«Он представлялся другом моего папы, его любимым учеником. И всем говорил, что Петр Тронько был для него вторым отцом»
Об известном политическом и общественном деятеле, академике Национальной академии наук и Герое Украины Петре Тронько «ФАКТЫ» рассказывали не раз. Петр Тимофеевич умер в сентябре 2011 года в возрасте 96 лет. Из близких родственников у него оставались дочь и тяжелобольная жена. Дочь академика Лариса рассказала «ФАКТАМ», что фактически сразу после смерти отца стала жертвой мошенников. Пожилой женщине (сейчас Ларисе Петровне уже 80 лет) вызвался помогать человек, который представился журналистом и хорошим другом ее покойного отца.
С Ларисой Петровной Тронько мы встретились в квартире на улице Грушевского, где раньше жили ее родители. Сейчас жилье по документам уже принадлежит другому человеку.
*Лариса Тронько: «Никаких квартир я не продавала и даже не была у нотариуса» (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— В любой момент меня могут отсюда выгнать, — объяснила Лариса Петровна. — Я живу здесь только потому, что у меня остались ключи и мне больше некуда идти. Сейчас эта квартира арестована.
Квартира выглядит так, будто в ней идет ремонт. Вещи Ларисы Петровны разложены по коробкам. В доме практически нет мебели — осталось несколько старых комодов. Кое-где со стен содраны обои. В этой обстановке выделяется только установленный в спальне современный шкаф-купе.
— Я вместе с больной мамой жила на даче в Конче-Заспе и понятия не имела о том, что квартира продана и новый владелец начал здесь ремонт, — объясняет Лариса Петровна. — А нам Анатолий Сериков — журналист и «лучший друг» моего отца — рассказывал, что делает из этой квартиры музей имени Петра Тронько.
— Как вы с ним познакомились?
— Этот человек начал втираться к нам в доверие, еще когда отец был жив. У меня была своя двухкомнатная квартира на улице Лаврской, но я жила с родителями — маме с папой нужна была помощь. Иногда слышала от папы фамилию Сериков и думала, что это один из сотрудников его института. Правда, отец никогда о нем подробно не рассказывал.
В июле 2011 года мама попала в больницу с переломом шейки бедра. С тех пор не вставала. А у папы в августе случился инсульт. Через две недели он умер. В день похорон ко мне подошел мужчина: «Я Анатолий Сериков. Любимый ученик вашего отца».
— Я видела этого человека еще при жизни Петра Тимофеевича, — вступает в разговор директор Всеукраинского фонда имени Олеся Гончара Валентина Иршенко. — Петр Тимофеевич представил его как журналиста издания «Пам'ятки України», который пишет о нем книгу. После смерти Петра Тимофеевича Сериков стал собирать деньги на эту книгу. Знаю, что один только Киево-Печерский заповедник выделил ему 150 тысяч гривен. Ему отправляли деньги многие известные люди, но книга так и не была опубликована. Как я сейчас понимаю, Сериков стал втираться в доверие к Ларисе Петровне. Она в тот момент была совершенно растеряна и подавлена. Благодаря родителям Лариса всю жизнь была как за каменной стеной. А тут смерть отца, болезнь матери.
*Петр Тронько умер в 2011 году в возрасте 96 лет
— Когда маму выписали из больницы, я перевезла ее на государственную дачу в Конча-Заспу, — говорит Лариса Петровна. — Тут появился Анатолий Сериков. Стал звонить, приезжать. Интересовался маминым самочувствием. Часто заводил со мной разговоры об отце: «Я так его люблю. У меня дома висит его портрет. А знаете, о чем мечтал ваш папа? Он хотел, чтобы его квартира стала музеем». Я об этом никогда не слышала. Завещания папа не оставлял. А Сериков рассказывал, что из родительской четырехкомнатной квартиры получился бы замечательный музей: там, мол, и менять особо ничего не нужно. Сделать косметический ремонт — и все. Потом Сериков привез документы."Давайте создадим фонд имени вашего отца, — сказал. — Нужно кое-что подписать". Я поверила ему и подписала бумаги.
Сериков сказал, что фондом будет заниматься сам. Я же все время была с мамой. Сериков продолжал о нас заботиться. А однажды привез мне таблетки: «Это витамины. Вы неважно выглядите, устаете. Пропейте курс и почувствуете себя лучше». Но таблетки не помогли. Я, наоборот, стала еще более рассеянной. Отдала Серикову ключи от квартиры и попросила положить в сейф папины ордена (после похорон они остались у меня на даче). Это очень ценные ордена. А в самом сейфе лежали семейные драгоценности: золотые кольца, отцовские запонки, мамины цепочки, золотые именные часы и даже банковский слиток золота.
