Александр Бывшев: "На суде, называя меня "извращенцем", коллеги возмущались: "Он сочувствует Украине!"
1 марта 2014 года поэт и учитель Кромской средней школы Орловской области России Александр Бывшев написал стих «Украинским патриотам», где выступил против оккупации Крыма.
А 29 марта в местной газете «Заря» появилась статья «Таким „патриотам“ места в России нет!» за подписью неких А. Глотина и С. Котова, которые осудили поступок земляка. «В то неспокойное время, когда внешние враги оскалили зубы и затаились в смертоносном прыжке, находятся люди, которые подрывают Россию изнутри». И дальше — в том же духе, в стилистике тридцатых годов прошлого века. В конце статьи прокурор сообщил, что поэтом занялся Центр по противодействию экстремизму УМВД по Орловской области.
Статья словно громом поразила маленькие Кромы. Мыслимое ли дело — у них завелся «враг народа». Ладно бы чужак, «гастролер». Так нет же — свой, доморощенный, учитель немецкого языка, проработавший в местной школе двадцать лет!
Украинским патриотам
Невідомий спецназ виник якийсь там.
(Кремль ни гу-гу о «тайных пришлецах».)
«Ні п’яді Криму путінським чекістам!» —
Звучит набатом в раненых сердцах.
На всі підступності москальської банди
Ответьте по-бандеровски, друзья:
«Хай захлинуться кров’ю окупанти!» —
Иначе «з цієї сворою» нельзя.
Зустріньте ворогів, як діди ваші,
Чтоб не топтался здесь чужой сапог.
Для них свинцевої приготуйте каші.
В нещадній битві бережи вас Бог!
Ховати вам патрони iще рано. —
Росія погрожує марш-кидком.
Хай дух живе Шухевича Романа!
Хай стане вам Господь провiдником!
«Видя, как чекисты роются у моих пожилых родителей под матрацем в поисках запрещенных стихов, я думал: «Это страшный сон»
Вокруг 42-летнего учителя Кромской средней школы Александра Михайловича Бывшева моментально образовалась пустота. Знакомые, увидев его, переходили через дорогу.
Гонимого обходим за версту,
С судом над отщепенцем здесь мы быстры.
Кричим все дружно: «Взять его! Ату!..» —
Лишь в этом смысле мы коллективисты, —
с горечью отмечал Александр Бывшев.
13 мая Бывшеву вручили постановление о возбуждении уголовного дела по статье 282, часть 1 Уголовного Кодекса РФ за разжигание вражды и унижение достоинства группы лиц по национальному признаку, а также за побуждение лиц украинской национальности к противоправным действиям в отношении россиян.
На следующий день жилище поэта обыскали.
— У меня на руках полуслепая 80-летняя мать, недавно перенесшая инсульт, и 84-летний оглохший отец, после инфаркта, — рассказывает «ФАКТАМ» Александр Бывшев, с которым мы связались по скайпу. — Оперативники все перерыли. Не постеснялись потревожить моих несчастных стариков-родителей, заставили их подниматься с кроватей и заглядывали даже под матрацы.
Я думал: это страшный сон, сейчас такое невозможно — преследовать поэта за стихи. Тогда и Лермонтова нужно судить за «Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ» и Пушкина за «К чему стадам дары свободы?»
У Бывшева была надежда, что его коллеги, учителя, просвещенные люди, «после первого испуга» все-таки встанут на его защиту. Но коллеги, многие из которых работали с поэтом бок о бок долгие годы, первые же его и сдали.
Директор Кромской средней школы Людмила Агошкова получила информацию о случившемся «по своим каналам». Стихотворение подчиненного ей якобы прислали «крымские патриоты» с вопросом: «Может ли такой человек работать в школе?» Она понесла текст в районо. Отдел образования обратился в прокуратуру. Та потребовала от администрации школы провести педсовет и на нем осудить поэта, что и было исполнено без малейшего колебания.
Дело шло как по маслу, благо желающих помочь следствию прищучить врага Отечества вполне хватало. В основном, как ни странно, это были учителя.
Местная экспертиза заключила, что «в стихотворении есть прямые и косвенные призывы к украинским патриотам совершать следующие физические и иные действия по отношению к врагу — россиянам: встретить врагов так, как это делали их предки; держать в готовности оружие; верить, что их (украинцев) дело является священным».
