Обвинив подростка в краже своего кошелька, в котором лежали пенсионное удостоверение и одна гривня, «потерпевшая» старушка через полчаса обнаружила пропажу на автобусной остановке
Вечером Саше неожиданно стало плохо. Парня начало тошнить, поднялась температура, сильно болела голова. Ближе к полуночи его бабушка, Любовь Романовна, вызвала скорую помощь. Врачи диагностировали у Александра сотрясение головного мозга, закрытую черепно-мозговую травму. К тому же у паренька была вывихнута челюсть. Несколько часов назад двое костопольских сотрудников милиции Дмитрий Чекуров и Константин Омельяненко (фамилии милиционеров изменены, так как они еще могут обжаловать приговор местного суда Ровенского района Ровенской области в Верховном суде Украины) пригласили 16-летнего Александра Дублевского в райотдел на «профилактическую беседу» по поводу похищенного у пожилой женщины пенсионного удостоверения и… одной гривни.
«Меня ограбили!» -- заявила женщина первому встречному милиционеру
16-летний житель Костополя Саша Дублевский возвращался домой из Ровно со свадьбы своей тети. Напротив в салоне автобуса сидела пожилая женщина с множеством котомок. Парень обратил внимание, что у старушки немного запачкалось платье и сказал ей об этом. «Спасибо, сыночек!» -- поблагодарила парня попутчица и привела одежду в порядок. А когда автобус приехал на конечную остановку, Саша помог старушке выгрузить ее багаж из салона. «Она так медленно выходила, у нее было так много вещей, что мне стало ее жалко», -- признается он позже следователю. Если бы Саша знал, чем это все закончится…
-- Я торопился домой, -- рассказывает Саша Дублевский, -- и наскоро попрощавшись с женщиной, ушел. На следующий день мы с ребятами собирались идти в поход с ночевкой, и нужно было готовить палатку. Даже подумать не мог, что еще когда-нибудь встречусь с этой старушкой, тем более при таких обстоятельствах.
Когда Саша ушел, Светлана Тимофеевна пересчитала котомки, проверила содержимое своих карманов и обнаружила, что у нее пропал кошелек, в котором лежали пенсионное удостоверение и одна гривня, оставшаяся после того, как были сделаны покупки на рынке в областном центре.
«Меня ограбили!» -- заявила женщина первому же милиционеру, которого встретила на автостанции, и тот посоветовал ей обратиться в райотдел милиции. «Вы имеете представление о том, кто мог вас обокрасть?» -- спросили в дежурной части. «Парень возле меня сидел, -- начала вспоминать Светлана Тимофеевна. -- Он мне показался подозрительным. Заговаривал со мной, а потом и вещи помог из автобуса вынести. Тогда-то и кошелек, наверное, украл».
«Ты уже большой, и за свои поступки должен отвечать самостоятельно»
Разыскать «подозрительного» парня не составляло большого труда. Костополь -- городок небольшой, и многие друг друга знают. Водитель автобуса, в котором ехала Светлана Тимофеевна, вспомнил, что старушке помогал Саша Дублевский.
А тем временем Светлана Тимофеевна принялась разыскивать пропажу самостоятельно. И через полчаса после беседы с милиционером ее поиски увенчались успехом -- кошелек… валялся неподалеку от автобусной остановки. О находке старушка сообщила какому-то милиционеру и, посчитав, что дело сделано, поспешила домой. В райотдел о том, что инцидент исчерпан, так никто и не сообщил.
Неизвестно, что двигало сотрудниками милиции Дмитрием Чекуровым и Константином Омельяненко, которые, несмотря на то, что письменного заявления по факту кражи никто не подавал, решили наведаться к Александру домой на следующий день, когда заявительница Светлана Тимофеевна уже, наверное, и позабыла о том, что накануне теряла свой кошелек.
Ребята, проверив палатки и собрав рюкзаки, играли в шахматы, когда в комнату вошел Сашин глухонемой отец и жестами показал, что к сыну пришли. На улице парня поджидал Чекуров.
