Врач из Чернигова Валерий Дубров стал первым украинцем, получившим престижную международную премию мира Гузи
У заслуженного врача Украины Валерия Дуброва дел невпроворот. Четыре телефона перед ним не умолкают ни на минуту. Попутно главный врач принимает у себя посетителей, подписывает бумаги, консультирует больных... Услышав, что стал номинантом премии мира Гузи, он хоть и обрадовался, но засомневался, поедет ли на Филиппины на ее вручение. А выяснив, что с собой нужно везти смокинг, два костюма и две бабочки, одиннадцать личных фотографий, четыре флага Украины, два видеофильма — один о Чернигове, другой — о тубдиспансере, да к тому же двенадцать часов лететь на самолете до Бангкока, а потом в Манилу, окончательно решил не ехать.
Ситуацию изменил звонок посла Барри Гузи — основателя и председателя фонда премии мира Гузи. Барри позвонил Дуброву и скомандовал: «Немедленно собирайтесь и высылайте документы! Если не приедете — премия будет аннулирована. И, кстати, привезите, пожалуйста, из Киева икону Богоматери». Валерий Павлович опешил — ведь он даже не был знаком с послом! — но в считанные дни успел собрать и отправить все необходимое. В Маниле украинский фтизиатр понял, чего он мог лишиться: из нескольких тысяч номинантов со всего мира лауреатами премии Гузи стали всего двадцать человек. И Валерий Павлович оказался в их числе, составив компанию российскому академику Борису Астафьеву, известному своими трудами в области философии, социологии и медицины, председателю Верховного суда Уганды Бенжамину Одоки — борцу с коррупцией, принцессе Кувейта Аль-Саба, отстаивающей права арабских женщин... «Теперь мир знает, что такое Украина», — заявил Валерий Дубров, вернувшись на родину.
— Я вообще-то никогда не думал, что стану врачом, — признается Валерий Дубров. — Хотя мама у меня была медсестрой, помогала раненым на поле боя. Они с отцом познакомились в Германии в военные годы. Вся моя юность прошла в Кременчуге. Еще в школьные годы я увлекался баскетболом, играл в очень сильных командах, наша сборная выигрывала областные соревнования.
Когда заканчивал школу, умер отец — неожиданно заболел туберкулезом и сгорел за несколько месяцев. Мама одна воспитывала нас с сестрой. Было трудно. Окончив школу, я придумал, как могу помочь своей семье: решил стать вертолетчиком. Тогда эта профессия была очень популярной и денежной. Говорили, что малый винт каждым оборотом считает копейки, а большой винт — рубли. Да и учиться на вертолетчика нужно было всего пару лет. Но мама была против моей затеи и уговорила поступать в медицинский институт. Наверное, из-за смерти отца — ей хотелось, чтобы в доме обязательно был врач.
Справка «ФАКТОВ»
Премия мира Гузи, учрежденная на Филиппинах в 2002 году, по данным информационного портала «Википедия», является азиатским аналогом Нобелевской премии мира. Премия присуждается людям, внесшим свой вклад в установление мира и защиту человеческих прав, а также за достижения в науке, медицине, журналистике, искусстве. Ежегодно награждается
10-15 лауреатов из более чем тысячи номинантов. Премия была основана послом Барри Гузи и его женой, доктором Эвелиной Гузи. Интересно, что «gusi» — это филиппинское слово, обозначающее древний кувшин с сокровищами. Гуманист по натуре, Барри Гузи владеет, по его словам, «кувшином с сокровищами», до краев наполненным наградами лауреатов.
Приглашений из вузов у нас дома лежал целый ворох — и в политехнические, и в хозяйственные, и в гуманитарные. Спорт был в моде, и заполучить в институтскую команду хорошего баскетболиста считалось престижным. Мама читала все эти приглашения и отсеивала одно за другим. В конце концов я поступил в Винницкий медицинский институт. Кстати, в один год с моей будущей женой Татьяной. Но познакомились мы с ней, когда она была уже на пятом курсе, а я... на четвертом.
— Вас что, на второй год оставили?
