Юрий Поляченко: «Чувствуя свой близкий уход, отец попросил принести ему в больницу черный костюм»
Для коренных киевлян имя Владимира Аврумовича неразрывно связано со многими строениями в столице. Причем в отличие от зданий, появившихся в городе в последние десять лет, то, что строил Поляченко, не вызывает ни раздражения, ни отторжения. Искренне любя свой город, он и трудился в нем — не стремясь заработать бешеные деньги, а украшая, облагораживая ландшафт. Таких людей принято называть созидателями.
В памяти своих близких и друзей он такой же. Общаясь в последние годы с его сыном, бывшим министром здравоохранения Украины, директором Национального института хирургии и трансплантологии имени А. Шалимова Юрием Поляченко, не раз интересовалась: как отец? Иногда Юрий Владимирович отвечал, тревожно хмурясь: «Неважно себя чувствует. Но держится хорошо». Последние несколько лет Владимир Аврумович болел, перенес несколько тяжелых операций. Но родные не позволяли ему впасть в отчаяние. Рассказывая сейчас об отце, Юрий Владимирович как будто заново переживал все важные моменты своей жизни. В конце беседы признался: «Я еще не до конца осознал, что он ушел…»
«У отца в жизни было две страсти: работа и рыбалка»
— Есть в Киеве места, которые как-то особенно напоминают о Владимире Аврумовиче, связаны именно с ним?
— Да, конечно, — говорит Юрий Поляченко. — Это новые районы, которые я не очень любил, потому что мое детство прошло в центре города. Но я помню, как в 70-е годы отец показывал мне Русановку — там были первые 16-этажные дома. Он гордился, что этот массив доверили строить заводу ЖБИ-5, которым он тогда руководил на Оболони. В старом Киеве отец
мне показывал Республиканский стадион, подготовленный к Олимпиаде-80. Ему нравилась новая библиотека Академии наук… А вообще, он не любил говорить о работе.
*Владимир Поляченко, как подсчитали его коллеги, за свою жизнь построил столько домов, что из них можно было бы составить шесть небольших городов
— С собой на объекты брал?
— Отцовской завод шефствовал над нашим классом. Поэтому я с однокашниками регулярно бывал на ЖБИ. Сейчас, проезжая мимо, обязательно смотрю на елки, которые мы посадили во время одного из субботников. Их высота уже метров 20. Сохранилась даже фотография: мы садим те самые ели, а отец ездит за рулем машины-поливалки. Это одно из самых сильных моих детских воспоминаний…
По воскресеньям бывал с отцом на стройках. В этих поездках меня, скорее, привлекало то, что можно посидеть на пассажирском сиденье его служебной «Волги». Помните, была такая машина? На объектах отец, как правило, поручал меня какому-нибудь молодому комсомольскому работнику, чтобы я никуда не влез.
— Владимир Аврумович искренне любил свою работу?
— У него были две страсти в жизни: работа и рыбалка. Одну из них он привил и мне. Я говорю о рыбалке.
— Как же случилось, что вы не пошли по отцовским стопам?
— Моя мама врач. Отец видел меня строителем, но я плохо знал математику, потому что когда преподавали ее азы, провалялся с воспалением легких. И сложно было нагнать. Даже если бы я решил послушать отца, поступал бы на архитектурный факультет…
— Отец гордился, что вы стали врачом?
— В итоге — да. Он всегда любил и уважал труд врачей. И очень переживал, когда реформировали медицинскую часть холдинговой компании «Киевгорстрой» в научно-медицинское объединение. Думаю, его уважение к нашей профессии было связано с тем, что жена, многие родственники и друзья работали врачами, у нас дома бывали медицинские светила того времени.
«Девиз его жизни — приносить пользу другим людям»
— Ваш отец создал другую семью, в которой родилась дочь. Тем не менее вы сохранили теплые отношения, общаетесь с сестрой…
— Даше уже 17 лет, — рассказывает Юрий Владимирович. — Она в это году заканчивает школу. Понимаете, я был уже взрослым человеком, когда у отца появилась новая семья. Я отнесся к этому с понимаем. Более того, Дашка мне действительно сестра. Да и с Татьяной, ее мамой, у меня нормальные отношения. В последние дни отец попросил меня быть рядом с ней на выпускном вечере, вывести ее за аттестатом вместо него. Это была одна из последних его просьб. Кстати, в отличие от меня, у Даши с точными науками очень хорошо. Этим она пошла в отца.
— Как давно Владимир Аврумович заболел?
— Семь с половиной лет назад. Причем он никогда ни на что не жаловался. По его поведению я понял: что-то не так, что-то его беспокоит. Он то ли стеснялся говорить о своих проблемах, то ли ему некогда было посоветоваться с врачом. По сути дела, мы заставили его пройти полное обследование, в результате которого и был поставлен тревожный диагноз. За эти годы он перенес более четырех сложных операций.
— Все знали, что Владимир Аврумович вел себя мужественно.
— До последнего дня! Мне кажется, он черпал силы в своей любви к жизни, в общении с друзьями, дочерью. Он всегда хотел всем помочь, ему важно было чувствовать себя нужным. Это и давало силы для борьбы с болезнью. Но самым важным для него, можно сказать, его девизом было то, что он хотел приносить пользу другим людям.
