Леонид Кучма: «Весь мир знал, что в Днепропетровске делают ракеты, и только простые советские люди думали, что тракторы»
Будущий академик, создатель ракетной техники Станислав Конюхов родился в 1937 году в день, ставший впоследствии Днем космонавтики — 12 апреля. Этому совпадению сам Станислав Николаевич особого значения не придавал, но его вклад в развитие ракетно-космической отрасли Украины воистину неоценимый. Ученик первого главного кон-
структора КБ «Южное» Михаила Янгеля, он принимал участие в разработке стратегических ракет средней дальности, которые после окончания холодной войны превратились в мирные ракетоносители «Днепр», выведшие на орбиту Земли не один десяток спутников. Станислав Конюхов также был одним из создателей ракеты-носителя «Зенит», благодаря которой начали запускать спутники с плавучего космодрома, размещенного в Тихом океане непосредственно на экваторе, что позволяло максимально эффективно использовать скорость вращения Земли и с меньшими затратами выводить грузы на орбиту.
Талантливый ученый мог еще многое сделать для аэрокосмической отрасли, но судьба распорядилась иначе. Не дожив всего несколько дней до своего 
*16 апреля 2004 года генеральному конструктору КБ «Южное» Станиславу Конюхову было присвоено звание Героя Украины и Президент Леонид Кучма вручил ему орден Державы. Фото Валерия Соловьева
«Теперь никто не забудет Конюхова, так как он родился в знаменательный День космонавтики»
— Леонид Данилович, когда вы познакомились со Станиславом Конюховым? Вы ведь оба с разницей в один год окончили физико-технический факультет Днепропетровского государственного университета, который готовил ракетчиков для всего СССР. История ваших отношений ведет отсчет с того времени?
— Нет. Мы познакомились и подружились, уже работая в конструкторском бюро «Южное», а не в студенческие годы. Ведь тогда Станислав Николаевич был городским жителем, к тому же сыном военного прокурора, а я — простым сельским парнем, иногородним. Поэтому круг его друзей был несколько иным, чем у меня. Кстати, в студенчестве у него было «подпольное» прозвище Пирожок (улыбается). Он был такой весь округлый, добрый, и к нему все тоже относились очень по-доброму. Но при всей своей внешней мягкости Станислав Николаевич размазней уж точно не был, иначе не стал бы «генеральным». Нормальный мужик, который при необходимости мог проявить и твердость, и даже жесткость. Это я понял, как только начал с ним общаться.
— Наверное, закалили нелегкие годы учебы. Доводилось слышать о том, что будущие студенты-ракетчики подрабатывали на разгрузке вагонов...
— Подрабатывали в основном иногородние студенты, которые очень нуждались в средствах. Наверное, семья Станислава острых финансовых затруднений не испытывала. Но ребята рассказывали, что Конюхов денег у родителей не просил и таки время от времени подрабатывал на железнодорожной станции. А такие, как я, разгружали вагоны едва ли не каждую ночь на протяжении всего учебного года. Летом же отправлялись на целину. С одной стороны — романтика и комсомольский энтузиазм, с другой — желание заработать. Так, на первом курсе моя стипендия была 450 рублей в месяц (после денежной реформы 1961 года — 45 рублей.- Ред.), а на последнем курсе — 600. На целине, куда лично я ездил дважды, зарабатывали гораздо больше.
— А правда, что Станислав Николаевич, хоть и был горожанином, очень любил землю и с удовольствием копался на своих дачных грядках?
— Чистая правда. Кстати, дачи у нас в Днепропетровске были по соседству. И он, и я по воскресеньям с семьями отправлялись за город и обычно целый день работали на своих «фазендах». Это была хорошая разгрузка для нервной системы, и не только. Фитнес-центров тогда не было, так что нам их заменял огород, а любимыми тренажерами были лопаты, тяпки и грабли. Вечерами, закончив работы на грядках, могли посидеть в компании, попеть песни...
— Чем еще увлекался ваш друг и соратник?
— Он был заядлым туристом. Начинал пешком, потом пересел на «Яву» с коляской, затем — на «Волгу». Садился с любимой женой Наташей в машину и колесил по всему Союзу. Они так полстраны объездили.
