"Настроения в Донецке напоминают времена СССР: на кухнях говорят обо всем, что накипело, а за порогом — молчок"
«В Донецке уже нет прежней эйфории по поводу того, что в молодой республике „все будет хорошо, нужно только потерпеть“, — рассказывает дончанка Оксана. — И, самое страшное, что у людей растет обида. Причины и объекты для недовольства, конечно, разные. Многие обижены на Путина, который „не взял нас в Россию, как Крым“. Кто-то негодует из-за действий руководства „ДНР“, поскольку оно не решает социально-бытовых проблем. Те, кто ждет возвращения украинской власти в Донбасс, обижаются, что Украина от них отгораживается линией разграничения, заставляя выживать в оккупации „на грани“. Они слабо верят в то, что их придут освобождать, так как нет никакого диалога властей с патриотами, которые остались в оккупации.
А граждане, переселившиеся с оккупированных территорий, зачастую сталкиваются с недоброжелательным отношением местного населения: мол, это из-за вас война в стране, а в наших мирных краях и без вас проблем хватало. Причем такое давление испытывают и те, кто перебрался в Украину, и те, кто уехал в Россию.
Атмосфера в Донецке напоминает времена СССР: на кухнях говорят обо всем, что на душе накипело, а за порогом — молчок. Но уж собираясь „на кухне“, все дружно, независимо от убеждений, одинаково проклинают власти: и „республиканские“, и украинские, и российские. Притом делают это даже… граждане России. Россиян в Донбассе хватает — и воюют, и бомжуют. Видела своими глазами».
Оксана — вынужденный переселенец. В отпуске она побывала на малой родине, встретилась со знакомыми, соседями, приезжими. И поделилась с «ФАКТАМИ» историями своих собеседников.
«Горнякам советуют „перевестись“ из украинской шахты в российскую. Но это же не соседняя область, а другая страна!»
«Мыкаться по Украине в поисках работы мы с женой начали с минувшего лета, — рассказывает горняк из Горловки Станислав. — Я оставался на своей шахте имени Ленина до последнего, так как она в регионе была самой перспективной. У нас открыли новый горизонт, добывали мы коксующийся уголь. Но поставить в шахту лес и металл, без которых работа невозможна, стало большой проблемой. И взрывчатку на предприятие перестали давать с июня прошлого года, а она крайне нужна для проходки. Но кто же привезет взрывчатку в город, наводненный боевиками? Тем не менее нам пообещали, что шахта будет работать, так как уголь „республике“ нужен, а с поставкой нужных материалов поможет Россия.
Россия, понятно, ничего не сделала — зачем ей помогать кому-то добывать уголь, когда у нее своего полно. Долги по зарплате шахтерам Украина выплатила, выкупив уже отгруженное сырье. Хотя горнякам сообщили, будто это „республика“ возместила из своего „бюджета“ долги вместо Украины. Добыча угля на шахте еще прошлым летом остановилась — из-за отсутствия материалов и обстрелов, в результате которых были постоянные порывы линий электропередач. Из-за перебоев с током откачивать воду из шахты стали от случая к случаю. Рабочие горизонты затопило.
В июле-августе прошлого года украинские войска подошли близко к Горловке, и я надеялся, что в город вернется Украина, что наш уголь снова станет нужен. Но Горловку не освободили.
Я почти год колесил по разным городам — трудился везде, где находил временные заработки. Весной решил наведаться на родную шахту, чтобы или продлить отпуск за свой счет, или рассчитаться. Позвонил ребятам со своего участка, но почти все номера не отвечали. Оказалось, разъехались проходчики. Некоторые подались в „ополчение“, чтобы заработать на кусок хлеба. Но большинство поспешили найти другую работу — еще в апреле, когда „исполняющий обязанности министра угля и энергетики ДНР“ Руслан Дубовский заявил, что 19 угольных предприятий на территории „ДНР“ будут законсервированы.
