Профессор ДонНУ Елена Стяжкина: "Мы вернемся в родной Донецк. Я в это верю"
Год назад, 13 марта 2014 года, центральная площадь Донецка стала местом невиданного побоища. По официальным данным, тогда во время мирного митинга за единство Украины пострадали 25 человек и погиб 22-летний активист Дмитрий Чернявский. После этих событий на патриотов Украины начались гонения, заставившие многих покинуть родной город еще до того, как на его улицах начали рваться снаряды.
«Только сейчас я узнала, что перед кровавым митингом Дима отдал бронежилет своему побратиму»
— Для меня 2014 год все еще продолжается: он окончится после того, как мы вернемся домой и поставим у себя в квартирах и на центральной площади Донецка новогоднюю елку, — говорит Елена Стяжкина, писательница, доктор исторических наук, профессор Донецкого национального университета. — Мы вернемся в родной город. Я в это верю.
Профессор Стяжкина была среди тех двух тысяч человек, кто пришел 13 марта 2015 года на столичный Майдан. Многие признавались, что хотели повидаться с земляками, которых война разбросала по всей стране, «разрезав» семьи и судьбы. Люди, вынужденно покинувшие свои дома, пришли на митинг «Донецк — это Украина», чтобы обняться и сообщить друг другу, где, как и чем живы, обменяться новыми номерами телефонов. Многие, прячась от преследований за инакомыслие, сменили свои номера. Это самое малое, чем пришлось пожертвовать.
Собравшиеся на Майдане почтили память 22-летнего Дмитрия Чернявского, пресс-секретаря Донецкого областного отделения партии «Свобода». Дмитрий, погибший год назад на центральной площади Донецка, причислен к героям Небесной сотни. Его родители приехали на митинг в столицу из Львова, где теперь проживают постоянно.
— Мой сын был первым в школе, первым сдавал экзамены в университете, первым погиб в конфликте на востоке Украины, — сказала на митинге мама Дмитрия Людмила Чернявская. — Эта война — великое испытание для нашего народа. От того, сумеем ли мы объединиться, зависит судьба Украины, а возможно, и всего мира.
Людмила Чернявская вспоминает, как просила своего единственного сына не ходить на митинг. «Ты воспитала меня так, что я не могу не идти, — ответил Дмитрий. — Мама, не переживай, у меня есть бронежилет».
— Только сегодня я узнала от одного из товарищей сына, что Дима перед митингом отдал бронежилет своему побратиму, — говорит Людмила Чернявская. — Я не удивлена — мой сын всегда был таким. Он в первую очередь думал о других и лишь потом — о себе. Дима был оптимистом. Он всегда убеждал меня, что «все будет хорошо». Я надеюсь, что у нас в стране и правда все наладится.
«Мы тут твоего сына убили, „правосека“! Нечего сюда лезть»
— Год назад на митинг в Донецке пришли и женщины, и подростки, и пенсионеры, хотя понимали, что это опасно, — вспоминает участница тех событий Любовь Раковица. — Крым уже фактически аннексировали, Донецк мог стать следующим. Мы хотели показать всем, что Донецк — это Украина.
Напряжение ощущалось с самого начала, говорит молодая женщина. Участников украинского митинга отделяли от пророссийского лишь две шеренги милиционеров, которые, похоже, не знали, что им прикажут делать в том случае, если пойдет «стенка на стенку». На пророссийском митинге были как свезенные со всей области вчерашние осужденные, выпущенные по амнистии, так и люди, приехавшие из России. Их выдавал неместный говор и плохая ориентация на местности. Многие выглядели так, будто их накачали наркотиками. «Зомби» были агрессивны и пытались прорвать милицейский кордон. Когда они стали бросать в сторону людей, стоявших под государственными флагами, яйца и петарды, товарищ вывел Любу из толпы и велел дождаться его возвращения. Но не вернулся. Бойня происходила в 20 метрах от девушки.
— Наш митинг уже заканчивался, когда они напали, обойдя милицейские кордоны с флангов, — продолжает Люба. — Это выглядело, как в фильме ужасов, «зомби» лезли с противоположной стороны площади (от памятника Ленину, где происходил митинг сепаратистов. — Авт.), выныривали из дворов, где затаились «в резерве». Они, как вампиры, улюлюкали при виде крови, которой вскоре было забрызгано все вокруг. Кричали: «Вали их, бей прутами!» — эти призывы мы видели накануне в сепаратистских группах в социальных сетях. Я сновала с фотоаппаратом между своими избитыми товарищами и взглядом указывала им, куда нужно бежать. Мы даже не заговаривали друг с другом, чтобы не обнаружить себя. В противном случае ты мог стать добычей беснующейся толпы.
.jpg)
*Любовь Раковица оказалась очевидцем кровавого побоища в Донецке. Сегодня она, как и год назад, уверена, что Донецк — это Украина (фото автора)
Перед милицейским автобусом, который стал западней для людей, попытавшихся в нем укрыться, после побоища кто-то сложил биты, заточки, ножи, газовые баллончики. Милиционеры и российские журналисты все это фотографировали, сделала несколько кадров и Люба.
— Один из российских репортеров увидев, что у меня сине-желтая лента на одежде, с неподдельным удивлением поинтересовался: «Вы что, реально за Украину?» — рассказывает молодая женщина. — Я стала убеждать его, что это так естественно — любить свою Родину! Он был удивлен — ему самому, похоже, до приезда к нам кремлевские пропагандисты хорошо «промыли мозги».