— Мы предоставили другую лингвистическую экспертизу этого стихотворения, которую провели в столице специалисты Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам «ГЛЭДИС», — говорит Александр Бывшев. — Это одна из авторитетнейших организаций. Она занималась делом опальных российских олигархов Ходорковского и Гусинского. Крамолы, которая тянула бы на срок, эксперты в стихотворении не нашли. Отметили, что «исследуемый текст можно рассматривать как выступление его автора в рамках дискуссии — свободного публичного обсуждения описанных выше вопросов, имеющих общественное значение».
Такая трактовка следствие не устроила. И стихи послали в экспертно-криминалистический центр управления МВД по Орловской области, где эксперты, вчерашние выпускницы Орловского государственного университета Светлана Рыжикова и Мария Терёшина нашли в стихотворении то, что требовалось прокуратуре: и «негативные высказывания по отношению к группе лиц по социальному и национальному признаку», и «разжигание межнациональной розни», и «призывы к противоправным действиям».
«Мне стали „шить“ второе дело — за стихотворение о событиях семидесятилетней давности!»
— 19 июня 2014 года в моей квартире был произведен очередной обыск, в ходе которого у меня изъяли ноутбук и электронные носители, а 4 июля в следственном комитете мне было вручено постановление о возбуждении еще одного уголовного дела по моему поэтическому творчеству, — продолжает Александр Бывшев. — На сей раз наши доблестные правоохранители нашли криминал в стихотворении «Украинские повстанцы» из моей будущей книги «Кровавая память», посвященной событиям Второй мировой войны. «Повстанцев» я написал от лица солдат УПА. Перевоплотившись в воина УПА, я попытался передать его мысли, чаяния, показать образ жизни — такой вот литературный прием.
Это был нонсенс: уголовное дело за написание стихотворения о событиях семидесятилетней давности! Наверное, ощутило нелепость обвинений и следствие. Через полгода уголовное производство по поводу этого стихотворения закрыли, и я даже получил письмо с извинениями от районного прокурора Ильина.
В августе 2014-го кто-то удалил с YouTube видеоролик с моим новым стихотворением «России с нелюбовью». Мне заблокировали доступ к Яндекс-почте, и более десяти тысяч контактов и свыше трех тысяч полученных писем были утрачены. И, наконец, меня отстранили от работы. (Учитель, у которого на руках больные родители, теперь лишен средств к существованию. — Авт.).
«Дело Бывшева, на мой взгляд, было очень выгодным прокуратуре, — писал директор Института общественных проблем „Единая Европа“, главный редактор правозащитного агентства „ЦентрРус“ Дмитрий Краюхин. — Тут и экстремизм, и Украина, два в одном».
— А что собратья-писатели?— спрашиваю у Александра Михайловича. — Кому, как не им, осуждать гонения на поэта?
— Я член Союза писателей. Но Орловская областная писательская организация в этой ситуации как воды в рот набрала. Другого я и не ожидал. Многие писатели и поэты прикормлены властью: получают губернаторскую стипендию. Кто станет рисковать своим благополучием ради какого-то провинциального поэта?
Рубить свободно правду-матку? — Что ты!
За пару фраз здесь может быть тюрьма.
Молчалиным у нас хвала и льготы,
А Чацким вечно горе от ума.
«Один из коллег поинтересовался: «А почему вы не в наручниках?»
— После того как в Кромах, в связи с моим делом, побывал известный российский правозащитник Александр Подрабинек и рассказал об этом на радио «Свобода», обо мне узнала вся Россия, — продолжает мой собеседник. — Русский ПЕН-центр посчитал, что у дела политическая подоплека, и выразил тревогу по поводу того, что в стране возник опасный прецедент возобновления практики уголовного преследования за литературный текст. Заявление подписали Людмила Улицкая, Игорь Иртеньев, Владимир Войнович, Александр Гельман, Андрей Макаревич, всего 28 деятелей культуры и искусства.
Но Москва была далеко, а ФСБ близко. И Кромы обуял страх. По поводу и без повода кромчане стали славить Путина.
— Мой коллега, Александр Агошков, на нескольких педсоветах подряд повторял, что Владимир Владимирович Путин — величайший деятель за всю тысячелетнюю историю России, выше Сталина и Ленина, — вспоминает Александр Михайлович. — «И его причислят к лику святых».
— Хоть кто-то встал на вашу защиту?
