарабатывать деньги, поэтому мы сдавали кровь, а вырученные рубли перечисляли в фонд памятника павшим в 1943 году на букринском плацдарме»
Десант бывших курсантов Киевского высшего инженерно-авиационного военного училища (КВИАВУ) на Букринский плацдарм формируется всегда спонтанно: кто в Киеве, кто свободен -- созвонились и вперед! Но едут неизменно накануне 22 июня. Именно в этот день на высотке 193,1 вблизи села Балыко-Щучинка был открыт памятник, в который вложены их пот и кровь -- в самом прямом смысле слова. Полковники и подполковники в отставке внешне мало похожи на тех курсантов, которые в 1960-х искали останки погибших, но ударятся в воспоминания -- и мальчишки мальчишками!
Из трехсот поднявшихся в атаку бойцов в живых оставалось не больше двадцати
Взмыв над Днепром, эта круча, кажется, должна отпугнуть любого, кому придет в голову ее штурмовать. Тем не менее это одна из тех высот, которые осенью 1943 года брали бойцы 1-го Украинского фронта. Подойдя к Днепру южнее Киева, советские войска создали плацдарм длиной в одиннадцать и глубиной в шесть километров, с которого и пытались развить наступление на город. Но укрепившиеся на высоком берегу немецкие формирования не давали этого сделать. Возможны ли были другие варианты? Военные историки утверждают, что предложения на этот счет были, но победила решимость генерала Ватутина совершить невозможное. Правда, он же, увидев, что наступление не удается, принял мужественное решение изменить план действий. Основные силы фронта были переброшены на Лютежский плацдарм севернее Киева, на Букринском остались войсковые части, боевой задачей которых было сковывать силы противника.
Какой ценой это досталось, помнят немногие участники боев, потому что живыми из них ходили в иные дни не более двух десятков из трех сотен. На протяжении долгих лет потери, понесенные на Букринском плацдарме, замалчивались, и сама неудачная операция была «забыта». Только в начале 1960-х благодаря инициативе преподавателя КВИАВУ подполковника Виктора Белодеда в этих местах начались работы по увековечиванию памяти погибших.
Виктор Владимирович сам побывал в букринской мясорубке, так что хорошо знал цену здешним высоткам. Как говорится в его офицерской характеристике, за два дня, 9 и 10 октября 1943 года, когда противник предпринял особенно ожесточенные атаки на высоту 193,1 и село Щучинку силою двух батальонов при поддержке 20 танков и самоходных пушек, лейтенант Белодед огнем своей батареи рассеял и частично уничтожил более роты пехоты противника, сжег самоходную пушку и подбил танк. За проявленный героизм он был представлен к ордену Отечественной войны I степени, а на его погонах появилась третья звездочка.
Курсантов КВИАВУ подполковник привез на эту высоту сначала просто для того, чтобы на местности представить Букринскую операцию.
-- Как восстанавливали события тех лет, нам рассказывали старшекурсники, -- вспоминает подполковник в отставке Вячеслав Барченков. -- Ракета, команда к атаке… Ребята цепью пробежали березняк у подножия высоты, но взобраться по крутому склону можно было только по промоинам в грунте. Так и сделали, но оказалось, что с военной точки зрения поступили безграмотно, и осенью 1943 года все бы погибли. Березы ведь тогда немцы спилили, положили кронами вниз, к Днепру, а под их ветвями установили мины. В промоинах были устроены заграждения, а за ними находились траншеи. Так что ребята шли прямо на пулеметы.
Атаку пришлось повторить. А когда разбор ее закончился, Виктор Владимирович взялся поправлять могильный холмик -- их здесь было много. Курсанты тоже взялись за лопаты. В тот день и родилась идея создать здесь мемориальный комплекс.
К участию в раскопках допускали только тех курсантов, кто успевал по всем предметам
Начиная с 1962 года работы по перезахоронению останков, опросили местных жителей, которые считали, что здесь похоронено 300--400 человек. Но потом показывали новые и новые могилы: «У меня в саду похоронен один», «У меня в огороде… » Объем работ предопределил распорядок дня курсантов: подъем в 6 часов утра, отбой в 23. Работали группами по 40--50 человек. Одна группа уезжала в училище догонять упущенное в учебе, на смену ей приезжала другая.
Раскапывали одиночные могилы, вскрывали групповые захоронения. Самое большое было обнаружено в бывшем противотанковом рву. Пришлось переходить с двухсменной на трехсменную работу. Колхоз выделил ребятам передвижную электростанцию, мощные лампы с рефлекторами, раскопки стали вести круглосуточно.
Отдельно от человеческих останков складывали обнаруженные боеприпасы и искореженное оружие, остатки снаряжения, знаки отличия и личные вещи фронтовиков, их полуистлевшие документы. В одной из одиночных могил покоился прах летчика. Местные жители, в 1943 году с земли наблюдавшие за воздушным боем, тайно похоронили летчика, положив на дно могилы большой лист обшивки самолета. На этом дюралевом листе курсанты и перенесли останки героя в братскую могилу.
