Евдокия Кулинич: "Ношу кулон и молюсь о бойце, который его дал, хотя даже не знаю, как его зовут"
Эта хрупкая темноволосая школьница с открытой улыбкой и очень серьезным взглядом перенесла за последние полтора года столько, что и не всякий взрослый мужчина выдержал бы. К Евромайдану в ее родном поселке Шульгинка Луганской области, как и в большинстве населенных пунктов на востоке, люди отнеслись резко негативно. Активистов Революции достоинства местные жители обзывали фашистами и бандеровцами, а тех, кто осмеливался высказывать противоположные взгляды, открыто презирали и унижали. Родители 17-летней Евдокии Кулинич, несмотря на то, что оба они уроженцы Луганской области, остались до конца верными Украине. Пока в школах и магазинах Шульгинки открыто говорили о том, что скоро Путин придет всех спасать, над домом Кулиничей гордо развевался украинский флаг.
Когда началась антитеррористическая операция, родители Дуни стали помогать украинской армии. Отец собирал теплую одежду для солдат, проезжавших мимо их дома на передовую, мать пекла пирожки. А Евдокия решила поддержать бойцов морально, выйдя им навстречу с государственной символикой.
Конечно, впервые надевая украинскую желто-голубую ленточку на шапку и приветственно махая рукой проезжающему мимо БТРу, девочка даже не подозревала, что вскоре станет для солдат символом настоящего патриотизма, что бойцы будут писать ей письма, а сплетенные ею браслетики — считать своими оберегами…
— Я хорошо помню тот день, когда мимо нашего дома прошла первая военная техника, — рассказывает Евдокия Кулинич. — Мы тогда вышли за ворота всей семьей, не зная, кто это едет — украинские солдаты или российские боевики. Ведь Луганская область фактически была оккупирована. Папа долго присматривался к военным и, только опознав в них наших, приветственно замахал рукой. Глядя на отца, поняла, что именно я должна сделать — поддержать боевой дух в украинской армии. На следующий же день, украсив себя желто-голубыми ленточками, вышла на дорогу и стала приветствовать БТРы, танки, «Уралы», которые ехали на передовую. Каждый день, невзирая на непогоду, в течение четырех месяцев я несла свою вахту. Осенью — с 7 утра до 7 вечера, зимой, когда стало рано темнеть и меня все равно уже не было видно, — с 9 утра до 4 часов дня.
*Помимо украинской символики Евдокия приветствовала наших солдат пирожками и тортиками, которые пекла ее мама (фото из социальной сети «ВКонтакте»)
— Наверное, совсем запустила уроки?
— Я… сознательно перестала ходить в школу. Еще когда начался Евромайдан, открыто заявила, что поддерживаю его, и на своей страничке в социальной сети разместила символику Евросоюза и украинский флаг. За это подверглась резкой критике друзей и знакомых. Споры возникали и в классе. Когда я просила одноклассников аргументировать свою пророссийскую позицию, в ответ нередко слышала нецензурную брань. Учителя вели себя тоже не слишком корректно. Но я молчать не могла, иначе бы чувствовала себя предательницей. У меня верующая семья, и папа всегда говорил: там, где правда, — там Бог. Хотя бороться с системой, с враждебным обществом было очень непросто.
Для меня самым тяжелым был момент, когда на киевском Майдане начали убивать Небесную сотню. Я плакала и переживала, а мои одноклассники злорадствовали и говорили гадости о погибших. Потом настал момент, когда против меня ополчилась едва ли не вся школа — никто не здоровался и не говорил со мной, дети при виде меня свистели, показывали средний палец, унижали, обзывали фашисткой. Я продержалась до каникул, а с 1 сентября хотела переехать учиться в Черновцы, но началась война.
Всю осень и половину зимы я простояла на улице, украшенная украинской символикой. Каждый день с утра до вечера провожала военную технику, а ночами плела из бисера желто-голубые фенечки — браслетики и потом дарила их солдатам, которые останавливались возле меня. Помню очень трогательный момент, когда подбежала к машине, чтобы отдать бойцу фенечку, а он с улыбкой закатал рукав и показал, что у него… уже есть мой браслетик! Позже я поняла, что бисер и леска быстро рвутся, и стала плести украшения из ниток и ленточек.
— Как солдаты реагировали на твои подарки?