— Вроде того, — смеется Валерий Павлович. — Уже после вступительных экзаменов случился инцидент. Драка, в общем. Дрался мой друг, маленький такой, щуплый. Я, конечно, заступился за него. А отчислили за это нас всех, не разбирая, кто прав, кто виноват. 
Я поработал год на Кременчугском автозаводе, а на следующий год снова поступил.
*«После вручения премии мне предложили остаться у них поработать и обещали платить 40 тысяч долларов в месяц, — рассказывает Валерий Дубров. — Я вежливо поблагодарил и отказался. Дома лучше». Фото автора
— Сразу решили стать фтизиатром?
— Я заканчивал институт педиатром и никем другим быть не хотел. Обожал маленьких деток, грудничков, и с их молоденькими мамочками тоже было приятно общаться, — улыбается. — Хотя туберкулез меня тоже интересовал. Я из-за папы злой был на эту болезнь и изучал пульмонологию с большим интересом. Мне еще тогда заведующий кафедрой говорил: «Попомни мое слово, ты еще полюбишь туберкулез!» Но я только плечами пожимал. Вот жена моя сразу стала фтизиатром. Окончила вуз на год раньше меня, получила направление в Репкинскую туббольницу, где стала главврачом. Ее коллеги упрекали: ты, мол, получаешь приличный оклад, а муж твой бедный — тридцать рублей стипендии. Как не стыдно! И Таня стала высылать мне денежные переводы — содержала бедного супруга.
— Как же вы все-таки стали главврачом противотуберкулезного диспансера, если вы педиатр?
— О, это была смешная история. Я здесь проходил интернатуру, и мой наставник, шеф Леонид Яковлевич Замдборг, не спрашивая моего согласия, отправил меня в Репки помогать жене в туббольнице. Мы сделали там ремонт и... поменялись с Таней местами — теперь уже я стал главврачом, а она сидела на приеме. Леонид Яковлевич очень хотел, чтобы я стал его заместителем здесь, в Чернигове, но я не соглашался. Как это — еще вчера я был студентом, а сегодня буду командовать маститыми медиками? Я упросил Замдборга послать меня на стажировку за границу. Это был 1978 год, в Алжире бушевала эпидемия туберкулеза. Отвоевав Таню у ее родителей, которые не хотели отпускать дочь, как они думали, на верную смерть, мы поехали на четыре месяца в Ленинград на стажировку. Учили пульмонологию, французский язык. Пока я был на одном из уроков французского, случилась беда. Мой любимый учитель умер. Леонида Яковлевича пригласили в Кишинев на вручение почетной грамоты, он разволновался и прямо на трибуне скончался от инфаркта. В Алжир я уезжал с тяжелым сердцем...
В Африке местное население на медиков смотрит, как на богов. Там врачи — люди очень богатые, миллионеры. И лечат, конечно, только тех, у кого есть деньги. Бедные люди от болезней просто умирают. Вот именно их, неимущих, мы с коллегами и лечили. Ездили по деревням, делали флюорографию, прописывали лекарства. Сколько спасенных жизней на нашем счету, не берусь сказать, но тысячи — это точно. Когда через четыре года мы возвращались в Советский Союз, эпидемия в Алжире была побеждена.
А дальше жизнь потекла своим чередом. У нас с Таней родился сын Дима, мы оба перешли работать в черниговский тубдиспансер. В 1993 году я стал главврачом.
Все было тихо и спокойно, пока в нашу больницу не попал американец Дэвид Кристнер. Он взахлеб рассказывал нам о каком-то гомеопатическом иммуномодуляторе и предлагал использовать его в лечении туберкулезников. Обещал фантастические результаты. До этого я слушал вполуха, как обычную рекламную информацию, а тут не выдержал: «О каких результатах вы рассказываете? Мы лечим больных хорошими препаратами, в том числе и теми, которые поднимают иммунитет. Никаких чудес не случается». Дэвид улыбнулся и тихо сказал: «Я бесплатно пришлю вам препарат в виде гуманитарной помощи. Вам останется только испробовать его на больных. Или боитесь?» В общем, он меня взял на «слабо/». Я согласился. И был потрясен! Туберкулезники с открытой формой, над которыми мы бились по полгода, переставали выделять палочку Коха через две-три недели приема иммуномодулятора. У ВИЧ-инфицированных туберкулезников при внутривенном введении препарата поднимался иммунный статус, вылечивался туберкулез, тубменингит, исчезали даже вирусные и герпетические инфекции.
