«в отличие от брежнева -- большого любителя женщин, щербицкий был пуританином, поэтому при рассмотрении персональных дел по аморалке иногда перегибал палку»
Владимир Щербицкий, прожив после выхода на пенсию менее пяти месяцев, умер 16 февраля 1990 года, за день до своего 72-летия. В этот день вот уже одиннадцать лет подряд у могилы первого секретаря ЦК Компартии Украины на Байковом кладбище собираются его близкие, друзья, единомышленники. В этом году не было супруги Щербицкого Рады Гавриловны, которая из-за болезни не смогла вернуться из Австрии от дочери Оленьки (иначе отец ее не называл). Поэтому импровизированным столом руководили невестка Щербицких Елена и бывшая сестра-хозяйка подразделения охраны и обслуживания КГБ УССР Надежда Крыжановская. К портрету Владимира Васильевича, выполненного народной художницей Украины Людмилой Мешковой в уникальной технике керамической живописи, легли желтые тюльпаны от «ФАКТОВ». Когда академик, Герой Украины Петр Тронько произносил слова поминальной речи, вдруг завыли кладбищенские собаки. Это оказалось добрым знаком -- человека с душой поминают.
«За работу над книгой о советском образе жизни Леонид Кравчук получил от Щербицкого японские часы»
Виталий Врублевский вышел из-за стола мне навстречу и приветливо улыбнулся. Мы расположились за полированным столом для совещаний, занимающим всю длину кабинета в Институте социологии на Шелковичной, где сегодня работает бывший помощник первого секретаря ЦК.
-- Виталий Константинович, после удовлетворения в 1989 году пленумом ЦК заявления Щербицкого об уходе на пенсию вы продолжали работать в аппарате ЦК. Поддерживали ли вы отношения со своим бывшим шефом?
-- Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы после ухода Владимира Васильевича прийти в себя и принять решение. Не изъявив желания работать помощником у Ивашко, о чем мне намекали, я был назначен на должность инспектора ЦК. Позже ушел на научную работу.
Не скажу, что мы часто перезванивались. Щербицкий не выносил пустословия и разговоров типа «кто что сказал». Для звонка нужен был повод. К сожалению, через полтора месяца после его увольнения с работы у моей жены случился инсульт. Владимир Васильевич позвонил нам домой и сказал: «Я сочувствую твоей беде. Можешь полностью рассчитывать на мою помощь». Привычный глуховатый голос подействовал на меня успокаивающе.
-- А как вы узнали о смерти Владимира Васильевича?
-- Когда стало известно, что Щербицкий из-за плохого самочувствия не пришел на заседание Верховного Совета, у меня заныло сердце. Утром 17 февраля позвонил консультант отдела ЦК Володя Барcук и сказал: «Владимиру Васильевичу плохо, и, боюсь, это конец». Почему-то никому не сообщили, что накануне вечером его уже не стало. И хотя я услышал лишь предположение, понял, что это уже все. Даже не помню, как я отработал этот день… Несколько ночей не мог уснуть, находясь под впечатлением от тяжкого известия и распространявшихся слухов о том, что Щербицкий вывез в Австрию какие-то ценности, имел счета в банках. Это была беспардонная клевета. Опровержением тому служит текст оставленного им завещания:
«На всякий случай
Дорогая Радуся!
1. Это все наши многолетние сбережения -- 55--60 тыс. руб. в сейфе, которыми ты должна разумно распорядиться (мама, ты, Вовочка, дети).
2. Ордена, медали, грамоты, военный ремень, полевую сумку и военную фуражку прошу сохранить как семейные реликвии.
3. Пистолеты именные, которые надо сделать небоеспособными, -- тоже. Остальные надо сдать. Ружья -- подарить друзьям. Карабины -- сдать в МВД.
В остальном разберись, пожалуйста, сама. Друзья помогут.
Целую тебя, моя дорогая, крепко, крепко.
