Игорь Губерман: «Узнав, что я пишу книгу про зэков, уважаемый на зоне человек встретил меня и говорит: «Мироныч, во второй раз просись обратно на нашу зону. Сидеть на том же месте легче»
Практически во всех уголках мира, где мало-мальски понимают русский язык, его знают. На творческих вечерах Игоря Губермана зрительный зал всегда заполнен. Так было и на встрече, состоявшейся в Киеве. Говорят, Игорь Губерман — явление, которое можно отнести к российскому фольклору. Его стихи живут в виде народного творчества, без привязки к имени автора. Он умеет материться со сцены так, что это никого (или почти никого) не смущает. И главное, не возникает сомнения в его праве говорить все, что угодно. У Губермана нет запретных тем, в его творческом арсенале есть место и власти, и повседневной жизни простых людей.
На встрече в Киеве мне показалось, что Игорь Губерман, как и всем известный пролетарский классик, с особой любовью относится к национальному вопросу. Нет, он не говорит о праве наций на самоопределение, хотя вполне возможно, что и не отрицает это право, а вот к особенностям российской жизни создатель гариков неравнодушен. И даже благодарен:
Спасибо, Россия, что ты
Привила мне свойство твое -
Готовность у крайней черты
Спокойно шагнуть за нее.
Как и всем заметным русским поэтам, Игорю Губерману не чужды и еврейские мотивы — о евреях он пишет с любовью, может быть, поэтому они на него и не обижаются. Игорь Миронович рассказал еще несколько случаев из своей жизни, которые воспринимаются уже как художественные произведения.
— Я писал в заключении книгу прозы «Прогулки вокруг барака», — говорит Губерман. — Самое тяжкое там — это хранение рукописи. И вот от того, что рукопись продвигалась (я ложился часа в три-четыре утра), и от того, что она надежно хранилась, я ходил по лагерю очень бодрый и веселый, улыбался, наверное, чрезмерно, потому что однажды заместитель начальника по оперативной работе спросил: «Губерман, ну что ты все время лыбишься?! Ты отсиди свой срок серьезно, тогда вернешься — в партию возьмут».
Я был уверен, что пишу в полной тайне, но как-то меня встретил между бараками уважаемый на зоне человек. Его очень уважали... Он меня встретил и говорит: «Мироныч, ты, говорят, книжку пишешь?» Это было очень неожиданно, но оскорблять товарища недоверием в такой ситуации никак нельзя. Я говорю: «Пишу». — «И напечатаешь?» — «Напечатаю». — «И все про нас напишешь?» — "Я ж для того и пишу«.- «Мироныч, я тебя чего побеспокою: ты тогда сразу просись обратно на нашу зону. Второй раз на том же месте сидеть гораздо легче».
И еще одна история из жизни, которую рассказал Игорь Губерман на своем творческом вечере в Киеве.
— Попал я в ссылку в двухстах километрах от Красноярска. Ко мне приехала жена с дочкой и сыном. Это была замечательная жизнь. Сыну было семь лет. Спустя месяца два после приезда он меня не то чтобы подвел, но упрочил мою репутацию. Я работал слесарем-электриком в разрезо-строительном управлении (РСУ), а сын никак не мог запомнить это название. Мы пошли в клуб, а там вместе сидели и наши конвойные, и наши надзиратели, и мы — зэки, ссыльные. Шел какой-то американский детектив и по ходу дела герой фильма сказал своей возлюбленной: «Ты знаешь, я тебе должен признаться, я на самом деле работаю в ЦРУ». И мой сын эдак восхищенно на весь зал закричал: «Как папочка!» А так, как меня и раньше подозревали в том, что я работал на американскую разведку, то моя репутация только упрочилась и жить мы стали гораздо спокойнее.
Под влиянием общего настроения творческого вечера и у меня родилось четверостишие:
Сегодня был среди евреев
Из белорусов я один.
Сидел и слушал стих про геев.
Со сцены Гарик говорил...
Выступления Игоря Губермана всегда проходят с большим успехом
867Читайте нас в Facebook
