Восьмилетняя Таня Чернобай: "Как подумаю, что моих друзей больше нет, становится страшно…"
19 января СМИ распространили заявление пресс-службы Донецкой областной госадминистрации: «В результат артобстрела Углегорска со стороны террористов погибли двое детей — семи и шестнадцати лет, одна девочка получила ранения. Ребенок находится в тяжелейшем состоянии, однако врачи делают все возможное для ее спасения. Девочку доставили в ожоговое отделение краматорской больницы, где сделали операцию по ампутации нижней конечности».
В сообщении допустили ошибку: Тане Чернобай, чудом выжившей после прямого попадания ракеты «Града» в частный дом, ножку не ампутировали, хотя и готовились к такой операции. Врачи, по сути, вытащили девочку с того света.
«Если начнут стрелять, сестренку в одеяло — и бегом в соседский подвал»
— За три дня до трагедии Тане приснился покойный отец, — говорит мама девочки 32-летняя Ольга (на фото). — Он умер два года назад: водка сгубила. Но дочку обожал, и она за ним аж дрожала. Когда Таня рассказала мне о сновидении, я стала уточнять: мол, как папа приснился? Может, звал за собой? Или говорил что-то? «Мы просто гуляли по двору», — пояснила дочка. Ну, я и успокоилась. А зря. Потом, когда случилась беда, знающие люди растолковали: если покойник является во сне, таким образом он хочет предупредить об опасности.
До того как боевики в феврале захватили Углегорск, нас обстреливали не часто. Но люди жили в постоянном напряжении. Занятия в школах отменили, дети осваивали учебную программу на дому. Электричества не было, сидели при свечах. По соседству жила семья, мы очень дружили. У нас частные дома, и, чтобы не бегать через улицу, для удобства сделали калитку в заборе. Таня все время проводила с соседскими детьми: семилетним Жорой и 16-летним Ромой. Старший брат был ответственным и всегда присматривал за младшими.
В тот день я собралась к свекрови: недавно снова вышла замуж, родила вторую дочурку, Настю. На улице было тихо, но на всякий случай я напомнила Тане: «Если начнут стрелять, ты знаешь что делать: завернешь Настю в одеяло — и бегом к тете Инне». У соседей был глубокий подвал, в нем мы обычно пережидали бомбежки. Только пришла к свекрови (а это всего десять минут ходьбы от нашего дома), слышу: стреляют! Забыв переобуться, я бросилась назад в домашних тапочках. Прибегаю, а уже затихло, и все дома целы. Зная, что Таня с Настей наверняка у соседей, я сразу туда. Соседка Инна объяснила, что они все только что из подвала выбрались.
Я схватила Настю на руки, а Тане говорю: «Одевайся! Идем домой». Дочка давай проситься: «Можно, я еще немного посижу с Жориком и Ромой?» Инна поддержала: «А что ей одной дома делать? Жоре вчера передали новогодний сладкий подарок. Пусть попьют чай с конфетами. Ты тоже на чай оставайся». «Нет, — говорю. — Побегу. Надо Настю спать укладывать и в печку угля подбросить». А Тане велела долго не засиживаться: уроки были еще не сделаны. Инна пошла со мной: «А я чай у тебя попью».
— Пока Жора грел воду на кухне, я сидела в зале на диване, — рассказывает Таня. — Рома пошел в свою спальню. Вдруг — вспышка! В глазах побелело, в ушах клацнуло. Что-то подхватило меня (взрывная волна. — Авт.) и забросило на чердак. Я еще удивилась: а где потолок? Он же был секунду назад!
Пролетая по воздуху, заметила разваливающуюся на куски крышу и падающий дымоход. А еще вокруг летали пакеты с детской одеждой: вещи, из которых выросли Жорик и Рома, тетя Инна хранила на чердаке. Потом я упала и тут же начала проваливаться куда-то вниз. Все тело пекло. Я подняла руку и стала кричать. Думала: если остался кто живой, меня найдут. Кричала-кричала, пока не поняла: голос у меня пропал, и я просто шевелю губами. Вскоре от боли потеряла сознание…
— Пока мы с Инной перешли к моему дому, прошло минуты три, — говорит Ольга. — Я успела снять шлёпки, поставила Настю на пол, чтобы раздеть ее. И тут как шарахнуло! Дом аж ходуном заходил. Мы упали на колени и поползли в комнату. Пока ползли, я насчитала шесть взрывов. Тут звонит свекровь: «Стою на улице и вижу, как с твоей стороны поднимается столб дыма и пыли. Вы все целы?» «Да, — говорю. — Настя со мной. Таня у соседей, сейчас придет. Все нормально». Свекровь: «Все равно выйди на улицу. Может, людям помочь надо: явно в чей-то дом попало».