В. Щербицкий»
Да иначе и быть не могло. Владимир Васильевич отличался щепетильностью и аккуратностью в любых делах. Я всегда поражался, как он тщательно высчитывал сумму своих партвзносов. Ручкой, которую Щербицкий держал всеми пальцами в вертикальном положении, из-за чего она была незаметной в его крупной руке, скрупулезно записывал все доходы до мелочи. Скажем, после выхода в «Политиздате» книги первого секретаря ЦК ему полагался обычный гонорар. Зная, что над изданием работали помощники, сотрудники отраслевых отделов, Владимир Васильевич давал команду начальнику охраны Бабичу: «Будешь в Москве, зайди в «сотку» (закрытый спецотдел) в ГУМе и купи подарки». До сих пор я храню такой подарок -- часы «Сейко», которые в те годы свободно не продавались. Кстати, за работу над книгой о советском образе жизни Леонид Макарович Кравчук, в то время заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК Компартии Украины, тоже получил от первого секретаря японские часы.
Однажды на прием к Щербицкому, с детских лет любившему голубей, пробился такой же любитель, который принес ему пару красавцев. Владимир Васильевич с азартом спросил о цене. Хотя стоимость хорошего голубя в те времена достигала 100 рублей, владелец пары отказывался от денег, говоря, что это подарок. Чтобы не оставаться в долгу, Щербицкий вручил посетителю набор -- часы, зажигалку и календарик. Прийдя с работы домой, он с удовлетворением показал птиц жене, на что Рада Гавриловна сказала: «Ты как мальчишка!».
«Владимир Васильевич доверял своему первому впечатлению о человеке»
-- Какие отношения сложились у вас со Щербицким?
-- Я совершенно неожиданно стал помощником первого секретаря. Когда сообщил об этом жене, она удивилась: «Так ты теперь будешь чемоданы носить, двери открывать?» Почему-то ей казалось, что помощник -- это что-то вроде денщика.
Первый секретарь очень уважительно отнесся к моему назначению. Надо сказать, что ВВ (так для удобства Щербицкого называли люди из ближайшего окружения) всегда серьезно подходил к подбору кадров, не передоверяя никому эти вопросы. Что вы хотите, старая школа! Неважно, секретарем ЦК или инструктором отдела шел кандидат, он со всеми беседовал и составлял свое мнение, которое почти никогда не менял. Во всяком случае, переубедить его в ошибочности первого впечатления было очень непросто.
При Шелесте в аппарат ЦК пришли 26-28-летние хлопцы. Мне же тогда было 32, и я считался солидным мужчиной: пришел в лекторскую группу с должности и. о. доцента университета, кандидатом наук. После избрания в 1972 году Щербицкого первым секретарем мне вдруг позвонили из приемной и пригласили к нему. Поскольку до этого я видел ВВ только в президиумах, меня ошеломил такой поворот дела.
Для знакомства Щербицкий по привычке вышел из-за стола, и мы сели друг напротив друга за приставным столиком. Он спросил, курю ли я. -- «Категорически бросил полгода назад». -- «Хорошо. Это сильная воля!» -- отметил Владимир Васильевич и с моего разрешения задымил. Первый секретарь предпочитал «Винстон» или «Пелмел», причем курил сигареты с мундштуком.
Этот импозантный мужчина: высокий, плечистый, с гривой волос, крупными чертами лица, обладал талантом сразу располагать к себе людей. Представляете, если я, 40-летний мужчина, с первой минуты попал под его обаяние, что же говорить о молодежи и женщинах? Во время нашей ознакомительной беседы Владимир Васильевич говорил со мной уже как с соратником. У меня даже язык не повернулся возразить, что мечтаю о научной карьере.
-- Сколько же помощников было у первого секретаря?
-- Сначала один -- Константин Продан, ведающий вопросами промышленности, с которым ВВ работал еще с днепропетровских времен. Потом нас стало трое. Я занимался вопросами идеологии, культуры, науки, образования, а сельское хозяйство стало парафией Владимира Кирюшина. Со временем появился четвертый -- по вопросам мобилизационной готовности, как того требовала инструкция. Вот такой был аппаратик, расширять который первый секретарь не позволял.
