Валентина бердник-сокоринская: «когда олесь находился в политзаключении, я мыслью проникала к нему сквозь стены»
Еще три года назад писателя Олеся Бердника можно было увидеть на центральных улицах Киева. Он был своего рода экзотикой, украшением столицы. Ростом в два метра, по-богатырски широкий в плечах, с развевающейся бородой и густыми седыми усами, он напоминал славянского волхва, пришедшего к нам из глубины столетий. Такой же Бердник и в украинской литературе -- крупный, экзотичный, дерзновенный. Философы сравнивают его с духовным отцом арийских «белокурых бестий» Ницше: своим мировоззрением Олесь Бердник тоже утверждал, что Бог в наши дни умер. «Озверели люди, озверели и боги всех народов и рас. Разве не благословляют они тот адский ужас, который трясет землю, отзываясь мукой в дальних мирах?» -- писал Олесь Павлович в одном из последних своих произведений. Сегодня писатель, перенесший три инсульта, прикованный к постели, медленно угасает в живописном селе Гребени, раскинувшемся на высокой днепровской круче, и уже сообщил родным точную дату своего ухода в мир иной.
Такими людьми гордятся соседние страны, но не мы
Жена Валентина Сергеевна отнеслась к решению мужа так же естественно, как реагируют люди на смену времен года. Неестественным в судьбе философа, возможно, является тот факт, что Россия гордится своим научным фантастом Иваном Ефремовым, почитает эзотерика Даниила Андреева, раскрывшего духовную суть многих общественных явлений, а Украина стесняется признаться, что у нее есть сын не менее высокого духовного полета.
За Олесем Бердником в свое время толпами ходила интеллектуальная молодежь, его книги, в том числе бестселлер «Зоряний корсар», в семидесятые были изданы на двадцати шести языках мира. Этот факт ничуть не помешал в 1974-м исключить Олеся Бердника из Союза писателей Украины, а в 1979 отправить в лагеря за участие в создании Украинской Хельсинкской группы. Спустя много лет после той страшной каторги он познакомился со всемирно известным американским фантастом Ричардом Бахом, автором нашумевшей в восьмидесятые книги «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Американец искренне признавался, что никогда не вынес бы тех испытаний, которые выпали на долю Олеся Бердника в советском Гулаге… Мы беседуем на веранде дома с Валентиной Сергеевной. К Олесю Павловичу она практически никого не пускает, дабы оставить в воспоминаниях людей образ сильного, здорового, красивого человека. Три года молчит писатель -- с третьим инсультом ушла речь. Валентина Сергеевна читает мужу отрывки из книг, иногда приносимых для отзыва. Свою оценку Олесь Павлович выражает жестами. Иногда он слушает радио и смотрит телевизор.
Я призналась Валентине Сергеевне, что давным-давно слышала легенду об их необычном браке. Ведь сколько мытарств довелось пережить этой женщине, когда ее муж попал в политзаключение!.. Валентина Сергеевна ушла в дом, а через несколько минут вернулась преображенная: распустила свои пышные серебристые волосы, надела кокетливую кружевную шляпку, легкую весеннюю пелерину. Я поняла: эта женщина не может быть простой, обыденной, когда речь заходит о святом чувстве -- ее любви к Олесю.
-- Что сказали родители, когда узнали, что ваш избранник намного старше? Вам ведь было всего 22, а ему аж 44…
-- Я пригласила Олеся к себе домой на Черкасщину. Родителям представила его как друга. Но мама сразу поняла, что Олесь Павлович -- не просто мой друг, а человек, которого я очень люблю. Она спросила: «Какие у тебя отношения с этим мужчиной?» Я, робея, ответила: «Не знаю. Но если он предложит выйти за него замуж, сделаю это без малейших сомнений, поскольку не мыслю своей жизни без него». Мы сели за стол, мой отец налил по рюмке и печально так произнес, обращаясь к Олесю: «Завязали вы мир нашей Вале». Тогда Олесь взял его спокойно за руку и произнес: «Сергей Игнатьевич, я развязал ей мир… » Больше родители никогда не поднимали этот вопрос. Возможно, в глубине души они думали, что с моей стороны это был расчет, ведь в те времена имя Олеся Бердника было чрезвычайно популярно. Но прошло несколько лет, Олеся арестовали, мама приехала навестить меня и нашу маленькую дочурку -- и удивилась, увидев дом знаменитого писателя. Это был небольшой садовый домик, в котором мы прятались от КГБ, стены как решето… Зимой мы с маленьким ребенком на руках сидели около печки, чтобы не замерзнуть.
-- Когда ваша мама увидела все это, наверное, забрала к себе?
-- Нет. Я не поехала. Понимала: стоит сделать такой шаг -- Олесю сразу передадут, что жена от него отказалась. И это могло сильно подорвать его здоровье, его веру. Один сотрудник КГБ приехал ко мне и спросил: «А вы знаете, что ваш Олесь Павлович постоянно в другим женщинам ходил? Мы обнаружили у него столько ключей от чужих квартир… » Я схватила жердь и начала изо всех сил молотить кагебиста по спине. Хорошенько поцарапала. Он доложил своему руководству, меня вызвал в Киев начальник оперативного отдела и сказал: «Больше не делайте такого!» Я спросила: «Как вас зовут?» -- «Евген Кириллович Марчук», -- ответил он. Тут я разошлась еще пуще: «Так вот, Евген Кириллович, если вы такое будете говорить, я и вам глаза выцарапаю -- не только вашим хлопцам!» А он наклонился ко мне и прошептал: «И правильно сделаете!»