— В первое время они думали, что я продаю украинскую атрибутику — не могли поверить, что на востоке Украины может быть такое проявление патриотизма. Я объясняла, что делаю это, потому что очень люблю их и Украину. Они были потрясены, обнимали меня, благодарили, говорили, что я для них — символ победы украинской армии. Многие взрослые мужчины, завидев меня, выскакивали из машины и со слезами на глазах подходили, чтобы просто поздороваться и поблагодарить. Я в такие моменты тоже не могла сдерживаться и плакала вместе с ними. Некоторые взамен давали украинские флажки, желто-голубые ленточки и шарфики. Однажды мне подарили удивительную розу — с желтым бутоном и синими листочками. Я старалась эти подарки носить на себе, приколотыми к одежде, чтобы ребята видели, как я ценю их внимание.
— Как ты выдерживала физически — стоять зимой на улице по столько часов?
— Я вообще-то очень болезненная и раньше часто пропускала школу из-за простуды. Но за четыре месяца на своем «блокпосту» даже насморк не подхватила. Конечно, бывало, что и уставала, и ноги замерзали. Но когда ребята проезжали, сигналили мне, улыбались, благодарили, я физически чувствовала, как мне становится теплее. Это было просто невероятно! Помню, как надевала одному бойцу браслетик, и у меня от волнения так дрожали руки, что он подумал, будто я его боюсь. А потом мы посмотрели друг другу в глаза, и все стало понятно… С военными я вообще часто обходилась без слов — мы обменивались чувством любви, веры и надежды.
Потом обо мне стали говорить. Ребята подъезжали и просили сплести фенечки их побратимам. Я плела, вкладывая в каждую из них все свое душевное тепло. Ребята чувствовали это и, бывало, цепляли мои браслеты на цепочку рядом с нательными крестиками. Однажды днем я надела солдату на руку фенечку, а вечером мне сообщили, что он тяжело ранен осколком в голову. Сказали, что именно мой оберег спас ему жизнь, но я все равно страшно переживала за этого парня. Не по слухам знаю, что такое война — ведь боевые действия велись совсем рядом с нашим поселком, в пятнадцати километрах.
— Но ведь это значит, что и ты каждый день рисковала своей жизнью. Твои родители понимали это?
— Да, но они уважали мой выбор, хоть он был и нелегким. Поначалу мне нередко доставалось от местных жителей: они и у виска крутили, и проклинали меня, и обзывали, и унижали. Однажды подошел односельчанин — ярый сепаратист (а я стояла, обернутая в украинский флаг, который мне подарили военные): «Девочка, немедленно сними эту фашистскую свастику и выбрось!» Я посчитала ниже своего достоинства вступать с ним в пререкания, но свою позицию высказала тут же, когда мимо проезжала очередная колонна военной техники. Я побежала к машинам и начала махать им руками. Ребята улыбались, махали в ответ и благодарно гудели в клаксоны. А был случай, когда в Шульгинку ворвался диверсионный отряд. Пуля просвистела прямо возле меня. Мама попыталась утащить меня домой, но я снова вышла на улицу. Не боялась ни пули, ни смерти, ни тем более сепаратистов. В конце концов, они меня перестали трогать. Видно, думали, что-либо у меня крутая «крыша», либо я совсем бесстрашная, и ко мне лучше не подходить. Правду говорят: страшен не тот, кого все боятся, а тот, кто сам никого не боится. Это — про меня.
— Все бойцы мне как братья, и у меня за них душа болит, — Евдокия вытирает слезы. — Накануне моего отъезда из Луганской области один солдат попросил меня поменяться с ним кулончиком в виде герба. Сказал, что так мы с ним оставляем друг другу частичку своего сердца и, несмотря на расстояние, всегда будем вместе. С того дня ношу кулон на груди рядом с крестиком, молюсь об этом бойце, хотя даже не знаю, как его зовут. Я сознательно не спрашивала у ребят ни фамилий, ни номеров подразделенный — в военное время это вызывало бы у них ненужные подозрения. Зато каждого помню в лицо.
Чтобы отблагодарить Евдокию за патриотизм и смелость, за то душевное тепло, что она им подарила, бойцы 92-й механизированной бригады решили назвать ее именем танк Т-64.
— Эта маленькая девочка сделала для нас и для наших побратимов очень много, — рассказал «ФАКТАМ» по телефону командир экипажа железной «Евдокии» Алексей с позывным «Шурик». — Я воюю в зоне АТО с 8 сентября, на ротацию не еду, потому что остро не хватает умелых танкистов. Конечно, нам бывает очень трудно — и физически, и морально. Но когда мы видим такую внутреннюю силу и любовь к Украине, как у Евдокии, это поднимает наш боевой дух. В общем, мы приняли решение дать нашему танку ее имя. Теперь железная «Евдокия» стоит в Трехизбенке Луганской области, на берегу реки, и лупит сепаратистов. Дальность огня большая, поэтому, сколько точно побед у нашей «Дуньки», не могу сказать. Знаете, мы с хлопцами теперь стараемся еще больше, воюем изо всех сил, чтобы не подвести удивительную девочку, в честь которой назвали свой танк.