Прижимая мобильный к уху, прошла в коридор, смотрю: потолок из гипсокартона осыпался. Значит, снаряд упал где-то совсем рядом. Вышла на крыльцо, говорю свекрови: «Ничего не вижу. Сейчас дальше пойду». Сделала пару шагов вглубь двора — а там лежат куски шифера и доски. Откуда их принесло? Поворачиваюсь в сторону соседского дома, а его… нет!
На несколько секунд я потеряла дар речи. «Там же моя Таня!» — ударило в голову. Как закричу в телефон: «А-а-а!» Влетела в дом: «Инна, закрывай Настю и побежали. Твоего дома нет!» Мы выскочили обе, раздетые, в домашних тапочках, на улицу и помчались. Прибегаем, а на месте дома — дымящаяся груда обломков. Ни одной стены не осталось! Рассыпались на единичные кирпичи. На них сверху лежали обломки шифера и доски с чердака. Я бегала вокруг руин и кричала: «Таня! Жорик! Рома!» Пыталась оттащить доски и кирпичи, проваливалась в ямы, поднималась и снова тащила. Потом все руки и ноги были синими от ссадин.
Вдруг меня осенило: «Надо позвонить детям на мобильный!» Подбегаю к Инне: она стояла, опершись о сарай. Лицо зеленое и взгляд пустой, невидящий. «Звони, звони сыновьям на телефоны, — тормошу ее. — У Ромы хороший аппарат: даже если стекло разбилось, все равно будет звонить. Чтобы я звук услышала и знала, где детей искать!» Но Инна даже не шелохнулась: была в полном оцепенении.
Тут соседи сбежались, бросились помогать мне. «Где разбирать?» — спрашивают. А я не могу определиться, что где было. Входную дверь унесло к воротам, холодильник — на проезжую часть. Показываю на гору обломков: «Тут Таня сидела. Ей дали игрушку, гитару на кнопочках, и она на ней бренчала». Я же не знала, что Таню на чердак забросило… Хлопцы начали откидывать доски, шифер, кирпичи. Копались минут двадцать. Я не выдержала, подбежала с другого конца. Поднимаю первую доску, а под ней — моя Таня!
Ее голова была неестественно повернута набок, на шее зияла страшная рана. Дочка не подавала признаков жизни. Я еще как глянула, что шея разорвана, сразу подумала: «Голову оторвало, она просто висит на чем-то…» Двое ребят придерживали Таню, а еще двое осторожно извлекали ее из-под завалов. Только достали, дочка вдруг открыла глаза и прошептала: «Ма-а-ама…» Я заплакала: «Вызывайте «скорую!» А люди растерялись: смотрят то на меня, то на Таню.
Кто-то отнес дочку в наш дом, положил на диван. До взрыва у нее были роскошные, до пояса, светло-рыжие волосы, а теперь голову покрывал огромный ожог. Лицо, нос, губы — все обгорело. Синтетические кофточка и штанишки расплавились и «влились» в обгоревшую кожу. Потом врачи мне объяснили: огонь Таню… спас. Осколки снаряда вспороли ей живот и шею, посекли правую ногу, перерезав большие кровеносные сосуды. Но пламя словно «запечатало» раны, иначе дочка умерла бы от кровопотери до того, как мы ее нашли. Тане повезло, что взрывная волна забросила ее на чердак. Когда дом обрушился, ее засыпало не кирпичами, а только досками.
Дочка пыталась подняться с дивана и рвалась куда-то бежать. Кричала мне: «Ты меня не любишь! Мне больно, а ты ничего не делаешь!» А что я могла сделать? Боялась даже рукой к ней притронуться. На Тане ведь живого места не было… Заливаясь слезами, я умоляла соседей: «Вызовите «скорую». Кто-нибудь! На моем телефоне нет денег».
«Я долго плакала из-за того, что без волос стала похожа на мальчика»
— Мне сильно хотелось пить, — вспоминает Таня. — Я не слышала, что говорит мама, не понимала, где нахожусь. Думала только о Роме и Жорике: выжили они или нет? Хотела найти их, но мама меня не пускала.
— Старшему, Роме, осколок попал в голову, — вздыхает Ольга. — Он умер мгновенно. Его брата разорвало на куски. Наши соседи в одночасье лишились всего: дома, детей, смысла жизни…
С момента, когда мы извлекли Таню из-под обломков, и до того, как ей начали оказывать медицинскую помощь, прошло восемь часов. Врачи углегорской больницы отказали нам в помощи. Соседи позвонили в Дебальцево. Оттуда приехала «скорая» и забрала меня с дочкой. Но и там врачи боялись даже подходить к Тане. «Мы ее не спасем», — говорили мне и опускали глаза. Я начала рыдать, и один врач сжалился. Сделал Тане обезболивающий укол и зажал разорванные раны специальными скобами.