— Уйдя в парламент, отец сохранил отношения со своими коллегами-стоителями?
— Даже в последние месяцы ему постоянно звонили друзья, приходили его проведать. Среди них есть и старые коллеги по работе, с которыми он начинал свою карьеру. Отец умел цементировать вокруг себя людей, дорожил дружбой. Ему даже не раз ставили в укор, что дружба и работа у него превыше семьи и личных отношений.
— Как провел свои последние дни Владимир Аврумович?
— Так как он был народным депутатом Украины, продолжал работать в законодательной области. Активно интересовался политикой. Но душа у него болела за созданный холдинг. Он достаточно часто общался с главой столичной госадминистрации Александром Поповым. Отец же — коренной киевлянин. Когда-то у него даже была мысль баллотироваться в мэры. Но пришел к выводу, что это, наверное, не его. Мэр — фигура публичная, политическая. А он все-таки хозяйственник…
Последние полгода отец провел в Феофании, но и в больнице продолжал работать. Искренне верил, что тяжелый период скоро пройдет, и он снова вернется в строй. Признаюсь, мы, близкие люди, настраивали его на это. За три дня до смерти он попросил Дашу показать ему выпускное платье, принести его любимый черный костюм… Мне показалось, что отец предчувствовал свой уход.
— Когда вы поняли, что уважаете отца? Что он не просто ваш папа, а значимый человек?
— Я всегда чувствовал к нему уважение. Но был в наших отношениях переломный момент. Одно время мы с ним почти не общались. Я уже работал младшим научным сотрудником в Институте ортопедии, писал кандидатскую диссертацию, но отец (наверное, как и все родители) считал, что я несерьезный, не имею цели в жизни, в голове только друзья и глупости. А я не стремился ему доказать, что я лучше. Так случилось, что именно тогда я уехал работать на Кубу. Принял это решение, ни с кем не советуясь. Около года мы практически не общались — большое расстояние, мобильных телефонов не было… И вдруг на Кубу приехал отец со своими друзьями. Он первым сделал шаг мне навстречу! Мы серьезно поговорили. Так, по-мужски. И он увидел, насколько самостоятельным человеком я стал. Зауважал меня как уже состоявшегося врача. А я его — за то, что он меня понял. Это был важный момент в наших взаимоотношениях.
*Этот снимок сделан на Кубе, где Юрий Поляченко работал больше двух лет. Именно там между отцом и сыном состоялся серьезный мужской разговор, который позволил им лучше понять друг друга и стать настоящими друзьями (фото из семейного альбома)
Затем я вернулся домой, стал главным врачом одной из клиник, вскоре перешел в Министерство здравоохранения. Между нами уже были близкие отношения, крепкая мужская дружба. Мы могли друг другу дать совет в сложных ситуациях — жизненных, рабочих, политических. Я не раз советовался с отцом, когда сидел в министерском кресле.
«Из всех путешествий папа возвращался с новыми идеями»
— Ваш отец любил водить машину…
— И меня учил! Причем очень строго, — рассказывает Юрий Владимирович. — Но мне это так нравилось, что я готов был терпеть все, что угодно. Первый раз за руль отец посадил меня в семь лет. Я еще плохо доставал до педалей. Он очень любил самые новые модели машин. Конечно, «Чаек» у него никогда не было. Сначала ездил на служебных автомобилях: старой, позже новой «Волге». Когда я был в десятом классе, дед продал свой «Москвич» и в рассрочку отцу как директору завода выписали «Жигули» шестой модели. Это была его первая личная машина. Он очень этим гордился. Когда я окончил институт, он отдал ее мне. Поднимаясь по служебной лестнице, став руководителем «Киевгорстроя», затем президентом этой компании, естественно, пересел на более серьезные машины. Зима — это джип «Тойота», лето — «Мерседес» S-класса.
— Отец любил путешествовать?
— В смысле отдыхать — нет. А вот изучать что-то новое — да. В основном ездил в командировки. И всегда возвращался с новыми мыслями. Посетив Чили, привез идею принципиально нового для нашей страны инвестиционного строительства. После этой поездки его назначили почетным консулом Чили. По Европе он ездил, изучая, как там развиваются новые направления строительства.
Вместе мы отдыхали всего один раз, когда мне исполнилось семь лет. Это было в Болгарии. Второй раз такое случилось через тридцать лет. Мы поехали в Карпаты, и всей семьей отправились на рыбалку.
— Есть любимая байка о самом грандиозном его улове?
— Отец никогда не хвастал. Мы постоянно спорили, но не по поводу рекордов. Это не считалось важным. Он был нетерпеливым человеком. Если рыба не клюет на этом месте, он тут же ищет другое. Я более усидчивый и долго мог оставаться на одном и том же месте. При этом у меня всегда улов был больше, чем у него. И он никогда не верил мне: «Я не видел, чтобы ты хоть рыбку выудил!»
— Вы были рядом с отцом в момент его ухода?