Наша зарплата в размере 400--500 рублей соответствовала уровню заведующего кафедрой университета, отраслевые секретари получали 600--700, оклад первого секретаря ЦК -- члена московского или, как мы его называли, «Большого Политбюро» составлял 1200 рублей. Из привилегий мы пользовались правом на 25%-ную путевку в санаторий и 50%-ную для жены, пошив костюмов в «Коммунаре», покупку раз в два года пыжиковой шапки за 56 рублей и медицинское обслуживание в 4-ом Управлении Минздрава УССР. Но последняя льгота была относительной: 12--часовой рабочий день на Банковой не рассчитан на больных.
«В столовой для членов Политбюро блюда, простоявшие более двух-трех часов, изымались»
-- Как обычно проходил рабочий день Владимира Васильевича?
-- Перед выходом на работу Щербицкий обязательно 15--20 минут занимался с голубями. Воркуя, они садились к нему на плечи, брали корм прямо из рук. От общения со своими любимцами Владимир Васильевич получал энергетический заряд на целый день. Голубятня находилась во дворе жилого дома для членов Политбюро по улице Шелковичной, называемого в народе «бункером». Его территория соединялась с территорией ЦК на Банковой. Пройдя через калитку, к 9. 00 первый секретарь был в своем кабинете на втором этаже.
Чтобы быть в курсе всех событий, Щербицкий примерно в течение часа звонил по правительственной связи в Москву, членам Политбюро, министрам, в другие республики. Потом начинал знакомиться с почтой. Ежедневная кипа документов насчитывала 400--500 страниц: правительственная переписка с грифами «Секретно», «Для служебного пользования», документы Политбюро, информационные материалы.
Весь этот бумажный поток проходил через общий отдел. Ветеран этого отдела Бугаевский, работавший еще при Кагановиче, вспоминал: «Первый день доложил почту -- нормально, первый секретарь даже пошутил. Захожу на следующий день -- тоже вроде ничего, а на третий, как только Лазарь Моисеевич увидел меня с ворохом документов, закричал: «Ты хочешь здоровье первого секретаря подорвать?» -- и разбросал бумаги по всему кабинету. Ползаю на карачках по полу, собираю документы с грифами, известными подписями, а Каганович мне ногой в зад поддает и орет так, что охрана всполошилась». Безусловно, Щербицкий всегда держался корректно, но и у него работа с документами вызывала раздражение.
Я постоянно удивлялся, откуда у него, интеллигента в первом поколении, такая выдержка? Отец Владимира Васильевича был механиком-самоучкой, мать вела домашнее хозяйство. В отношении с подчиненными первый секретарь никаких вольностей себе не позволял, но эталоном его поведения было рыцарское отношение к женщинам. Никогда не употреблял ненормативной лексики. «Мудак» -- самое бранное слово, которое он мог сказать в сердцах.
Обедал Владимир Васильевич в столовой ЦК, где был отдельный зал для членов Политбюро. Здесь за качеством приготовления пищи следил врач. Блюда, простоявшие готовыми более двух-трех часов, к употреблению не допускались. Из-за боязни поправиться Щербицкий один день брал только первое, на следующий -- лишь второе. В еде был совершенно неприхотлив, любил традиционные украинские блюда: борщ, вареники, голубцы.
Владимир Васильевич умело использовал в своей речи сочные народные пословицы (это у него было от мамы, Таисии Ивановны). Когда надо было сконцентрировать силы, обязательно говорил сотрудникам: «Треба братися обома руками», «Гуртом i батька легше бити». А по поводу спорных вопросов предостерегал: «Тут нужно семь раз отмерить». Любителей быстрых решений Щербицкий тормозил выражениями: «Не спеши, как «голий до баби», «Не лiзь поперед батька в пекло». Полагаясь на свое первое впечатление о человеке, мог с лету дать ему емкую характеристику: «Хочет и капитал приобрести, и невинность соблюсти», «Бульбопускатель», «Батька рiдного продасть»…
Работа для нас заканчивалась в 21. 00, так как после просмотра программы «Время» Щербицкий уже никому не звонил. Очень часто суббота была для него обычным рабочим днем.
-- При таком режиме работы как же ВВ и его помощники проводили отпуск?