Потом Сериков сказал, что он начнет в квартире ремонт — будет делать из квартиры музей. Я согласилась.
*Из квартиры на улице Грушевского, которая принадлежала семье Тронько, вывезли почти всю мебель. Оставшиеся вещи Лариса Петровна вынуждена хранить в коробках
— Лариса Петровна в то время была сама не своя, — подтверждает Валентина Иршенко. — Она попросила меня вернуть ей документы, которые сама же отдавала в мой сейф на хранение. Это документы на обе квартиры, на банковские счета, депозиты. Мама Ларисы Петровны ни разу в жизни не снимала свою пенсию — в этом не было необходимости. У них на счетах были огромные суммы — речь идет о семизначных числах. И тут Лариса Петровна решила отдать все документы Серикову. «Зачем? — удивилась я. — Ты же его не знаешь!» «Он обещал помочь с оформлением наследства», — рассеяно ответила Лариса Петровна. «Ладно, — говорю. — Но зачем ему документы на квартиру на Лаврской?» «Я заберу все, — повторила Лариса. — Сериков — хороший человек. Его любил мой папа, поэтому я тоже ему верю». Она была как будто загипнотизирована.
А потом мне позвонила вдова Олеся Гончара Валентина Даниловна. «Получила странное письмо от Ларисы Тронько, — рассказала. — Она просит деньги на памятник для отца. Но ведь памятник уже куплен. Что это значит?» Оказалось, эти письма от имени Ларисы Петровны рассылал Сериков, заверяя изготовленным без ее ведома факсимиле (точная копия подписи, сделанная в виде печати или штампа. — Авт.)! Я позвонила ему: «Как вам не стыдно? Зачем обманываете людей и позорите Ларису Петровну?» Но он сказал: «Это дела нашего фонда. Здесь я хозяин». Я говорила об этом Ларисе, но она не поверила, что Сериков на такое способен. Мы с ней тогда даже поссорились.
— Обдумывая все, что произошло, сама себе удивляюсь, — говорит Лариса Петровна. — И почему мне не приходило в голову наведываться в папину квартиру? Или хотя бы в свою на Лаврской. Ключи от моей квартиры я тоже отдала Серикову, чтобы он занес туда кое-какие вещи из папиной — ведь он говорил, что готовит ее под музей. Получилось, что я отдала этому человеку абсолютно все. Он привозил какие-то документы, и я их подписывала. Сериков говорил, что это бумаги по делам фонда. Я их даже не читала. Наверное, если бы он тогда сказал подписать себе смертный приговор, я бы это сделала.
Сериков, как и прежде, был заботливым и внимательным. Подарил мне поездку на Кипр. «Я все организовал, — заявил он. — С вашей мамой побудет сиделка. А вы немного отдохнете». После Кипра вернулась на дачу. А когда в сентябре 2014 года привезла маму в Киев, то не узнала родительскую квартиру — из нее пропали все наши вещи!
Не было ни картин, ни драгоценностей. Пропали мои шубы, украшения. Исчезло папино уникальное коллекционное ружье, которое, как мне говорили, стоит около миллиона долларов. Пропала даже наша мебель. Мама испугалась: «Лариса, это не наша квартира!». Я спросила у Серикова, что все это значит. «Не волнуйтесь, — сказал он. — Я вывез вещи в надежное место». Оказалось, что он теперь жил в нашей квартире. И не один, а с другом, который якобы помогал ему делать ремонт. Все документы тоже пропали.
Обратившись за помощью к знакомым, Лариса Петровна обнаружила, что родительская квартира ей… больше не принадлежит. По документам, датированным еще 14 июня 2012 года, она продала квартиру… другу Анатолия Серикова. Вернее, две квартиры — и родительскую, и свою.
— Но ведь я не ездила к нотариусу и ничего не продавала! — негодует пенсионерка. — У меня есть доказательства. 14 июня 2012 года я была на Кипре. У меня сохранились авиабилеты! Более того, Погранслужба зафиксировала точное время моего отлета и возвращения в Украину. Видимо, Сериков отправил меня подальше, чтобы я не помешала сделке. Никакой договор я не подписывала. Может, Сериков подсунул мне эту бумажку вместе с другими документами фонда? Судя по договору, я продала жилье за смешные деньги. Четырехкомнатную квартиру на улице Грушевского — за триста тысяч гривен, а двухкомнатную на улице Лаврской — за сто пятьдесят одну тысячу. Это в десять раз дешевле их официальной стоимости (не говоря уже о рыночной). И обе квартиры продала другу Серикова.
— Вы разговаривали по этому поводу с самим Сериковым?
— Конечно. Он занервничал и сказал: «Это все ложь. Квартиры ваши». После чего они с дружком быстро съехали.
