Личный фотограф Брежнева Владимир Мусаэльян: «В Ташкенте на авиационном заводе на Леонида Ильича упала стремянка с людьми. Но уже на следующий день со сломанной ключицей он стоял на трибуне»
Владимир Мусаэльян снимал Генерального секретаря ЦК КПСС в официальной и неофициальной обстановке на протяжении почти 14 лет. В уникальном архиве мастера снимки, на которых запечатлен «золотой поцелуй» Леонида Ильича и его супруги Виктории Петровны на их золотой свадьбе, знаменитый дружеский поцелуй Брежнева с лидером ГДР Эрихом Хоннекером, купание в бассейне с канцлером ФРГ Вилли Брандтом, застолье с лидером Югославии Броз Тито по случаю удачной охоты, примерка шубы, в которой прибыл в СССР президент США Джеральд Форд, которую потом подарил Брежневу — так она тому понравилась…
О том, каким человеком был Леонид Ильич, Владимир Мусаэльян рассказал «ФАКТАМ».
«Хрущев любил эмоциональную панорамную съемку — на полях, производстве, на улицах… Брежнев был более сдержан»
— Владимир Гургенович, правда, что вашим наставником был личный фотограф Сталина?
— Да, так и было. Когда в 1960 году я пришел стажером в фотохронику ТАСС, мне дали куратора — личного фотографа Иосифа Виссарионовича. В 1950 годы его осудили на пять лет за съемку голосующего на выборах Сталина. Фотограф не успел в нужный момент присесть, и лицо вождя на снимке… не получилось из-за кепки Сталина. В кадре вождь наклонил голову, и козырек загородил пол-лица. Что делать?! Надо ведь давать снимок в газеты! Пришлось сделать монтаж: Сталину «приставили» голову… со снимка, сделанного во время другого голосования. Монтаж выполнили так качественно, что в отечественных газетах и журналах подвоха никто не обнаружил. Открылось случайно. В зарубежной прессе сопоставили снимок с прошлогодним и заметили, что фото… одно и то же! Фотографа сразу же посадили в тюрьму. Вышел мой куратор только после смерти Сталина. Говорить на эту тему не любил, однажды дал мне понять: не хочет вспоминать об этом.
*Удачную охоту в Залесье (Украина) Леонид Брежнев отмечает с лидером Югославии
Иосифом Броз Тито (первый справа)
— Опасная у вас профессия…
— Ответственная и стрессовая. В 41 год я получил инфаркт. Но о том, что стал фотографом, не жалею абсолютно. Сколько всего интересного было!
— Как вы познакомились с Брежневым?
— Я находился в командировке в Алма-Ате на праздновании юбилейной годовщины образования Казахской ССР, где присутствовал и Брежнев. Отсняв фоторепортаж, уже собирался вернуться в Москву, но вдруг мое руководство велело связаться с начальником личной охраны генерального секретаря. Мне поручили сопровождать Брежнева в его поездке по Средней Азии, которая продолжалась почти целый месяц. Кроме запланированных визитов в Узбекистан и Туркмению, генсек решил посетить Киргизию и Таджикистан. Потом еще полгода я сопровождал его в других поездках, однако он меня будто не замечал. Я даже отчаялся по этому поводу. Но однажды вдруг услышал из его уст: «А где Мусаэльян?» По тому, как четко произнес мою фамилию, которую обычно перевирали, я понял: Брежнев меня признал.
— Какие ограничения и запреты существовали при съемках первого лица государства?
— Практически никаких. Инструктировали лишь при выезде за границу. Как-то накануне визита Брежнева в Америку главный идеолог советского государства Михаил Суслов захотел посмотреть, как десять лет назад отразили в фотохронике визит Никиты Хрущева в США. После чего вызвал меня и заявил: «Будем так же давать, как тогда!» Я не выдержал: «Михаил Андреевич, десять лет ведь прошло! Нельзя как раньше! Жизнь идет, меняется…» Но он моих слов будто и не слышал. С этим я и ушел. Хрущев любил эмоциональную панорамную съемку — на полях, производстве, на улицах… Брежнев был более сдержан в этом плане.
— Как же вы вышли из ситуации?
— Действовал по обстоятельствам. Панорам не было, но снимки получились хорошие: Брежнев с Никсоном на балконе Белого дома, в Овальном кабинете… Тогда я познакомился и с личным фотографом Никсона господином Эткинсом. Он был уже очень пожилым человеком, а я совсем молодой, и его это очень удивило.
«Свои выступления перед прибывшими с визитом делегациями часто начинал с какого-нибудь анекдота»
— Правда, что однажды вы спасли Брежнева?