— С 1962 года 12 апреля стал Днем космонавтики. Как Станислав Николаевич, родившийся в этот день, относился к такому символичному совпадению?
— По этому поводу шутил: «Теперь никто не забудет Конюхова, ведь он родился в такой знаменательный день». Радовался: «Поздравляя друг друга с Днем космонавтики, ракетчики обязательно вспомнят и про меня». Думаю, так теперь и будет...
— Конюхов хотел, чтобы его дети также стали ракетчиками?
— У него два сына-близнеца. Конечно, как отцу Станиславу Николаевичу было бы приятно, если бы сыновья пошли по его стопам. Да они и сами хотели, наверное. Тоже закончили физико-технический факультет. Но, видимо, посмотрели, в каком состоянии находилась ракетно-космическая отрасль, да передумали. Сейчас они абсолютно в иной сфере, не имеющей никакого отношения к космической технике. Станислав Николаевич по этому поводу не сокрушался. Понимал, что, работая в конструкторском бюро, сыновья вряд ли смогут достойно содержать свои семьи. Ведь сегодняшняя зарплата в КБ «Южное» составляет в среднем порядка двух тысяч гривен.
— А сколько получали там конструкторы в ваше время?
— Смотря какие. При Союзе молодой специалист-ракетчик получал 120 рублей, тогда как в других сферах выпускникам вузов платили по 100. А у генконструктора КБ «Южное» зарплата составляла астрономическую по тем временам тысячу рублей. Еще одну тысячу рублей он получал в качестве доплаты за звание академика. Мне же, как генеральному директору производственного объединения «Южмаш», платили 500 рублей в месяц. Такую сумму для руководителя «Южного машиностроительного завода» в свое время установил лично Сталин, и с тех пор она не менялась до распада Союза.
— Скажите, Станислав Николаевич принимал участие в разработке лунной программы СССР?
— Да, но недолго. Та программа разрабатывалась в трех ведущих конструкторских бюро Советского Союза — Сергея Королева, Владимира Челомея и нашем КБ «Южное», которым тогда руководил Михаил Кузьмич Янгель. Но потом проект носителя у нас неожиданно забрали и передали в конструкторское бюро академика Владимира Николаевича Челомея. Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев лично распорядился: «Отдайте». Дело в том, что сын Хрущева, Сергей, работал тогда у Челомея...
В работе у нас в Днепропетровске остался лишь так называемый блок Е «королёвской» ракеты-носителя Н-1, отвечающий за взлет и посадку лунного модуля. И, кстати, только наш блок оказался единственным успешным элементом лунной программы: в процессе отработки он несколько раз летал на орбиту, правда, только земную. А разрабатывавшиеся в России носители постигали постоянные неудачи, потому-то советскую лунную программу в конце концов закрыли.
«Быть генеральным конструктором в советское время и быть генеральным конструктором в независимой Украине — это, как говорят в Одессе, две большие разницы»
— А как Конюхов пережил распад СССР, в результате которого космическая отрасль пришла в упадок? В начале
— Должен вам сообщить, что «кастрюли» (то есть товары народного потребления) на «Южмаше» и во времена СССР выпускали. Но, несомненно, быть генеральным конструктором в советское время и быть генеральным конструктором в независимой Украине — совсем не одно и то же.
Есть старый анекдот. Поймал дед золотую рыбку. Она просит: отпусти — дам тебе всё, что пожелаешь. А дед и думает: дом у меня есть, машина есть, деньги есть. Что еще нужно? Почет, уважение и льготы. И говорит дед рыбке: хочу, мол, стать Героем Советского Союза. Не вопрос, отвечает рыбка. Хвостом махнула — и остался дед с... одной гранатой против десяти фашистских танков.
К чему это? Да к тому, что возглав-лять КБ «Южное» до и после распада СССР, даже одинаково честно работая, — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. И если при союзном финансировании и союзных программах должность эта означала те самые «почет, уважение и льготы», то в Украине середины
В советское время ведущим ракетчикам не надо было судорожно думать о хлебе насущном. Они вполне могли полностью сосредоточиться на «стратегической» задаче — делать ракеты лучше, чем у наших потенциальных противников. В СССР эту отрасль достойно обеспечивали — и на техническом уровне, и материально. А Конюхов стал генеральным конструктором КБ «Южное» в 1991 году, и, конечно, ему вряд ли можно было позавидовать.