— Я его проведал в прошлую пятницу. Состояние отца настолько ухудшилось, что его перевели в реанимацию. Из-за проблем с легкими ему было трудно дышать. И через несколько часов после моего ухода мне позвонили из клиники… Не знаю, кто именно сказал о смерти отца Даше, но в эти дни я понял: она оказалась сильным человеком. Держится и ведет себя очень достойно. Может, потому, что в полной мере еще не осознала случившееся. Но мы с ней близкие люди. Я ее не оставлю и в будущем, как и просил отец.
Рассказывая об отце, Юрий Владимирович несколько раз сказал: «Я не могу говорить о нем как о строителе, как о политике. Эти стороны лучше знают его друзья, люди, которые начинали с ним работать».
В день похорон мы поговорили со Станиславом Сташевским — бывшим министром топлива и энергетики, бывшим первым вице-премьер-министром, заслуженным строителем Украины. Более того, в последние годы эти люди породнились: Владимир Аврумович стал крестным отцом внука Станислава Телисфоровича, а Сташевский крестил дочь Поляченко — Дашу…
— Мы познакомились очень давно — более сорока лет назад, — говорит Станислав Сташевский. — Владимир Аврумович был главным инженером завода, а я — главным инженером треста. Нас объединяло стремление делать добро. Кроме того, у меня с Владимиром Аврумовичем много общего. Судьба нас бросала на самые тяжелые участки работы. Но я о нем хочу сказать… Построили в Киев современнейший завод железобетонных изделий № 5, а кадров, которые могли бы там работать, не было. Директором назначили Поляченко. За короткое время он вывел завод на проектную мощность, при этом еще и решив социальные вопросы. Или такой момент. В свое время существовала программа «Жилье-2000». Она, конечно, эфемерная была, но задачи ставились реальные. Уже начатые стройки требовалось укомплектовать стройматериалами. Владимира Аврумовича назначили управляющим трестом «Стройдеталь», который занимался поставкой строительных материалов. И он блестяще справился с работой. Затем, чтобы быстрее решить проблему жилья, начали реконструировать старый фонд. Было создано объединение «Киевремстрой». Поляченко стал руководителем этой организации. Буквально за пять лет он все проблемы решил. В тяжелые 90-е годы обвала экономики — вот тогда был кризис! — его назначили начальником «Киевгорстроя». Огромный комплекс нужно было адаптировать к рыночным условиям. Теперь, базируясь на опыте Поляченко, подобные корпорации работают по всей Украине. Он был очень современным человеком.
Даже в политике всегда отстаивал интересы строителей. За то время, что он трудился в Верховной Раде, при его непосредственном участии было принято множество законов. Главное, чтобы теперь они заработали. Последний проект Владимира Аврумовича, над которым мы вместе работали, — объединить всех строителей Украины. В прошлом году мы создали такую конфедерацию. И Поляченко стал ее президентом, а я — первым вице-президентом. Он всегда был молодым активным человеком. На похоронах я увидел тысячи людей, которые хотели с ним проститься. Они пришли не по принуждению, а по велению души. Как друг, как товарищ, он всегда был рядом. И обязательно приходил на помощь тем, кому трудно.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Я часто проведывал его в больнице, мы постоянно созванивались. Каждый день разговаривали. Встретились за несколько дней до его смерти — я привез документы. О том, что Владимир Аврумович тяжело болел, мы знали давно. Но он боролся за жизнь. И достаточно серьезно. Несмотря на то что недуг брал свое, он до последнего момента оставался энергичным, интересовался, писал поручения, обращения… Знаете, с Поляченко можно было и поговорить, и пошутить, и рюмку выпить.
— Как относился Владимир Аврумович к новым зданиям в центре города, к тому, что лицо Киева заметно меняется?
— Многие люди, которые приехали из других регионов и работают в столице, не знают ее так, как мы. Для них Киев — чужой. И они ездят по газонам, тротуарам. Когда я такое вижу, у меня ощущение, что машина едет по моему сердцу. Владимир Аврумович относился так же. Мы с ним — патриоты Киева. Все, что рушится, что неправильно строится, безусловно, доставляет боль. Но мы замечали и хорошее. Великолепно делаются дорожные развязки. Есть новые здания с удачной 
архитектурой. Мы это отмечали и обсуждали. Да что тут говорить. Поляченко был почетным гражданином Киева, а таких людей — чуть более двадцати!
*Бывший премьер-министр Украины Юрий Ехануров считает Поляченко своим настоящим учителем, а Станислав Сташевский (в центре) несколько лет назад даже породнился с Владимиром Аврумовичем — они стали кумовьями
— Вы уже чувствуете, что утратили близкого друга?
— Безусловно! Мы всегда друг друга понимали. Наши отношения очень интересно развивались. Когда мы только познакомились, обращались друг к другу на ты: Володя, Славик… А когда стали подниматься по служебной лестнице — я был его заместителем, а он моим начальником, затем я стал старше по должности, — мы перешли на вы. Так было до последнего момента. В этом «вы» было глубочайшее уважение и к личности, и к должности. Я это всегда чувствовал.
3429Читайте нас в Facebook