— Уберег от падения, поймав за руку. Дело было в Польше. Шли на возложение цветов к памятнику советским воинам. И вдруг Леонид Ильич решил прыгнуть на высокую ступеньку. А сам-то ведь уже был в возрасте — за семьдесят. Одну ногу поставил на выступ, а второй удержаться не смог. Потерял равновесие, и еще бы миг — упал бы на спину. Я же как раз в этот момент находился рядом. Бросив фотоаппарат, подхватил его сначала одной рукой, потом — второй. И таким образом поставил на землю. Он резко вырвал у меня руку: «Мне же больно!» А вечером в кинозале вдруг говорит: «Спасибо тебе большое. Если бы не ты, я бы разбился…»
Но однажды была ситуация, когда генсек действительно серьезно пострадал. Разумеется, пресса тогда не освещала подобные моменты. В Ташкенте на авиационном заводе, куда Леонид Ильич прибыл с визитом, на него упала стремянка с людьми.
— Как же это случилось?
— В начале 1980-х годов Брежнев приехал в Ташкент. Визит его на авиационный завод сначала запланировали, а потом отменили. Но неожиданно Брежнев все-таки решил ехать. Начальник охраны тогда предупредил: этого делать нельзя — завод к визиту не готов. Такие мероприятия ведь тщательно готовились, до мелочей продумывались меры безопасности. Генсек все-таки настоял: «Я хочу посмотреть!».
Приехали, отправились в цех, где шла окончательная сборка самолетов. На высокую легкую стремянку взгромоздилось столько работников, хотевших увидеть Брежнева, что она, не выдержав, упала. Рассчитана-то была человек на десять, а забралось туда около пятидесяти! Грохнулась прямо на делегацию во главе с Генеральным секретарем ЦК КПСС. Брежнева закрыл собою адъютант Володя Собаченков. Обхватив, завалил и прикрыл своим телом. Я стоял чуть поодаль и увидел в этом завале только ботинки Леонида Ильича…
Все забегали вокруг места происшествия, стали оттаскивать людей, оказывать им помощь. Многие получили переломы, у кого-то даже был сломан позвоночник. Брежнев лежал с открытыми глазами, а его адъютант без сознания, весь в крови — к счастью, остался жив. Леонида Ильича подхватили и тут же — в машину. У него оказалась сломана ключица. А уже на следующий день Брежнев стоял на трибуне. Ему сделали обезболивающие уколы, но руку поднять для приветствия было невероятно сложно. Тем не менее он все-таки приветствовал ею, произнес речь…
Мощный человек был, несмотря на то, что в ту пору ему 75 лет уже было. И еще интересный момент. После происшествия Брежнев позвонил Андропову и сказал: «Юра, наказывать никого нельзя — виноват только я. Я настоял на этом посещении, хотя меня предупреждали».
— В советскую эпоху о Брежневе ходило немало анекдотов. Как он относился к этому?
— Анекдоты о себе Брежнев слушал с удовольствием. К слову, он и сам был хорошим рассказчиком. Свои выступления перед прибывшими с визитом делегациями часто начинал с какого-нибудь анекдота. Все развеселятся, ну а потом начиналась серьезная работа.
— В этом году Леониду Ильичу исполнилось бы 105 лет. Как он обычно отмечал день рождения?
— Если это были неюбилейные даты, очень скромно. В кабинет приходили кандидаты и члены Политбюро, секретари ЦК. Поднимали за здоровье бокал шампанского. Даже фуршета никакого не устраивал.
Бывал я и на семейных торжествах. Больше всего запомнилась мне золотая свадьба Леонида Ильича и Виктории Петровны в 1977 году. Праздновали на даче в Заречье. Присутствовало несколько членов Политбюро: Устинов. Андропов, Алиев, Черненко… Щербицкого почему-то не было, хотя Брежнев его ценил. К слову, именно Владимира Щербицкого генсек планировал сделать своим преемником. Не хватило недели. Умер Брежнев 10 ноября 1982 года, а 18 ноября должен был состояться пленум ЦК КПСС, на котором и прозвучало бы имя преемника.
— Чем угощали высоких гостей на золотой свадьбе генсека?
— Ни черной икры в огромных банках, ни рябчиков, как многие предполагают, на столе не было. Свинина, огурчики, помидорчики — все очень просто… В еде Брежнев не был привередлив: любил борщи, которые при помощи поваров готовила Виктория Петровна, пшенную кашу, даже сосиски… Как-то при мне Виктория Петровна обратилась к коменданту Брежнева: «Олег, Леонид Ильич хочет сосисок». Он ей ответил: «Сосисок сейчас на складе нет». Она тогда и говорит: «Так мне взять машину и самой поехать в город?» Мы улыбнулись: «Виктория Петровна, нету в городе сосисок»… Тогда ведь был дефицит.