-- Атмосфера была такая, что каждому хотелось участвовать в раскопках, -- вспоминает полковник в отставке Владимир Доронин. -- Но допускали не всех курсантов, а только тех, кто успевал по всем предметам.
Для перезахоронений в Балыко-Щучинку привезли изготовленные в мастерских училища гробы -- в них и собирали останки. Хотя прошло четверть века, оставались хорошо сохранившимися скелеты и волосы. Встречались черепа, пробитые пулями и осколками. А иногда куски металла торчали в костях погибших воинов.
Откопали в разных местах останки около трех тысяч человек, но установить личности удалось только у 900. Сначала кости переносили в братскую могилу возле старого здания сельсовета. Но через два года было выдвинуто новое предложение -- создать могилу на высоте 193,1, поскольку именно здесь -- на господствующей на плацдарме высотке -- проходили ожесточенные бои.
В 1967-м на высоте появилась табличка, извещающая о том, что здесь будет поставлен памятник погибшим на Букринском плацдарме. Но где взять деньги? В 60-е годы сбор средств на такие цели не поощрялся, но и руководство района, и командование училища пришли к единому мнению: нужно объявить жителям района и курсантам о добровольной сдаче денег на памятник. По составленным на листках из школьной тетради спискам можно проводить перекличку жителей Балыко-Щучинки: ни одна семья не осталась в стороне от благородного дела. Офицеры училища отчисляли в фонд памятника три процента денежного содержания, а курсанты шли на донорский пункт и полученные за сданную кровь рубли вносили в фонд памятника.
-- Кровь сдавали по нескольку раз, -- рассказывает Вячеслав Барченков. -- Нужно признаться, я в первый раз в обморок грохнулся. Но ничего, отошел. А потом уже сдавал без приключений. Для всех нас это было делом чести. Поэтому отбракованные врачами ребята (кто желтухой переболел, у кого -- насморк… ) очень расстраивались.
Студенты Киевского инженерно-строительного института провели конкурс на лучший проект памятника. Сотрудники Киевских специальных научно-производственных реставрационных мастерских бесплатно доработали проект. Инженеры Гипрограда (Государственного института проектирования городов) также на общественных началах выполнили расчетные работы по объекту. Когда комсомольцы училища обратились к молодежи завода «Ленинская кузница» с просьбой сварить стальной шпиль, на заводе развернулось соревнование за право наложить первый шов. Все сварочные работы заводские комсомольцы выполнили в нерабочее время.
В сооружении памятника участвовали также комсомольцы Дарницкого комбината стройматериалов и конструкций, Богуславского гранитного карьера. Водители Ржищевской автоколонны в нерабочее время перевезли на высоту две тысячи тонн грузов.
Из скромности нынешние подполковники и полковники не рассказывают, какие тяжести они таскали. Бывший курсант Николай Савичев, написавший впоследствии историю создания памятника, зафиксировал: более 300 железобетонных тротуарных плит -- каждая весом в 100 килограммов! -- были перенесены и уложены руками мальчишек.
На месте «курсантского» теперь стоит комплекс, построенный на государственные средства
Наконец настал торжественный момент: установка шпиля! Но налетает гроза. Сверкает молния, гремит гром, на работающих обрушились потоки дождя. А металлический шпиль еще не заземлен -- значит опасен. В селе от удара молнии загорелась хата. Часть курсантов отправили тушить пожар, а остальные завершали работу, закрепляя шпиль опорными стальными пластинами и 130-миллиметровыми гайками крепления. В нормальной обстановке эта работа потребовала бы немало времени и сил, ведь болты и гайки были в масле -- поднявшаяся ветром пыль немедленно на них налипла. Но курсанты справились очень быстро…
-- Открыли памятник 22 июня 1969 года, -- говорит полковник Анкудинов. -- Собрались тысячи людей. Женщины в черном: «Здравствуй, сыночек… » «Здравствуй, братик… ». Наверное, только в этот момент мы по-настоящему поняли, какое дело сделано.
Был митинг, салют. А потом местные жители разостлали на холме у обелиска рушники, один к одному, так что получился километровый серпантин. Из напитков, конечно же, преобладал самогон. «Солдатиков» так настойчиво угощали, что «потери» в личном составе были приличные. И это в присутствии непосредственных начальников, которые тоже, конечно, участвовали в общем торжестве. На моей памяти это был единственный случай, когда за возлияние не наказывали.
Сейчас на Балыко-Щучинской круче высится комплекс, построенный на государственные средства. А «курсантский» перенесен на территорию строительного техникума в нескольких километрах от села. Но бывшие курсанты КВИАВУ не в обиде. Видимо, всему свое и время и место. Главное, что они помнят…
460Читайте нас в Facebook