-- Каждый из нас имел месяц отпуска, а первый секретарь как член Политбюро пользовался дополнительным двехнедельным. Вся команда уходила в отпуск в начале августа. Наши семьи летели вместе со Щербицкими в его Ту-134. В Симферополе нас встречали крымские руководители. Все отпускники рассаживались за специально накрытым по такому случаю столом. За бокалом легкого крымского вина шла непринужденная беседа. Потом Щербицкие ехали на дачу в Мухолатку, мы -- в небольшой санаторий «Черноморский» на 25 номеров, который располагался внизу Никитского ботанического сада.
В первый год моей работы помощником, когда я был в отпуске, в конце августа меня предупредили, что Щербицкие уезжают: их семья готовилась к 1 сентября. Но я и предположить не мог, что Владимир Васильевич выйдет на работу. Думал, что он будет догуливать свой отпуск в Киеве. Поэтому спокойно отправился теплоходом к брату в Одессу. Единственный раз я вышел из отпуска на пару дней позже первого секретаря. В дальнейшем мы вылетали вместе, а неиспользованные дни отпуска ежегодно пропадали.
«Для блага луганской «Зари» руководители области не жалели денег соперникам футболистов»
-- Можно сказать, что Владимир Васильевич обладал богатырским здоровьем?
-- По наследству от родителей Щербицкому достались хорошие гены. Его мать умерла в 95-летнем возрасте, отец скончался от нелепой случайности: поскользнувшись на разлитом масле, упал и ударился позвоночником о металлический выступ в полу. Но напряженная работа в руководящем аппарате и варварское отношение к своему здоровью -- Владимир Васильевич не умел ни отдыхать, ни лечиться, много курил -- в последние годы сказывались на его самочувствии. После возвращения в 1963 году в Днепропетровск он перенес инфаркт. Из-за частых головных болей Щербицкий плохо спал, злоупотреблял снотворным. Приход Горбачева к власти поставил под сомнение былые идеалы, партийные принципы руководства обществом, на которых вырос Владимир Васильевич. К союзной неразберихе добавилась авария на Чернобыльской АЭС. Разве мог первый секретарь спокойно трудиться в такой обстановке?
В этой связи нельзя не сказать о трагедии семьи Щербицких -- судьбе сына. Вы знаете, Валерий был хорошим человеком, но он не выдержал испытания известностью. Возле сына влиятельного политика всегда вилась какая-то муть, стремящаяся установить нужные контакты, каждый лез к нему в душу. Женитьба не принесла ему счастья. Случайные выпивки постепенно стали превращаться в запои. В просветах Валерий брался за ум, начинал ходить на работу, но … опять срывался. Несмотря на рождение сына Володи первая семья Валерия распалась.
Признать, что в семье руководителя республики не все благополучно, в то время считалось постыдным, поэтому такая информация держалась в секрете. Высокие милицейские чины периодически делали «чистку» окружения Валерия, многих его собутыльников просто пересажали. Многие медицинские светила пытались лечить сына Щербицкого, но безрезультатно. В своем сопротивлении Валерий проявлял завидное упорство: род Щербицких отличался настойчивостью не только в достижении благородных целей. Несомненно, поступки сына не на один год укоротили жизнь Владимиру Васильевичу, который был бессилен перед неумолимо надвигающейся бедой. Печально, но менее чем через год после смерти отца не стало и Валерия.
-- Интересно, с кем ВВ поддерживал дружеские отношения? И кстати -- были ли у него враги?
-- На семейные праздники дома у Щербицких бывал очень ограниченный круг людей: профессор Шевелев, удаливший катаракту супруге, начальник 4-го Управления Терновой, земляки-днепропетровцы. Хорошие отношения сложились у Щербицкого с Патоном. Брежнев относился к своему протеже очень тепло. Его «Ты, Володя… » было привычным для Владимира Васильевича, а вот горбачевское панибратское «ты» ему претило.
Но и обиженных на первого секретаря было немало: одного исключили из партии, другого сняли с работы, третий получил строгача… Никуда от этого не денешься. Например, помните времена, когда резко вверх пошла луганская футбольная команда «Заря»? А ларчик просто открывался: на игры брали чемодан денег и кого надо покупали. Когда это стало известно Щербицкому, пострадал первый секретарь Луганского обкома партии Шевченко. За массовое увлечение партийных работников строительством дач лишился работы первый секретарь Николаевского обкома Кочубей.