— Были тайно сочувствующие, которые объясняли свою позицию молчания так: «Ты, может, и прав по поводу Украины, но у меня семья, дети. Извини…» Людей понять можно: городок маленький, семь тысяч жителей, все друг друга знают. Против общественного мнения идти тяжело. А мощная антиукраинская пропаганда, которая идет по всем телеканалам? А страх потерять работу? В общем, никто на баррикады не лез. И не полезет, настолько люди зомбированы информацией «из ящика». Когда выпустили на волю Светлану Давыдову, мать семерых детей, некоторые кромчане вполне серьезно говорили: «А вообще-то ей пожизненное надо было дать»…
— Но молчать — одно, а писать донос — другое. Глотин и Котов, которые состряпали на вас донос в районную газету, — это реальные персонажи? Вы знаете их?
— Нет. Я их не разыскивал. Знаю лишь, что один из них работает в райгосадминистрации, второй — частный предприниматель. С ними пытались встретиться журналисты телеканалов «Дождь» и «РенТВ», но они избегали общения.
Мне стали приходить домой письма с угрозами. Анонимный автор грозился «отрезать руки», чтобы я больше не смог написать ни строчки. А местный пономарь, увидев меня, с ненавистью сказал: «Ну что, уродец, еще ползаешь по земле?» Ведь в своих стихах я задевал и церковь.
— Что вас спасало от отчаяния и уныния?
— Понимание, что не я первый, не я последний. Показательные процессы над инакомыслящими поэтами и писателями, знакомые нам еще со сталинских времен, похоже, опять становятся реальностью. Что говорить, если даже Лев Толстой был признан экстремистом!
В 1901 году Лев Николаевич был официально осужден за крамольные мысли в отношении РПЦ, отлучен от церкви и предан анафеме. А в 2009 году писатель Толстой был признан экстремистом в ходе одного антиэкстремистского процесса в Таганроге! В 2010 году, в Екатеринбурге, его признали по суду экстремистом уже в третий раз. Так что я оказался в неплохой компании.
— Интересно, что испытывали учителя, идя гурьбой на суд, чтобы свидетельствовать против своего коллеги? Была ли у них внутренняя борьба, какой-то стыд? Не заметили?
— Думаю, они были искренни в своем порыве: осудить человека, который, по их мнению, изменил Родине. Это я в их глазах был предателем, а не они. На вопрос судьи: «Что сподвигло Бывшева на этот поступок, то есть написание стихотворения?» они отвечали: корыстолюбие, жажда славы — и сокрушались: «Как это мы его упустили?» Никому не пришло в голову, что у человека просто есть гражданская позиция, которую он может выразить.
Так что никаких мук совести у своих коллег я не наблюдал. Думаю, большинство из них пришли с радостным предвкушением расправы. Так радовался народ во времена инквизиции, наблюдая, как жгут на кострах еретиков. Мне даже показалось, что они испытали некоторое разочарование, увидев, что в зале судебных заседаний я сижу не в «клетке». Один из коллег во время перерыва поинтересовался: «А почему вы не в наручниках?»
На судебном процессе, который ведет судья Маргарита Гридина, первый же свидетель сказал: «Вы понимаете, он сочувствует Украине!» — «И что? — возразила судья. — Разве между Украиной и Россией не подписандоговор о дружбе и сотрудничестве?» (Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между РФ и Украиной был подписан 31 мая 1997 года в Киеве и принят Государственной Думой 25 декабря 1998 года. — Авт.). Учитель ответил: «Нам это неизвестно».
Процесс напоминал судилище сталинских времен. Те же фразы, те же советские формулировки. Люди отвечали лозунгами, как пионеры. «Мы любим нашу великую Родину». «Путин — особенно после возвращения Крыма — это кто-то, заставивший русских поверить в себя». «Мы ощутили и силу руки, и твердость намерений. И когда Крым вернулся — мы все приветствовали: «Крым наш!» «Бывшев поддерживает право украинцев на независимость и европейский выбор. Я считаю, это недопустимо. Мы — единый неделимый народ: Украина — это Россия, за исключением, может быть, Галиции». «Его много печатают за границей: в Украине, в Америке. Это нехорошо — печататься во враждебных нам государствах».
Причем в сути предмета, самом стихотворении, они ориентировались плохо. Когда судья просила процитировать хотя бы строчку из произведения, коллеги не могли вспомнить ни слова. Один из них, мечтающий, вероятно, чтобы я получил большой срок, сказал судье:«А почему вы обсуждаете только один стих? У него есть еще много других!»
«За что Бывшев был отстранен от работы?» — спрашивала судья. «Пришло какое-то письмо в прокуратуру о его стихотворении. Был педсовет».— «А что, вы по поводу каждого стихотворения проводите педсовет?» — «Мы этого не помним».