— Узнав о ситуации, в которую попала Лариса Тронько, я решил ей помочь, — говорит исполняющий обязанности председателя правления Украинского фонда культуры Анатолий Гай. — Есть все основания предполагать, что действует организованная преступная группировка. Все было продумано до мелочей. Человек начал втираться в доверие к семье Тронько еще при жизни Петра Тимофеевича. А когда после его смерти увидел, в каком состоянии находится Лариса Петровна, подчинил себе ее волю и давал ей подписывать нужные документы. Сейчас ведется досудебное расследование. Однако прошло уже много времени, а свидетели по делу до сих пор даже не допрошены, не говоря уже о предъявлении подозрения. Хотя дело может быть очень громкое. По моим подсчетам, общая сумма ущерба (вместе с квартирами, украденными ценными вещами и деньгами) составляет около 35 миллионов гривен.
Разбираясь в ситуации, «ФАКТЫ» связались с Анатолием Сериковым. В своем доме в селе Веприк Черниговской области он открыл музей имени Петра Тронько. Уверяет: вещи семьи академика не брал, а квартиры Лариса Петровна продала добровольно.
— Неприятно в очередной раз слышать от Ларисы Петровны эти обвинения, — сказал Анатолий Сериков. — Петр Тимофеевич был моим учителем и наставником. Что касается Ларисы Петровны, то раньше мы с ней были в нормальных отношениях. С ней многие были в хороших отношениях, но заканчивалось все так же, как в моем случае.
— Лариса Тронько утверждает, что не продавала свои квартиры. Тем не менее сейчас ими владеет ваш друг.
— Я не покупатель и не собственник этих квартир. Ими владеет человек, который был главным хранителем создававшегося тогда музея имени Тронько в квартире на улице Грушевского. Музей создавался, кстати, согласно завещанию Петра Тимофеевича. А у покупателя была договоренность с Ларисой Петровной о том, что она все равно сможет проживать в этих квартирах. Он как собственник ей это позволял.
— Но как он стал собственником?
— Лариса Петровна сама хотела переоформить квартиры, чтобы родственники не забрали ее имущество. Предлагала передать их фонду или мне. Но мне такие игры не интересны. К тому же я изначально видел ее психологическое состояние.
— То есть Лариса Петровна осознанно продала обе квартиры, оставшись при этом на улице?
— Послушайте, сделку заверял нотариус. Если бы там была незаконная продажа или не было бы оплаты, все бы решилось в судебном порядке.
— А что вы можете сказать по поводу ценных вещей, которые пропали? Коллекционные вещи, дорогое ружье, драгоценности из сейфа…
— В моем доме в селе на Черниговщине дважды проходил обыск. Я предлагал сотрудникам милиции даже огород вскопать — может, там действительно есть слитки золота? Не захотели. Но весь дом перерыли. А ключ от сейфа всегда был у Ларисы Петровны. Что касается ружья, то сама же Лариса Петровна обращалась по этому поводу в милицию и обвиняла в краже водителя. Почему она себя так ведет? Об этом может судить психолог или психиатр.
— Тем не менее ценности пропали. Кто же их мог украсть?
— Я думаю, они есть. Обыск проводился только в квартире на Лаврской и в моем доме на Черниговщине. А вот в квартире на Грушевского нет. Там никто ничего не искал. Я точно не знаю, почему все это происходит, но догадываюсь. У нас с Ларисой Петровной были нормальные отношения. Но неожиданно объявился родственник, назвавший себя внучатым племянником Петра Тимофеевича. Он работал юристом в Администрации президента. Когда следователи проводили в моем доме обыск, они с ним консультировались по телефону и не скрывали этого. Он лично говорил мне: если мы не закроем фонд и не вернем семье Тронько квартиру и все вещи, посадит нас в тюрьму. А поведение самой Ларисы Петровны резко изменилось. Все это очень странно.
— По заявлению Ларисы Тронько Печерским райуправлением милиции Киева начато досудебное следствие, — сообщил «ФАКТАМ» заместитель руководителя Киевской местной прокуратуры № 6 Владислав Игнатенко. — Мною как процессуальным руководителем совместно со следователями был проведен комплекс следственных действий на территории Киева и Черниговской области. В ходе обысков у фигурантов уголовного производства Серикова и Гриценко были изъяты вещи и предметы, которые принадлежат потерпевшим. Опись этих вещей составляет около 80 страниц. Все они признаны вещественными доказательствами и переданы на хранение собственникам. К сожалению, похищенные предметы, имеющие большую материальную и историческую ценность, найти не удалось. На квартиры на улицах Лаврской и Грушевского наложен арест, который фигуранты не раз пытались обжаловать. Серикову и Гриценко пока не объявили о подозрении, поскольку необходимо завершить процесс сбора доказательств. Расследование уголовного производства находится на контроле.
4100Читайте нас у Facebook