Тем не менее в мае на рабочем собрании директор шахты имени Ленина Олег Степаненко заверял коллектив, что „нет повода для паники“, мол, не верьте слухам о том, что шахту режут на металлолом. „Резать шахту на металлолом — это все равно, что убить родного ребенка“, — говорил он. А в это время мои товарищи по работе шушукались: „Во, заливает! По его же указанию горняки рудные станки выносят и даже разбирают чугунные тюбинги, которые подготовили к демонтажу еще месяц назад“. Кстати, за такую работу людям платили от 15 до 250 гривен. Не в смену — в месяц. Взять себе хоть килограмм металлолома никому не разрешили. Его грузили на военные грузовики и в сопровождении вооруженных людей куда-то увозили. А как бригады монтеров-электриков снимали высоковольтную электролинию, катаясь по шахтным путям на специальной дрезине с подъемником, я видел сам.
Знаю из Интернет-форумов, что у горняков в Макеевке, в Снежном, в оккупированных городах соседней Луганщины такое же плачевное положение. Шахты или на ладан дышат, или закрываются. Зарплаты если и выплачивают, то это копейки.
Спустя неделю все тот же директор Степаненко, не моргнув глазом, сообщил коллективу, что предприятие все же закрывается, и предложил перевестись на шахты в Россию. А как можно туда „перевестись“? Это же не соседняя область, а другая страна! Я уже знаю, нигде нас не ждут. Ни в Украине, ни в России, ни в „ДНР“. За что такое наказание? Мне пару лет до „подземного стажа“ не хватало, я норму выработки всегда выполнял и перевыполнял, обидно…»
«Из-за вас в Москве исчезли хорошее вино и сыр с плесенью!»
«Большую часть своей зарплаты я передаю сыну в… Россию, куда он уехал на заработки, — рассказала Оксане соседка, донецкая пенсионерка Галина, которая торгует на рынке обоями. — Мы с сыном надеялись, что в Донбассе, как в Крыму, начнут российские паспорта давать. Тогда он сможет в Москве трудиться без всяких разрешений и жить неограниченное количество времени. Сын еще до войны туда ездил на стройки. Он высококлассный каменщик — несколько лет назад окончил училище в Донецке. Вот если бы Путин с Лавровым не в июне прошлого года, а еще в апреле заявили, что „Донбасс — это неотъемлемая часть Украины“, мы бы с сыном ни на какие референдумы голосовать за „республику“ не ходили. В результате российских паспортов никому в „ДНР“ не дали. Российские пограничники по-прежнему требуют при пересечении границы паспорт гражданина Украины, а сроки пребывания украинцев в России, как и прежде, ограничены. Вот и пришлось сыну вернуться домой в Донецк.
Приехал он прямо под обстрелы. Мы две недели просидели в погребе. Потом сын мне на рынке помогал, а спустя время опять уехал в Россию. Но теперь не он себе там деньги зарабатывает, а я ему. Стройка, на которой сын работал, — на Рублевке! — остановилась. Вы представляете?! Неужели в России у богатых людей деньги кончились? Ребята, с которыми сын квартиру снимает, думают перебираться в вагончик на стройку. Платить за съемное жилье нечем.
Хозяйка, как только парни задержали оплату буквально на три дня, просто обрушила на них поток обвинений. Оказывается, во всех бедах России виноваты США и Европа, но началось все из-за Украины! „Из-за вас в Москве исчезли хорошее вино и сыр с плесенью! — кричала женщина. — Из-за Украины у нас коммуналка подорожала, грозят увеличить пенсионный возраст! Носятся с этими беженцами. Все для них, а нам стало только хуже!“
Кстати, мой сын статус беженца в России не получал, чтобы иметь свободу передвижения, а не ехать туда, куда пошлют. Беженцам место жительства, как правило, определяют на севере или востоке страны. При этом забирают украинский паспорт — живешь со справкой. Загонят, как моих знакомых, в Челябинск, и как потом оттуда выбираться, если там не понравится? Ведь билет оплачивают лишь в один конец…
А у меня доходов в этом году тоже не прибавилось. Мы, когда на референдум 11 мая ходили, думали, что у нас будут „российские“ пенсии — они повыше, чем у рядовых украинских пенсионеров. В итоге пенсии платить Украина перестала, а „ДНР“ начала выплачивать с апреля, но суммы оказались такими же, как и были при Украине — только в рублях.
На рынке я сейчас тоже почти ничего не зарабатываю. Люди, когда латают пострадавшее от обстрелов жилье, покупают, в первую очередь, стеклопакеты, двери. До обоев дело доходит редко. А вообще сейчас тратят средства в основном на продукты».