Владимир Васильевич отрицательно относился к нарушениям этики. Особую строгость проявлял к аморалке в партийных рядах. Ходили сплетни, что Валентина Шевченко и Мария Орлик были его любовницами, поэтому якобы так стремительно продвигались по служебной лестнице. Да это просто смешно! Я допускаю, что Владимир Васильевич не был абсолютным аскетом -- каждый человек имеет слабости… Первый секретарь часто повторял: «Существуют вещи, о которых можно говорить только с женой под одеялом». Он был пуританином и, по-моему, иногда перегибал палку. В отличие от Брежнева, который на измены смотрел сквозь пальцы: «Мужик есть мужик. Ведет себя нормально, семья не страдает? Вот и хорошо».
Расскажу один случай. Наш ответственный работник начал встречаться с одной актрисой. Слухи об этом дошли до его жены. Как тогда было принято, она обратилась за помощью к секретарю партбюро. Разбирательство закончилось увольнением «аморальщика», хотя там были серьезные отношения, а не легкая интрижка. Семья со временем все равно распалась.
«Когда соперники динамовцев отыгрывались, Щербицкий сожалел: «Эх, с крючка сорвались!»
-- Скажите, много ли времени уделял Владимир Васильевич своему внешнему виду?
-- Безусловно. Щербицкий обладал чувством вкуса, меры. У него были хорошие добротные костюмы, сшитые в «Коммунаре». Владимир Васильевич был постоянен не только в друзьях, сотрудниках, но и имел одного закройщика, если мне не изменяет память, Виталия. Костюмную ткань предпочитал темно-синего, темно-серого цветов. Обувь, мужские рубашки и галстуки покупались на закрытой выездной торговле для членов Политбюро. Иногда из Москвы привозил обновки, купленные в спецмагазине в Кремле.
На работе первый секретарь ЦК всегда выглядел как с иголочки и не любил неаккуратно одетых сотрудников (первого секретаря Киевского горкома партии называл «социал-демократом в мятых брюках»). Откровенно говоря, униформа нас угнетала: темные пиджаки, светлые рубашки, нейтральные галстуки, серые пальто, пыжиковые шапки. Поэтому вне работы Щербицкий одевался по-спортивному, любил куртки свободного покроя. Поскольку в брежневские времена он часто ездил на охоту, для этих целей имел специальную экипировку, в том числе галифе, сапоги. Но «вострить» глаз перед охотой не любил, передразнивая такого знатока традиций: «Мозги надо вострить».
Парфюмерией Владимир Васильевич. имевший обостренное обоняние, пользовался очень умеренно. Иногда в конце рабочего дня помощники могли сесть ужинать и пропустить по рюмочке. Вдруг звонок по «домофону»: «Зайди на минутку!» Для таких случаев использовался освежитель полости рта: пшикнул его и побежал. Но на всякий случай старались держаться от Щербицкого на расстоянии: он мог учуять запах за пять метров.
А вот ходить в бассейн или спортзал у первого секетаря не было времени, дело ограничивалось… просмотром спортивных передач. На его рабочем столе всегда лежали телепрограмма, таблица с положением футбольных команд, их составы. Футбол был для Щербицкого отдушиной в рабочих буднях. Спортсменам помогали чем могли. Платить высокую зарплату не имели возможности, но квартирами, машинами они обеспечивались с помощью ЦК. Кое-кто из футболистов чересчур часто продавал автомобили и обращался за новыми, но массового стремления поживиться чистоганом тогда у ребят не было -- все-таки преимущественно все сражались за идею.
Один из секретарей ЦК -- сначала Погребняк, потом Ельченко -- курировал команду «Динамо». После проигрыша они всегда получали «накачку» от Щербицкого: «Почему проиграли?» Когда соперник динамовцев отыгрывался, Владимир Васильевич с сожалением констатировал: «Жалко, с крючка ушли!». Победа команды гарантировала его хорошее настроение.
541Читайте нас в Facebook
