Милиционер, которого приехавший в город на похороны «вора в законе» журналист попросил устроить его в гостиницу, посоветовал обратиться к «браткам»
Любой уважающий себя современный детективный писатель хоть раз да написал про целый город, область или регион, которым полновластно правит некий выдающийся представитель криминального мира. В Комсомольске-на-Амуре на похоронах «вора в законе» Евгения Васина, возглавлявшего группировку «Общак», корреспондент «Власти» Сергей Дюпин убедился в том, что правда всегда ярче вымысла.
Готовясь к похоронам Бати, пацаны «разминались чифирем»
Приезжая в Комсомольск-на-Амуре, не знающий местных обычаев человек испытывает такое чувство, как будто попадает в зону. Обо всем нужно спрашивать у воров. Власть «законников» здесь распространяется повсюду, но при этом самих воров почти никто из простых смертных не видит. Лично они подключаются, как правило, лишь к наиболее крупным проблемам. Таким, как, например, невозврат заводом многомиллионного долга за газ или электроэнергию, к разборке между коммерсантами -- кому из них поставлять в город водку или «держать» в Комсомольске частный автотранспорт.
Вопросы помельче -- открытие торговой палатки, устройство больного на операцию или решение вопросов с участниками ДТП, которые отказываются оплатить ущерб или, наоборот, требуют слишком много, -- решаются на уровне «бродяг» или «правильных пацанов», стоящих ступенькой ниже воров на уголовно-иерархической лестнице. С бродягами горожане и гости Комсомольска тоже сталкиваются нечасто. Обращаться с вопросом в систему можно и нужно через рядовых «общаковских», которые передадут просьбу по инстанции и сообщат об ответе старших.
Столкнуться с «общаковскими» мне пришлось через час после приезда. Узнав, что в гостинице «Восход» нет мест, я потряс было перед лицом дежурной пресс-картой. Потом сторублевой бумажкой -- не помогло. Время было уже позднее, и единственная организация, которая наверняка работала и могла помочь мне найти приют, была милиция. Туда я и поехал. Познакомившись с дежурным старшиной, получил от него неожиданный, но правильный совет: «Ты лучше подойди к ребятам, которые дежурят в холле или ресторане гостиницы. Они тебе помогут. Да и вообще, если ты приехал писать про похороны Джема (и свои, и чужие называли Евгения Васина Джемом или Батей. -- Авт. ), лучше к нам не суйся. А иди и представляйся «общаковским». Если они узнают, что ты ходил в ментовку, разговаривать с тобой не будут».
Вернувшись обратно в «Восход», я подошел к той же дежурной и спросил, где найти «ребят». Узнав, что они в ресторане на восьмом этаже, поднялся туда. Честно говоря, было страшновато: в зале небольшой кафешки сидела одна братва, человек 50. Было видно и по внешности, и по говору, что братки приехали из разных регионов: с Кавказа, из Якутии, Краснодарского края, Средней Азии, Сибири. Но все они были похожи друг на друга: коротко стриженные, шрамы, татуировки…
Я поздоровался. Ответили мне сдержанно. Сел за столик и заказал бутылку пива. Все дружно повернулись в мою сторону, мгновенно распознав чужака. Вычислили меня, тоже стриженного под ноль и тоже со шрамом, именно по пиву: здесь все пили чифир, заказывая по четыре-пять пакетиков чая на чашку. Через несколько минут я понял, что ко мне вот-вот подойдут и попросят удалиться. Тогда будет уже поздно. Пришлось действовать самому. Увидев, как один из «авторитетных пацанов» вышел покурить, я направился за ним. Представился, показал пресс-карту и, по просьбе собеседника, авиабилет из Москвы. Сказал, что приехал на похороны Евгения Васина и хочу написать про это материал.
-- А зачем? -- спросил он.
Я стал объяснять, что, мол, ушел хозяин Дальнего Востока, его личность интересна людям, и тут же был довольно грубо перебит на полуслове:
-- Какой может быть интерес к смерти человека?!
-- Интерес не к смерти, а к жизни покойного, вместе со смертью которого в прошлое уходит эпоха воровского порядка…
«Будешь говорить с ворами, не вздумай произносить слова «интересно». Говори: «Приехал писать правду», -- советовали журналисту
Ребята объяснили, что вопрос моего присутствия на похоронах Бати они решить не могут. Это прерогатива воров.
-- Я замолвлю про тебя словечко, -- сказал Артур, который был, как потом выяснилось, особо приближенным к вору Витьку, приехавшему из Тюмени. -- Только смотри, будешь с ворами разговаривать, не вздумай произносить слово «интересно». Говори: «Приехал писать правду».
С этого момента жизнь моя стала налаживаться. Передав администратору магическую фразу: «За меня комсомольская братва сказала», я тут же получил отдельный номер. Через пять минут прибежала горничная, спросила, не надо ли чего. А еще через пять минут раздался звонок по телефону, и приятный женский голос сообщил, что его обладательница будет рада «скрасить мое одиночество», причем совершенно бесплатно. Узнав, что я приехал на похороны Бати, отказался брать деньги таксист, которого я попросил довезти меня до ночного магазина.