— Вы фотографировали застолье. А вас хоть покормили?
— Леонид Ильич позвал меня к себе за стол. Признаться, неудобно было. Я отказался, сказал, мол, сыт. Но Брежнев настоял. С тех пор в подобных случаях я всегда сидел за столом. Помню, как Леонид Ильич говорил мне: «Володя, ешь дикое мясо. В нем много микроэлементов».
«Брежневу и вправду мои фото нравились. На них он стоял на трибуне, как царь!»
— Судя по вашим снимкам, вы были хорошо знакомы со всеми членами семьи Генерального секретаря. Что это были за люди?
— Дочь Галина была столь же обаятельной, как отец. Я любовался ею! Она была копией Леонида Ильича. О ней много всего говорили, что пила, любила красивую жизнь, но мало кто знает, скольким людям она помогла, каким добрым была человеком… Замечательной женщиной являлась и Виктория Петровна. Меня называла Вовушкой. Как-то Леонид Ильич попросил сфотографировать ее.
Не скрою, я очень волновался. Ведь на тот момент отношения с Брежневым у меня сложились, но кто знает, как примет семья. Однако Виктория Петровна оказалась простой, абсолютно не заносчивой, с ней было очень легко.
— Леонид Ильич делал вам подарки?
— В благодарность за хорошую работу, например, как-то вручил часы с именной надписью. Ему и вправду мои фото нравились. На них он стоял на трибуне, как царь!
— А замечание мог сделать?
— В легкой форме. Работать с ним было просто и приятно. Например, встречая прибывающих с визитом гостей на вокзале или аэродроме, он сам подсказывал им: «Давайте станем — сфотографируемся». Заботился о хорошем кадре, чтобы никто не перекрыл друг друга, все поместились. Часто сам говорил, как лучше гостям расположиться, при этом добавлял: «Чтобы Володя не мучился…» К слову, очень мудро определял политику фотографии. Настаивал, чтобы не его давали крупным планом, а непременно в кадре были приезжавшие к нам в страну зарубежные гости.
— В Берлине на каждом шагу туристам предлагают сувениры — картинки, магниты, чашки — с вашей фотографией, запечатлевшей дружеский поцелуй Леонида Брежнева и лидера ГДР Эриха Хоннекера.
— Растиражировали… — продолжает Владимир Мусаэльян. — Брежнев обнимался и целовался практически со всеми гостями. Он был очень обаятельным политиком, умел расположить к себе открытостью и добродушием кого угодно. Даже президент США Картер не устоял перед обаянием Брежнева и первый устремился к нему с объятиями!
— Вам удавалось ловить уникальные моменты. Например, как Леонид Ильич, забыв о протоколе, за столом переговоров предлагает прикурить болгарскому лидеру Тодору Живкову.
— Да, курить Брежнев любил. Несмотря на запреты врачей, расстаться с привычкой никак не мог. Для него даже создали специальные сигареты с удлиненным фильтром, но он предпочитал им привычную «Новость». Потом придумали для генсека портсигар с таймером. Достать очередную сигарету из него можно было не раньше, чем через 45 минут. Но и это приспособление оказалось бесполезным. Он брал сигареты у окружения. Кто мог ему отказать?
Что касается кадра с Тодором Живковым, в основном подобные снимки оседали в так называемый ящик «НДП» — то есть «не для печати». Но как-то однажды, было это в 1971 году накануне визита во Францию, Леонид Ильич обратился ко мне: «Французы просят какие-то необычные фотографии. У тебя есть что-то?» Я говорю: «Конечно, есть на охоте, на даче…» Напечатал ему несколько с негативов, привез. Брежнев утвердил, например, снимок, где он в майке, в подтяжках на яхте. Всего отобрал подобных штук десять. На одном из фото даже написал: «Я здесь, как Ален Делон!»
— Что за история, как вы отказались продать за границу свой архив?
— Несколько лет назад мне требовалась срочная операция на сердце. И вот один мой приятель, который живет в США, узнав об этом, прислал с оказией врача-кардиолога. Тот предложил свои услуги. Я сразу сказал, что таких больших денег, которые стоит операция, у меня нет. Он и говорит: «А денег не надо. Мне нужен ваш… архив». Я ему тогда ответил: «Нет. Архив останется на родине»…
3925Читайте нас у Facebook