«Воюя в „ополчении“, я себе уже на пару уголовных статей заработал»
— Каких только людей я не встречала в своем городе! — вспоминает Оксана. — Видела даже бомжа из России, слишком тепло одетого для такой жаркой поры. В троллейбусе все стали отодвигаться от этого попутчика. Но он упорно желал общаться. «Я приехал из России, чтобы посмотреть, как вы тут выживаете. Я восхищаюсь Донбассом! Вы очень мужественные. Что вам приходится выдерживать!» — вещал он на весь салон. И тут один старенький дедушка, державший пакет с гуманитарным набором, резко его прервал: «Ехал бы ты обратно. Мы не зверинец, чтобы на нас смотреть. Не было бы тут таких, как ты, — „приезжих“, может, нам ничего и „выдерживать“ бы не пришлось». Бомж вышел на ближайшей остановке, а дедушке никто слова поперек не сказал, даже военные-«отпускники» с оружием, которые тем же рейсом ехали.
Бабушек политика волнует только с точки зрения выживания. Слышала, как соседки спорили на лавочке, почем будет газ для населения, если Донбассу дадут «особый статус» и он вернется под контроль украинской власти (кстати, в Донецке я не нашла людей, которые бы понимали, что этот статус обозначает). Придя к выводу, что оплата за газ повысится, бабушки решили: пусть тогда «ДНР» остается. Одна предложила: «Лучше уж Россия: пенсии в Крыму стали выше». И тут вся лавочка вдруг ее осадила: «Таких пенсий, как в Крыму, у нас не будет! Мы не курорт. Нас к России присоединять не хотят, а то давно бы выдали всем российские паспорта». «Из-за Крыма к нам пришла война», — вдруг произнесла одна из собеседниц. «Так в Крыму же, вроде, боевых действий не было, его Россия тихо себе забрала», — возразила другая. На что у ее товарок был заготовлен неожиданный для меня ответ: «Вот в том-то и дело, что люди повоевать настроились, а не навоевались! И пришли воевать в Донбасс».
Встретив на улице с добрый десяток парней и девушек в камуфляже, но без оружия, я заинтересовалась, откуда их столько. Оказалось, что в «ополчении» для уроженцев Украины объявили «дембель». Молодые люди бросились искать работу. Но с этим в Донецке очень непросто. Выезжать за линию разграничения многие из «демобилизованных» опасаются.
«Куда мне ехать? За участие в негосударственных вооруженных формированиях — тюремный срок хоть в Украине, хоть в России. А „ДНР“ ни там, ни там не признали. Я себе уже на пару статей заработал», — поделился со мной соседкин сын, который был в «ополчении». Помнится, когда я зимой приезжала в Донецк, парень убеждал меня: «У нас все будет хорошо! Нужно только потерпеть». Теперь он в радужное будущее «ДНР» не верит. Рад, что за ним рабочее место на шахте сохранилось. Но опасается, что угольное предприятие «молодой республике» не будет нужно.
— Как-то ко мне в автобусе подсел один военный, попросил добавить ему 50 копеек — не хватало мужчине расплатиться за проезд, — продолжает Оксана. — По характерному аканью я сразу поняла, что он не местный. Мужчина рассказал, что приехал из России, сибиряк. Показал удостоверение контрактника, извинился за то, что мелочь просит, и признался, что зарабатывает мало — 15—20 тысяч рублей в месяц. При этом большую часть заработка приходится отдавать жене, с которой познакомился на Донбассе, она воевала за «ЛНР». Супруга ждет ребенка, поэтому уже не воюет, сидит в общежитии, где их подразделение разместили, перебросив в Донецкую область. «Работы в моей родной деревне нет, — сказал сибиряк. — Я воюю еще с Крыма, потом был в „армии ЛНР“, теперь здесь». Собеседник признался: россияне-контрактники, которых командировали в Украину, завидуют тем, кто воевал в Чечне — мол, там до 80 тысяч рублей в месяц платили. «Но в Чечне пока делать нечего», — заметил он с явным сожалением. Можно предположить: если там будет «что делать», то он не задумываясь направит оружие на сегодняшних соратников-«кадыровцев», с которыми вместе боролся против «укров» в Донбассе.
Подготовил Егор КРУШИЛИН, «ФАКТЫ»
Фото в заголовке EPA/UPG
6081Читайте нас в Facebook