«Ее нужно везти в другую больницу, — сетовали доктора. — А у нас нет транспорта. Ждите: может, волонтеры приедут». Я снова в слезы: «Как же так? Вы предлагаете мне сидеть и ждать, пока моя дочь умрет?! Сделайте хоть что-нибудь!» Но врачи просто отворачивались… Видимо, у дочки все-таки сильный ангел-хранитель. Пока я рыдала от бессилия, в Краматорск неожиданно приехали волонтеры из Киева. Им сообщили: «В Дебальцево умирает восьмилетняя девочка, а вывезти ее некому». Волонтеры тут же сели обратно в машину и помчались за нами. Дорога была ужасная: гололед, артобстрелы… Тем не менее мы благополучно добрались до краматорской больницы.
Хирург Вадим Андреев буквально вытащил Таню с того света. Когда ее привезли, от боли она кричала на всю больницу. Доктор Андреев не отходил от Тани три дня, даже ночевал рядом. Я уже потеряла счет, сколько операций сделали дочке: извлекали осколки, подсаживали кожу на голову, на руки, на живот, на ноги… На спине пересадку делали дважды. Первый раз кожа не прижилась, ее иссекли и подсадили новую. Сильнее всего пострадали ноги. Правая обгорела так, что малоберцовую кость удалили вместе с прилегающими к ней тканями. От коленки до стопы у дочки осталась только одна косточка — большеберцовая. Чтобы она не усохла, ее накрыли лоскутами кожи, взятыми с бедра Таниной левой ноги.
Когда дочку первый раз прооперировали, я пошла в магазин. Надо было покормить ребенка. А чем, если у нее губы сожжены до мяса? Купила йогурт, сок и трубочки. Пересчитала сдачу — 47 гривен. Возвращаюсь в больницу и думаю: «Где же я возьму деньги на лекарства, на еду?» Сижу в палате, плачу. Тут мне звонят с неизвестного номера и говорят, что штаб Рината Ахметова будет полностью финансировать лечение Тани. Я сначала не поверила, переспросила: «Точно?» — «Да, — отвечают. — Не переживайте. Мы все возьмем на себя». Я так благодарна Ринату Ахметову и его штабу! Только за первые три недели они истратили на лекарства для Тани больше 150 тысяч гривен.
— Зная о том, что мы помогаем всем деткам, пострадавшим в ходе военного конфликта, врачи сами сообщают о поступивших пациентах на горячую линию штаба 0 800 509 001, — объясняет руководитель направления «Адресная помощь» Гуманитарного штаба Рината Ахметова Ирина Темерко. — У Тани Чернобай была тяжелейшая комбинированная травма: ожоги второй и третьей степени лица, туловища, верхних и нижних конечностей. Кроме этого, множественные рваные осколочные раны головы, шеи, правой голени. Для спасения жизни девочки требовалось интенсивное лечение, и мы сразу же начали обеспечивать ее необходимыми медикаментами и перевязочными материалами.
Недавно Таню перевезли в столичную городскую больницу № 2. Сейчас состояние девочки врачи оценивают как удовлетворительное и готовят ее к последующим операциям: пластике на пятке левой стопы и замещению иссеченных тканей и кости на правой ноге. Тане предстоит длительное лечение, но врачи обещают, что она сможет ходить. Разумеется, мы будем сопровождать девочку до момента ее выздоровления.
Когда журналист «ФАКТОВ» навестила Таню в столичной больнице, ей только сняли бинты со спины и впервые после трагедии разрешили занять полулежащее положение. Мама намостила дочке подушек, и девочка увлеченно играла на планшете.
— Это нам в Краматорске подарили, — хвастается Ольга. — А ведь дочка так мечтала о планшете! Мы с Таней почти два месяца живем в больницах, и за это время нас навестило много хороших людей. Чтобы ожоги поскорее заживали, Тане прописали белковую диету. Я бегаю на рынок, покупаю продукты, а еду готовлю здесь, в больнице. Никогда не думала, что окажусь в ситуации, когда буду принимать деньги от чужих людей. Мне так стыдно! А люди приходят каждый день, помогают…
— Первое время я очень плакала из-за того, что без волос стала похожа на мальчика, — признается Таня. — У меня ведь были самые длинные косы в классе.
— Волосы скоро отрастут, — мама поглаживает дочку по короткому ежику. — Когда шли бои за Углегорск, наш дом пострадал от обстрелов. Хорошо, что моя мама с младшей, Настей, успели выехать из города. Ничего, отстроим дом заново. Это все ерунда. Главное, что ты жива осталась.
— А Жорик и Рома погибли, — грустно говорит Таня. — Они были мне как родные братья… Хочется поскорее вернуться домой. Но как подумаю, что моих друзей больше нет, становится страшно. И я плачу…
Фото автора
Читайте нас в Facebook