«Был вчера в Ровно?» -- спросил милиционер. -- «Конечно, я ездил на свадьбу», -- ответил Саша. -- «А пенсионное зачем взял? Надо отдать».
-- Я не сразу понял, о чем идет речь, -- вспоминает Александр. -- Думал, что Чекуров спрашивает меня про пенсионное удостоверение отца. Сходил за документом и отдал его милиционеру. «Что ты мне принес? -- рассердился Чекуров. -- Я тебя спрашиваю про то, которое ты у бабки украл». Честно говоря, даже обидно стало, что меня подозревают в воровстве. Меня с детства воспитывали отец и бабушка, что чужое брать не хорошо. К тому же, когда я был совсем маленьким, пел в церковном хоре, и заповеди христианские знаю.
Не добившись признания от подростка, Чекуров предложил ему пройти в райотдел, для «профилактической беседы».
-- Я почувствовал, что добром это не кончится, и попросил отца, чтобы он пошел со мной, -- продолжает Саша. -- Показываю ему на языке глухонемых: «Я слышал, что в милиции сильно бьют». Папа только усмехнулся в ответ и ответил: «Кто тебя бить будет?» Но все же пошел со мной в райотдел.
Чекуров завел Сашу в свой кабинет и строго сказал парню: «Ты уже большой, и за свои поступки должен отвечать самостоятельно. Скажи отцу, чтобы шел домой». Но Александр, пользуясь тем, что Чекуров не знает языка глухонемых, попросил отца привести бабушку.
-- В кабинет зашел еще один милиционер -- Константин Омельяненко, -- вспоминает Саша. -- «Ну что, не вспомнил, куда дел пенсионное удостоверение?» -- «Я бы вам отдал, если бы оно у меня было», -- отвечаю. «Не хочешь признаваться -- пеняй на себя», -- сказал Омельяненко и велел встать коленями на стул спиной к нему и снять обувь.
«Выбирай место, где будешь вешаться»
Сделав то, что приказал милиционер, Саша услышал голос Омельяненко: «Куда бы тебя сначала ударить? Может быть, по голове?» И тут же один из милиционеров ударил подростка по затылку резиновой дубинкой.
-- Ну что, не вспомнил, где пенсионное? -- спросил Чекуров и, не дожидаясь ответа, принялся бить Сашу дубинкой по голым пяткам.
-- Было очень больно, -- вздыхает, вспоминая этот кошмар, Александр Дублевский. -- Сначала Чекуров нанес мне восемь ударов, потом примерно столько же раз ударил Омельяненко. Дальше было еще больнее.
-- Видел американские боевики? -- спросил парня Омельяненко. -- Становись «на растяжку», как задержанный преступник, спиной к нам, ноги пошире, руки за голову.
-- На стене, лицом к которой мне велели встать, висела деревянная карта Костополя, -- рассказывает Александр. -- «Знаешь город? -- спросил меня Чекуров. -- Сейчас будешь называть улицы». Всякий раз, когда я называл очередную улицу, меня били по ягодицам, да так сильно, что я с размаху ударялся лбом о деревянную карту. Сколько это продолжалось, я уже не помню. Потом мне велели вытащить ремень из брюк.
-- Сделай петлю и затяни у себя на шее, -- приказал парню Омельяненко. А Чекуров добавил: «И выбери место, где будешь вешаться».
-- Я был впервые в милиции и испугался, что сейчас меня действительно повесят, -- вспоминает Александр. -- Мысленно попрощался с жизнью, и когда услышал от Чекурова, что меня запрут в подвале и заставят «жрать дерьмо», то вздохнул с облегчением.
Александра отвели на первый этаж, но закрывать в камере не стали. Вместо этого Чекуров и Омельяненко еще несколько раз ударили парня руками по лицу, при этом Чекуров вывихнул ему челюсть. А потом дали Саше возможность умыться. Видимо, милиционерам кто-то успел доложить, что в райотдел пришла Сашина бабушка Любовь Романовна.
-- С моей бабушкой лучше дружить, чем враждовать, -- улыбается Саша. -- Может быть, именно поэтому Чекуров и Омельяненко решили меня отпустить.