— Это правда, — улыбаясь, подтвердила слова Валерия Павловича пациентка тубдиспансера,
— Глядя на больных, я не верил своим глазам, — продолжает Валерий Дубров. — Но история каждого пациента подтверждала, что лекарство действует потрясающе. О своем открытии — внутривенном использовании иммуномодулятора для лечения туберкулезников и ВИЧ-инфицированных — я написал статью в международный научный журнал. Именно из него обо мне узнали организаторы премии Гузи. Конечно, мне было лестно, но я пришел в ужас, узнав, сколько времени и денег нужно потратить, чтобы приехать в Манилу. Восемь тысяч гривен стоил только перелет на меня одного. Ко всему прочему, накануне вылета я примерил заказанный у Воронина смокинг, и он оказался мал, хотя купленный там же костюм сидел идеально. Я был растерян — ведь заказывать новый было некогда! Мне сказали не волноваться и назавтра приехать в киевский магазин Воронина. За ночь мне сшили потрясающий смокинг, который сел на меня, как влитой. Ох и намучился я в Маниле, с их-то жарой, во всех этих костюмах и бабочках!
— Как вас приняли на Филиппинских островах?
— С нами, лауреатами, там носились, как с хрустальными, — говорит Валерий Дубров. — Вкусно кормили, проявляли максимум внимания. За четыре дня до награждения я еще консультировал больных в соседнем Таиланде — в Бангкоке, рассказывал местным врачам о наших методах лечения, делился наработками.
После этого филиппинцы мне предложили остаться у них и обещали платить 40 тысяч долларов в месяц. Я вежливо поблагодарил и отказался. Дома лучше. Хотя люди там потрясающие — добрые, отзывчивые, приветливые. По всей стране были развешаны плакаты с фотографиями лауреатов премии Гузи. Ко мне на улице подходили люди с просьбами дать автограф или сфотографироваться. И все спрашивали о моей стране: «Раша? Раша?» А я злился: какая Раша? Европа — понимаешь? Центр — понимаешь? Вот центр Европы — это мы, Украина. Они уважительно кивали. А ролик о Чернигове вообще произвел на зрителей неизгладимое впечатление.
Само же вручение премии проходило очень торжественно. Когда меня объявили, я стал спускаться по красной ковровой дорожке из зрительного зала вниз, к сцене. Рядом со мной чеканным шагом шел офицер и нес украинский флаг. Я так разволновался, растрогался и был так горд за страну, что думал, не смогу говорить. Но все-таки пересилил себя, поблагодарил Барри Гузи, жюри, зрителей. А закончил речь такими словами: «Один из американских астронавтов, впервые оказавшись на Луне, посмотрел на Землю и удивился, какая же она маленькая и красивая. Так давайте же вместе сделаем все, что в наших силах, чтобы наша маленькая красивая Земля не знала войн, голода, горя и болезней».
— Вы познакомились с другими лауреатами?
— Я подружился с одним малазийским пастором, — вспоминает Валерий Павлович. — Еще — с принцессой Кувейта. Она очень тепло ко мне отнеслась. Когда я сказал, что специалисты у нас отличные, а аппаратуры не хватает, получил в подарок для тубдиспансера отличный фибробронхоскоп за 12 тысяч долларов. А узнав, что я мечтаю о компьютерном томографе (он стоит около миллиона долларов), пообещала помочь в его приобретении. Мне остается только заполнить и отправить необходимые документы в Кувейт, и я получу аппарат. Был среди лауреатов и американец Дэвид Кристнер, который привез мне в больницу наш чудо-препарат. Правда, премию он получил не за иммуномодулятор, а за изобретение двухтактного двигателя.
С еще одной принцессой, Таиланда, возглавляющей исследовательский институт, у меня сложились чудесные отношения. Я пригласил ее в Чернигов на березовый сок. Она обещала приехать. Такие люди слов на ветер не бросают...
4717Читайте нас в Facebook