Один из свидетелей, по совместительству работник церкви, прочел на суде целую лекцию о «наследнике и реабилитаторе фашизма, трусе Бывшеве». Когда ему задали вопрос, откуда он черпает подробную информацию о событиях на Украине, он с гордостью ответил, что «постоянно смотрит Первый канал российского телевидения, где передается вся правда». Улыбнулся даже представитель стороны обвинения.
Только один свидетель, начальник службы безопасности Кромского почтамта, заявил, что относится к Бывшеву положительно, но стихов его не читал.
— Вам не показалось, что судья Гридина вам симпатизирует?
— Она должна соблюдать нейтралитет. Кстати, судью зовут Маргарита Николаевна. Как в «Мастере и Маргарите». Я надеюсь, судьба поэта Ивана Бездомного, который попал в психиатрическую лечебницу, мне после этого процесса не грозит.(Улыбается.) Гридина знающая, цепкая, ведет процесс профессионально. Думаю, ее беспристрастность и вопросы по существу сбивали моих коллег с толку. Многие начинали задумываться: «А что же отвечать? Окончательно гнобить Бывшева или ослабить пружину?» Люди начинали переживать, пытаясь по поведению прокурора и судьи уловить «нужную струю». У многих дрожал голос, им становилось плохо.
Некоторые перед следующим заседанием подходили ко мне и спрашивали: «Что же нам теперь говорить?» — «Правду», — советовал им я.
На суд стали приезжать журналисты ведущих СМИ России. В публикациях учителя выглядели столь комично, что педагоги обиделись: «Как так? Суд над Бывшевым превратился в суд над учителями! Почему нас выставляют такими дураками?» Некоторые даже предлагали запретить Бывшеву давать интервью, не понимая, что прессе хватает тех «перлов», которые «роняют» его коллеги на судебных заседаниях.
— Александр, раньше вы писали вполне невинные стихотворения о Родине, о ветеранах, издали сборник детских стихов. И вдруг такая метаморфоза — перешли на политическую сатиру. Когда вы поняли, что в России что-то идет не так?
— Ощущение «что-то не так» было давно. Но особенно остро я это понял, когда Россия ввела войска во время конфликта в Южной Осетии в 2008 году. Оккупация же Крыма стала для меня «точкой невозврата». Прежнего поэта Бывшева, который пытался найти гармонию во Вселенной, не стало. Украина теперь — моя точка боли. И не только потому, что моя мама Анна Федоровна Кириенко родилась и выросла в одном из сел Щорского района Черниговской области, а я ездил отдыхать на Черниговщину с двух лет. Точно так же точкой боли могла стать для меня любая другая страна, чью территориальную целостность нарушила Россия.
— Как реагируют на все происходящее ваши ученики? Тайно сочувствуют или тоже гневно осуждают?
— В школе шестьсот учеников. Двоих шестиклассников привели в суд. Разбирались, говорил я или нет, когда Путин ввел войска в Крым, что у нашего правителя «поехала крыша». Детям разрешили остаться на заседании. Учителя в их присутствии называли меня извращенцем и душевнобольным. Что у этих ребят сейчас в голове?
Думаю, меня поддерживают в душе немногие ученики. Дети ведь быстро впитывают мерзости взрослой жизни, «просекают» ситуацию. Однажды я встретил стайку подростков с георгиевскими ленточками. Они вежливо поздоровались и сказали: «С праздником вас, Александр Михайлович!» На календаре было 30 октября — День памяти жертв сталинских репрессий.
— Какие чувства вы испытываете к своим землякам? Обижаетесь на них?
— Нет. Они не ведают, что творят. Мне их жаль.
— Как вы думаете, судебный процесс, за которым сейчас следят в нашей и вашей стране, а также в других странах, прояснит сознание россиян?
— Хотелось бы. А пока лояльная режиму пресса печатает вот такие песенные тексты:
Вот снова голос гадины мы слышим,
Но начеку мы, за врагом следим.
И Александр Бывшев станет бывшим,
Как только мы такого захотим.
Припев:
Огнем пылая, на врагов народа
Пойдут машины в яростный поход,
И воссияет над страной свобода,
И к лучшей жизни наш народ придет!
коли будут продолжать нам гадить
Враги народа, злобою пыхтя,
Найдем мы способ, как нам с ними сладить,
В загробный мир отправить, не шутя.
Припев.
Фото из семейного альбома
3203Читайте нас у Facebook