Я вернулся в гостиницу к двум часам ночи (семь вечера по Москве) -- пора было передавать в редакцию заметку о подготовке к похоронам Бати. Позвонил в редакцию, попросил, чтобы включили запись. Но тут в номер постучали. Гости -- уже знакомые мне Артур. В руках -- бутылки с моей любимой «Золотой бочкой».
-- Давай, братан, пивка попьем… -- начал Саня.
-- И о делах наших скорбных покалякаем? -- вспомнил я фразу из известного фильма.
-- И об этом тоже, -- серьезно сказал он. -- Посмотрим, что ты там назаписывал. А то вы, члены-корреспонденты, все такие: вам говоришь одно, а потом читаешь другое.
К такому раскладу я не был готов. На редактирование у меня просто не оставалось времени: в 19. 00 по Москве я должен сдать материал. Но возразишь -- не пустят на похороны. Пришлось искать «консенсус»:
-- Смотреть, братки, уже некогда. Иначе текст не успеют поставить в газету. Единственный вариант -- редактировать и править уже по ходу того, как я буду диктовать.
Договорились. Пока я диктовал, братки внимательно слушали, понемногу отхлебывали пиво. Принципиальных возражений не возникло, хотя мелкие претензии, конечно, были.
-- Стой, -- перебил меня Саня, когда я произнес настоящее имя одного из воров. -- Никаких имен. Ты уедешь, а нам здесь жить, да и вообще, ментам лишнюю информацию давать не надо.
-- А мне по х… ! -- сказал Валера Банан. -- Так и пиши: «Ба-нан». Украл по-малолетке вагон бананов, и теперь меня все так кличут. И еще напиши: «порву любого, кто в Батин город сунется. «Курков» не хватит -- вот этими зубами загрызу.
И Валера угрожающе оскалил два ряда золотых зубов.
Артуру не понравилось выражение «пили чифир».
-- Обыватель не поймет. Подумает, что все здесь наркоманы. А чифир -- это не наркотик, он просто тонизирует, усталость снимает. Напиши лучше -- «взбодрялись чифирком».
Последнее замечание поступило от Олега, которого я назвал «общаковским бригадиром»:
-- Это ваши солнцевские и коптевские делятся на всяких там «бригадиров», «звеньевых», «пехотинцев» и прочих. А мы все равные. Так и пиши: пацаны, братки, бродяги.
-- А старших-то можно ворами называть? -- спросил я.
-- Конечно. Все же понимают, что вор -- это звание, а не специальность. Тот, кто ворует, -- это не вор, а «крадун».
Покойный хоть чем-то помог каждому в городе
На следующее утро, перед похоронами, ко мне прибежал мальчишка: «Вас зовут». Звал Банан.
-- Слушай, братан, расклад такой, -- сказал он, -- короче, нашим старшим сейчас не до тебя. Но Витек просил передать, что он разрешает тебе присутствовать на похоронах. Так что если кто из наших будет подходить с претензиями, можешь смело говорить: «За меня тюменские воры сказали».
На похоронах, о которых я написал в газете «Коммерсантъ» 29 октября, разрешение Витька и Севы действительно стало для меня чем-то вроде пропуска.
В течении всей церемонии, которая длилась с 11 утра, когда гроб с телом Евгения Васина привезли в местный ДК «30-летия Октября» для прощания, и до 18 вечера, когда провожающие приехали на поминки в ресторан «Родник», я не видел ни одного журналиста и ни одного милиционера.
Объяснялось это тем, что журналистов, и, конечно, стражей порядка Батя не жаловал. Здесь вообще не было ничего из того, что недолюбливал покойный: ни музыки, ни речей. На похоронах воров и «авторитетов» народу всегда бывает много -- две-три сотни братков да друзей покойного. В этот раз были десятки тысяч. Хоронить Батю, казалось, пришел весь Комсомольск: мужчины вовсе не блатной наружности, женщины, дети, старики, инвалиды на костылях или даже в колясках.
Организацию церемонии полностью взяли на себя «общаковские». Они выводили пьяных, размещали больных в машины «скорой помощи», помогали старикам и инвалидам подняться по ступенькам. Регулировали дорожное движение на 20-километровом участке автодороги от ДК до кладбища «Старт», куда повезли хоронить Джема.
«Воровской наказ» позволил мне беспрепятственно пройти через все кордоны к ДК, но не сработал, когда я вытащил ручку и блокнот, чтобы переписать какую-то надпись на ленточке венка. На троих незнакомых «общаковских», подлетевших ко мне, магическая фраза о тюменских ворах, которые «за меня сказали», не подействовала. «Сейчас выясним», -- сказали ребята, видимо, состоящие в ранге бродяг, и повели меня к вору Севе, с которым я до этого еще не встречался.
-- Присутствуйте, раз уж вам разрешили, -- сказал Сева после того, как я представился ему лично. -- Но записывать и фотографировать ничего нельзя. Ребятам это не нравится. Лучше с людьми пообщайтесь.