Я прекрасно понимал проблемы, возникшие перед Станиславом Николаевичем, поскольку сам в то время руководил всем объединением «Южмаш». Владимир Федорович Уткин, бывший генеральным конструктором КБ «Южное» после Янгеля, увидев, что ситуация в Украине, мягко говоря, меняется не в лучшую сторону, просто переехал в Москву (Конюхов стал его преемником) и возглавил там Центральный научно-исследовательский институт машиностроения Российского космического агентства. Ведь в России условия и возможности для ракетчиков всегда несоизмеримо лучше, чем в Украине. А провозглашенная конверсия военно- промышленного комплекса и вовсе выглядела просто издевательством. Образно говоря, нас бросили в воду и сказали: «Выплывайте». Мы и выплывали. Причем даже в тех условиях старались сохранять наукоемкий, высокотехнологический профиль работы — выпускали не только «кастрюли», но и начали делать троллейбусы, ветроэнергетические установки, которые уже сегодня во всем мире признаны одним из столпов альтернативной энергетики будущего...
Когда я стал Президентом, мы старались делать для сохранения в нашей стране ракетно-космической отрасли максимум возможного. В середине
«При взрыве 100-тонной стратегической ракеты Станиславу Николаевичу парами азотной кислоты, которая входит в состав ракетного топлива, сильно обожгло легкие»
— Рассказывали, будто бы Станислав Николаевич, еще будучи молодым специалистом, едва не погиб во время испытаний ракеты.
— Было такое. Это случилось в 1961 году, при испытании стратегической Р-14 на полигоне «Капустин Яр».
— И часто у ракетчиков бывали такие нештатные ситуации?
— Нередко. Через это прошли почти все. Был такой случай и у меня. При заправке ракеты возник пожар. Картинка не для слабонервных. Пожар мы погасили, сутки считали-вычисляли, и в итоге я решился на запуск, который, к счастью, прошел успешно. В противном же случае: сливай, как говорится, воду (вернее, компоненты топлива) — и возвращай «изделие» на завод. А там его, скорее всего, разрежут на металлолом. И это при том, что каждая ракета стоила миллионы рублей.
— А за удачные старты вас как-то поощряли?
— Давали премиальные, так называемые «пусковые». Кроме того, на полигоне мы получали суточные — по три рубля ежедневно, и за эти командировочные деньги можно было вполне нормально жить, экономя зарплату (смеется).
— Экономия — это хорошо. Но ведь была и другая сторона работы ракетчиков — полная секретность, из-за которой вас ни на шаг не выпускали за пределы страны.
— Ну да. Хотя весь мир и без нас знал, что «Южмаш» делает ракеты. Только в самом СССР простые люди думали, что на заводе выпускают тракторы. По этому поводу среди ракетчиков даже гулял анекдот: грузинские колхозники купили на «Южмаше» разобранный трактор, дома собрали, а тот взял и... улетел. Конечно, с позиции нынешнего времени совершенно очевидно, что мы прятались непонятно от чего и от кого. Ведь наши космические соперники — американцы — прекрасно были осве-домлены, чем занимаются конструкторы в Днепропетровске. Имело смысл скрывать технологии, а не место производства ракет.
— Леонид Данилович, каким вам больше всего запомнился Станислав Николаевич Конюхов?
— Целеустремленным человеком колоссальной энергии, эдаким «перпетуум мобиле». Но, к сожалению, человеческий организм не вечный двигатель и быстро изнашивается... Обязательно съезжу к нему на могилу, где на этой неделе открыли памятник.
Станислав Николаевич был одним из тех, кто реально спас украинскую космическую отрасль. И теперь задача всех работающих в ней, особенно молодых, — чтобы отрасль эта не осталась просто еще одним неподвижным, пусть и огромным, памятником Конюхову. Чтобы она развивалась, росла, рвалась вверх. Чтобы каждый день космонавтики мы встречали, вспоминая его. И говорили: с праздником, Станислав Николаевич. С днем рождения. И спасибо.
1468Читайте нас в Facebook