И вдруг в куче бит, газовых баллончиков и заточек зазвонил чей-то мобильный телефон. Один из участников пророссийского митинга, хозяйничавший у автобуса наряду с правоохранителями, поднял его и ответил на звонок: «Слышишь, сука? Мы тут твоего сына убили, „правосека“! Зачем ты его сюда прислала?! Нечего сюда лезть».
В тот момент я поняла, что теперь нас, жителей Донетчины, эти люди с неместным говором будут выживать с насиженных мест, а на тех, кто любит свою Родину, объявлена охота.
Активистка была вынуждена уехать из Донецка после последнего марша мира за единство Украины 28 апреля, когда снова было много раненых и лишь чудом обошлось без смертей. По крайней мере, по официальной статистике, их не было. Хотя похищения людей, пытки уже тогда практиковались вовсю.
— Жестокое нападение на мирный митинг — очень качественно разыгранная для российского телевидения кровавая «картинка», разработанная в соседней стране, отнявшей у нас территорию Крыма, — считает пострадавший участник украинского митинга в Донецке Игорь Ляшенко. — Нас хотели запугать, и это у них получилось. Но зато и по телевизору наконец-то сказали: в Донецке все же «что-то происходит». И это не просто демонстрация силы каких-то «титушек».
Игорь сейчас оформляет группу инвалидности. Он получил травму головы за то, что не хотел становиться на колени.
— От смерти меня спасла двойная теплая шапочка, — говорит Игорь, который до сих пор проходит лечение. — Уверен, 13 марта 2014 года все было четко срежиссировано. Мы ведь уже расходились после митинга, когда молодчики, лихо обошедшие кордоны милиции, стали выхватывать людей из строя, валить наземь и бить. Наваливались пятеро на одного. Ослепленный петардами, я влез в милицейский автобус, и только тогда заметил, что у него спущены колеса! Нас заманили туда, как в мышеловку, «протравили» слезоточивым газом и дымовыми шашками. Потом вывели и прогнали сквозь шеренгу «беркутов», которые вместе с участниками пророссийского митинга орали: «На колени!» — и били тех, кто отказывался ползти… Из Донецка мне пришлось уехать через две недели, как только я смог ходить на костылях. Если бы остался, могли добить.
Еще один пострадавший, который из-за травм, полученных год назад на митинге, надолго лишился речи, вскоре после побоища тоже был вывезен из Донецка своими единомышленниками.
*Донецк. 13 марта 2014 года. Участников мирного митинга жестоко избили. Один активист погиб (фото с Фейсбука)
«Страна в большом долгу перед Донбассом»
А вот для Евгения Соломатина митинг 13 марта 2014 года на площади Ленина в Донецке стал боевым крещением. Евгений, который, к счастью, не получил серьезных травм, вскоре отправился на фронт в составе добровольческого батальона.
— В Дебальцево, конечно, было не легче, чем тогда в Донецке, — улыбается старший сержант Евгений Соломатин. — Я дважды оказывался в самых горячих точках Дебальцевского плацдарма. Из шести человек, сидевших на броне танка, который обстреляли из гранатомета, не зацепило только меня. Мне не хватило места в машине с ранеными, которых забирало наше подразделение, и именно эту машину враги накрыли из миномета. Отступая из Дебальцево, я четырежды попадал под обстрелы, но чудом избежал гибели. Приехал сюда в годовщину донецкой трагедии повидаться с побратимами. Кстати, еще в феврале 2014-го, когда началась аннексия Крыма, а затем после событий 13 марта в Донецке многие мои товарищи бросились в военкоматы. Но там нас не ждали — мол, в стране нет войны, чего вы суетитесь?
Ответ за оккупацию городов Донбасса, как считают участники митинга, должны держать все ветви власти и военное командование, недооценившее противника и порой пытающееся свалить вину на самих дончан, огульно обвиняя всех в Донецкой и Луганской областях в сепаратизме. Помнится, случалось видеть в СМИ даже опросы на тему: «Заслужили ли (?!) жители Донбасса войну, которая сейчас развернулась на их территории». Будто на Донбассе живут не такие же граждане Украины, как в любой другой части нашей страны.
— Те, кому не безразлична судьба Украины, должны осознавать, что страна в большом долгу перед Донбассом: если бы не сопротивление на Донетчине и Луганщине, беда, в которой мы оказались, могла быть куда больше, — заявил, выступая на траурном митинге, телеведущий Андрей Куликов. — Я считаю, что Донетчина и Луганщина спасли не только соседние области, но и мой родной Киев, и Украину — до самого Дона. Враги не сломили ни тех дончан и луганчан, которые сейчас остаются на Донбассе, ни тех, кто был вынужден покинуть свои дома, но мечтает вернуться. Вернуться на Родину, в которой мы будем смотреть друг другу в глаза без подозрений.
— С площади Ленина я принес домой на себе… пол-лотка яиц, которыми нас тогда забросали сепаратисты, но именно в тот день осознал, что мы не просто население, а народ единой страны, — говорит глава Независимого профсоюза горняков Донбасса Николай Волынко, ныне тоже вынужденный переселенец. — Именно тогда мы навсегда ощутили себя украинцами.
Фото в заголовке автора
3550Читайте нас в Facebook