-- Поднявшись на четвертый этаж, где находился кабинет Чекурова, я увидела внука, которого вели двое милиционеров, -- рассказывает Любовь Романовна, бабушка Саши. -- Спрашиваю: «Тебя били?» А Саша не признается. Но я же вижу, что у него рубашка грязная и ссадины на лице!
-- Я побоялся сказать правду, -- объясняет Саша. -- Думал, если скажу, что меня били, то точно не выпустят.
А вечером парню стало плохо -- распухли ступни, из-за вывихнутой челюсти он плохо разговаривал, болела голова, началась рвота.
«Ты против милиции выступаешь? А жить после этого не страшно?»
-- Хорошо, что люди посоветовали нам снять побои в «скорой», а то мы бы ничего не доказали, -- говорит Любовь Романовна. -- И так дело рассматривалось три года. Сколько пришлось выбегать, чтобы расследование сдвинулось с места. И в Костопольской прокуратуре были, и в Ровно. Несколько раз в возбуждении уголовного дела под разными предлогами нам отказывали. И только когда я пригрозила, что буду жаловаться Президенту, меня приняли в областной прокуратуре.
Все эти три года, пока Чекуров и Омельяненко не предстали перед судом, они продолжали спокойно работать в милиции.
-- Я постоянно чувствовал психологическое давление, -- рассказывает Саша. -- Нам били окна, угрожали. А однажды, когда меня пригласили в милицию в качестве понятого, один милиционер спросил меня: «Ты против милиции выступаешь? А жить не страшно после этого?»
-- Со Светланой Тимофеевной вы встречались после этих событий?
-- Я подошла к этой женщине в перерыве одного из судебных заседаний, -- рассказывает Любовь Романовна. -- Говорю: «Видите, что вы натворили? Моего внука инвалидом из-за вас в милиции сделали, и виноватых найти нельзя». А Светлана Тимофеевна, вместо того, чтобы извиниться, начала кричать: «Вы на меня нападаете! Я сейчас милицию вызову!»
В конце августа этого года местный суд Ровенского района Ровенской области приговорил Чекурова к трем с половиной годам, а Омельяненко к трем годам лишения свободы, с отсрочкой приговора на три года. Апелляционный суд Ровенской области оставил приговор без изменений. Обоих милиционеров уволили из органов внутренних дел только после вынесения приговора.
Несогласные с наказанием Чекуров и Омельяненко продолжают дружно настаивать на своей невиновности, утверждая, что Александра они и пальцем не тронули. При этом в качестве свидетелей называют… друг друга.
-- Да у нас и дубинок-то нет, -- говорит Дмитрий Чекуров. -- Мы тогда еще зимой их сдали. А что Дублевский кричал -- свидетелей нет. Как он вошел в мой кабинет без побоев, так из него и вышел.
-- Я бы еще мог понять, если бы в милиции так избили какого-нибудь насильника или убийцу, -- говорит адвокат Александра Иосиф Томашевский, полвека проработавший защитником. -- Вы бы видели Сашу три года назад: невысокого роста, абсолютно детское лицо. А ведь у милиционеров, которые его избивали, тоже есть дети. Я считаю, что приговор, вынесенный Чекурову и Омельяненко чересчур мягкий. К тому же сумма, которую по решению суда бывшие милиционеры должны выплатить потерпевшему, -- 10 тысяч гривен, -- не соответствует тому моральному и материальному ущербу, который понесли Дублевские.
-- Саша был нашей единственной надеждой, -- смахивает слезу Любовь Романовна. -- Мама его бросила, когда мальчику было 12 лет. Его воспитывали глухонемой отец да мы с дедом. Весь наш заработок -- от продажи валенок, которые я шью. Саша мечтал служить в десантных войсках, но теперь его комиссовали как непригодного к службе. На работу он тоже не может устроиться. У него часто кружится голова. Врачи считают, что это последствия черепно-мозговой травмы и сотрясения мозга. Предлагают оформить инвалидность, чтобы получать пенсию. Какое теперь у парня будущее? А ведь ему только 19 лет!..
Читайте нас в Facebook