Пообщался. Ко всем собравшимся у ДК я обращался с одним вопросом: «Почему вы пришли на похороны Джема?» Выяснилось: покойный всем чем-то помог.
-- Батя спас меня от разорения, -- рассказал таксист-частник Василий. -- Я ударил в зад «Мицубиси-паджеро» какого-то «авторитета». Несильно в общем-то, но насчитали 800 долларов. Таких денег у меня не было. Договорились, что я сначала продам свою машину, а потом отдам. Однако этот козел поставил меня на счетчик, и за десять дней, пока я искал покупателя, сумма долга выросла до 8 тысяч. Пришлось идти к Петровичу. Тот сказал: 100 процентов в день -- это беспредел. Отдашь, как в Сбербанке, из расчета 800 долларов плюс 13 процентов годовых. Так я и сделал.
-- С меня в прошлую зиму два раза подряд шапку снимали, -- говорила молодая мама Света, пришедшая на похороны с грудным ребенком на руках. -- Я тоже пожаловалась Евгению Петровичу. Так их, говорят, его ребята нашли. Во всяком случае, они вернули мне обе шапки.
-- С шапками была целая история, -- прокомментировал рассказ Светы «общаковский» Саня, который присматривал за мной. -- Завелась у нас тут шайка наркоманов, снимали зимой шапки. Батя велел: поймать и наказать. Так и сделали: специально дежурили по ночам, женщин в лисьих шапках впереди себя посылали. Переловили всех и разобрались. Кстати, этот указ Бати вызвал у нас тут неоднозначную реакцию: по закону вор не может запретить другому вору воровать. Но Петрович сказал: «Кошельки -- пожалуйста, а шапки -- нет, это не воровство, а беспредел». И объяснил свое решение: «Ведь у нас температура зимой минус 40, человек может просто замерзнуть, пока дойдет до дома без головного убора».
-- А мне Петрович сына, тоже Женьку, в хабаровскую туберкулезную больницу устроил, -- рассказала Босячка (»Какая я тебе Валентина Георгиевна, когда у меня 18 лет лагерей за плечами. Называй, как все, Валькой Босячкой»). -- Женька работал грузчиком в одном из продмагов Бати, стал подворовывать, и тот его выгнал. А когда беда пришла, зла не стал вспоминать, отправил моего сына лечиться.
50-летняя Босячка выросла вместе с Джемом на Скоростных -- так назывался район города, где возводили скоростным способом первые бараки. И даже помнит, почему будущего Батю прозвали Джемом.
-- К повидлу это не имеет никакого отношения. Когда мы были еще детьми, в нашей компании называли его сначала Женя, потом Жека, Джек и Джем. Вот и вся история.
По дороге на похороны Бати умер «вор в законе» Цицка
Вернувшись в ДК, я с огорчением выяснил, что мое «авторитетное» положение здорово пошатнулось. Адвокат Васина Сергей Бабаев распечатал из интернета мою статью о подготовке к похоронам и принес ее на церемонию. Заметка не понравилась и Бабаеву, и ворам. Адвоката возмутило то, что я назвал «Общак» оргпреступным сообществом, а Севу -- упоминание о чартерах, на которых прилетели на похороны «законники».
-- Откуда вы это взяли? -- раздраженно спросил он. -- У нас и денег таких нет. Да и вообще, акценты вы неправильно расставили. Не о том надо было писать.
-- Короче, сейчас не до этого, а завтра, по-трезвому, будем разговаривать, -- подытожил Витек.
На похороны мне все же разрешили поехать и даже пригласили помянуть Батю в «Родник», но сразу же после поминок я почувствовал, что прежней дружбы с «общаковскими» нет. Братки перестали заходить в гости и приглашать к себе, бесплатные девушки больше не звонили, а горничная, постучав в дверь, вежливо поинтересовалась, когда я собираюсь улететь.
Последнюю проблему в этой командировке -- отправку в редакцию фотографий -- мне тоже пришлось решать самому. В воскресенье в Комсомольске не работает почтамт -- единственное место, где есть платная электронная почта. Пришлось искать e-mail по коммерческим структурам. Люди здесь добрые, отзывчивые. Мельком взглянув на редакционное удостоверение, менеджер в первом же офисе сказал: «Без базара», и открыл крышку сканера. Однако как только молодой человек увидел, что изображено на карточках, он изменился в лице, пробормотал: «Минуточку», и побежал звонить директору. А вернувшись, сказал, что не может, выполнить мою просьбу. В другой фирме неожиданно сломался сканер. Только в третьей мои фотографии отправили в Москву. Менеджер очень торопился к своей девушке, ждавшей на улице, поэтому даже не взглянул на карточки с изображением могилы некогда всемогущего Бати.
А «трезвый разговор» с ворами у меня так и не состоялся. В первой половине воскресенья я честно ждал звонка, сидя в номере, но, видимо, Витьку с Севой было не до меня. Нужно было отправлять на родину тело вора Цицки, летевшего на похороны из Москвы и умершего на подлете к Хабаровску.
1551Читайте нас у Facebook