*В честь маленькой девочки с большим сердцем бойцы назвали танк и теперь стараются воевать еще лучше, чем раньше
— А ведь всего этого могло и не быть, — улыбается Евдокия. — Ни знакомства с танкистами, ни названного в честь меня танка. В тот день мама ездила в город покупать по моему заказу елочные шарики — желтые и голубые. Я решила дарить их военным на Новый год. Когда мама вернулась, я хотела зайти в дом посмотреть на шарики, но что-то меня словно дернуло: останься! И буквально через минуту на дороге появилась машина с солдатами. Приветственно помахала им, они погудели, проехали мимо, а потом… вернулись, чтобы познакомиться. Через некоторое время они приехали снова, сказали, что приготовили для меня сюрприз, но он находится на передовой. В условленный день меня и маму, которая ни за что не соглашалась отпускать меня одну, повезли в Трехизбенку. Маму, правда, оставили в машине, а на меня надели бронежилет и каску (там как раз работали вражеские снайперы) и подвели к «Евдокии». Чувства свои в тот момент я передать не смогу: трепет, благодарность, счастье… То же самое испытала, когда услышала посвященную мне песню. Потом долго плакала.
— Мой друг, поэт и преподаватель Киевского университета имени Тараса Шевченко Ростислав Радишевский увидел по телевизору сюжет о Евдокии Кулинич, — говорит композитор и исполнитель Игорь Якубовский. — Смелая девочка с большим сердцем так вдохновила его, что пронзительный, трепетный текст стихотворения о ней родился у Ростислава буквально за полчаса. Он переслал его мне, а я так же, по наитию, написал музыку, и уже спустя час песня «Евдокия» была готова. Я объездил с ней множество городов в зоне АТО. Был и в Первомайске, и в Волновахе, и на передовом блокпосту возле Донецкого аэропорта. Везде рассказывал бойцам историю о девочке Евдокии. Слушая мою песню, бравые, крепкие, бесстрашные солдаты плакали навзрыд. Позже я познакомился с Евдокией лично, встретился с ней и был потрясен тем, что в этой не по возрасту взрослой девочке чувствуются несгибаемый стержень, сила воли и Божий дар любить людей.
Чтобы иметь возможность окончить школу, Евдокия Кулинич переехала в Бровары, к старшей сестре, которая снимает здесь жилье. Новые одноклассники приняли девочку с востока Украины тепло, хотя и не знали поначалу ни о ее подвигах, ни о названном в честь нее танке.
— Конечно, здесь психологически жить легче, — признается Евдокия. — Ребята говорят по-украински, в классе висит герб Украины, и никто над ним не глумится, каждое утро мы все хором поем государственный гимн. Но в то же время жизнь тут, в Броварах, какая-то очень… мирная, если можно так выразиться. Уроки, разговоры ни о чем, быт.
А там, на Луганщине, жизнь у меня была хоть и тяжелая, но очень настоящая. Уезжая оттуда (кстати, по настоянию самих военных, которые убедили меня, что с оконченным образованием я еще больше пригожусь своей стране), я словно предала сама себя, бросила свой пост. Но знаете, я и здесь не сижу сложа руки. После уроков иду к волонтерам и плету вместе с ними маскировочные сетки. Или делаю фенечки и несу их вместе с гостинцами раненым солдатам, которые лежат здесь в госпитале. Заодно осваиваю будущую профессию — я решила стать военным психологом, чтобы и дальше помогать украинским солдатам.
О своих ребятах не забываю ни на минуту и очень по ним скучаю. Оказывается, они тоже обо мне помнят! Недавно в нашу калитку в Шульгинке постучались военные. Спросили, здесь ли живет девочка, которая провожала их на передовую. Мама ответила, что я переехала в Киевскую область. Тогда они передали ей для меня огромный пакет игрушек и сладостей. Сейчас у меня одна мечта — чтобы я с теми солдатами, которым дарила браслетики (а их уже больше тысячи), встретилась в мирное время. И чтобы все они были живы и здоровы.
5242Читайте нас в Facebook