-- Но в глубине души вы, наверное, понимали, что у Олеся Павловича могло быть очень много поклонниц -- у него столь загадочная внешность…
-- Когда мы только встретились, я видела, что его любят все. Он мог любить других женщин, как своих сестер, как соратниц. Олесь был очень нежным человеком. Многие не могли поверить в это, видя, какой он крупный. Женщины часто спрашивали меня: «Как ты его, такого большого, не боишься?» Ох, знали бы они, насколько сентиментальным был наш Олесь. Меня он называл в основном солнышком, иногда Валюнчиком. Каждое утро, просыпаясь, целовал всех в доме. Точно так же целовал всех наших гостей -- встречая и провожая.
«Нас познакомила… бывшая жена Олеся»
-- Можно не сомневаться в том, что история вашего знакомства с Олесем Павловичем была похожа на сказку…
-- Я была влюблена в высокого светловолосого «деда», с которым часто встречалась по пути в институт легкой промышленности. Не зная, что он и есть Олесь Бердник, целых полгода ходила за ним -- даже заходила в книжные магазины. Мне было интересно знать, что читает мое божество.
-- А книжки Олеся Бердника вы в то время читали?
-- Взахлеб прочитала «Зоряний корсар», «Чашу Амрiти», но писателя в лицо не знала -- его портрет никогда не печатали.
-- И как же тайное стало явным?
-- О, это необыкновенная история. Я случайно познакомилась с женщиной, которая давала мне читать книги, чрезвычайно редкие в те времена: «Живую Этику», например, «Тайную Доктрину» Блаватской. Однажды пригласила меня в гости и, пока мы пили чай, позвала: «Олесь, присоединяйся к нам». И тут из соседней комнаты вышел… мой «дед»! Как оказалось потом, моя знакомая была его женой. Расставшись как супруги, они не порвали дружеских отношений по сей день. Олесь приходил к ней, как и я -- за книгами, и она пообещала познакомить его с «одной девушкой», то есть со мной. Убеждала: «Поверь, эта девушка будет тебе хорошей женой».
-- Вы никогда не интересовались у Олеся Павловича, как он на вас отреагировал во время первой встречи?
-- Как ни странно, про себя он сразу стал называть меня женой. Олесь признавался, что первым делом отметил: «Какие карие, блестящие глаза у моей жены!» В тот же вечер обнаружилось, что я не ем мяса, и он подумал: «Как хорошо, что моя жена -- вегетарианка… » Через несколько лет меня спрашивали в КГБ: «Когда вы познакомились с Бердником?» Я отвечала: «19 февраля 1972 года». Они задавали следующий вопрос: «А когда вы начали с ним жить?» Я повторила: «19 февраля 1972 года». «Как, так сразу и начали?» -- не скрывали своего удивления кагебисты. «Да, в ту же минуту, -- дерзко отвечала я. -- С Олесем Павловичем мы едины именно с того дня. »
«Освободил мужа Евген Марчук»
-- Когда Олеся арестовали, я пережила шок от этой несправедливости и три дня не могла двигаться, -- продолжает моя собеседница. -- С того момента начала чувствовать, каково в тюрьме моему мужу. Я знала, когда он начинал голодовку и когда из нее выходил. Пока он находился в заключении, я мыслью проникала к нему сквозь тюремные стены. Как только чувствовала, что Олесю плохо, сразу звонила Евгену Марчуку и просила, чтобы обратил на Олеся внимание. Однажды Евген Кириллович сказал мне: «Подавайте документы на пересмотр дела». Я поняла: если такой человек сделал намек, освобождение возможно. Вскоре умирает Брежнев, вслед за ним другие кремлевские «долгожители», в воздухе запахло переменами. Похоже, Евген Марчук симпатизировал Олесю как писателю -- он ведь не мог, занимаясь его делом, не читать его книги… Через десять дней после смерти Андропова Олеся освободили. Он приехал домой в сопровождении Марчука. Тот, войдя в дом, поставил на стол большой чемодан с рукописями и сказал: «Здесь хватит работы на три научных института».
-- Вы, наверное, ни разу в жизни по-настоящему не ссорились с мужем?
-- Могли спорить из-за какой-то книги или выбирая в огороде место для арбузов (Олесь их очень любил). Детей мы не наказывали. Однажды я попыталась наказать сынишку, родившегося через год после освобождения Олеся, но муж на меня так посмотрел… Олесь ведь любил все на свете: облака, деревья, цветы, животных… Что говорить о детях?
-- Многие, наверное, жалеют вас -- такая непростая судьба… А вы сами?
-- Судьбу свою любить надо, как собственного ребенка. Если она трудная, ее еще больше следует любить. Этим мы помогаем судьбе измениться. К тому же я считаю, что настоящая жизнь на Земле должна быть испытанием.
P. S. В день Троицы в дом к Бердникам по традиции приедут самые близкие друзья, чтобы сфотографироваться на память. Олеся Павловича вывезут во двор и, если дождь не помешает, оставят там до поздней ночи -- он любит рассматривать звездное небо… Собственно, он уже почти его житель.
«Facty i kommentarii «. 16-Июнь-2000. Жизнь.
845Читайте нас в Facebook
