Полевая почта "ФАКТОВ"

Выпуск семнадцатый

Наша газета продолжает публиковать отрывки из писем воинов и их родных. Это обычные послания друзьям, родным, любимым и вместе с тем — слепки современной истории. На странице «Полевой почты «ФАКТОВ» вы сможете разместить и объявление о розыске пропавшего родного человека или отблагодарить встреченных на фронте врачей, медсестер, волонтеров, других добрых людей.

Предыдущую публикацию в рубрике «Полевая почта «ФАКТОВ» читайте здесь

Помогите найти

Здравствуйте, уважаемая редакция! Более года мы ничего не знаем о судьбе Андрея Маркина, 1981 года рождения, жителя города Кривой Рог, бойца 40-го батальона территориальной обороны, в/ч ПП В2603, в конце августа прошлого года попавшего в окружение под Иловайском. Имеет семью. Сыну шесть лет, дочке — годик.

Андрюшу мобилизовали в мае прошлого года. Служил в Межевой Днепропетровской области. Потом был переведен на Донбасс, в Старобешево, на блокпост 40/04 возле села Покровка под Иловайском. По телефону говорил, что все хорошо. Возможно, не хотел волновать (я тогда кормила грудью трехмесячную дочь).

29 августа Андрей звонил сослуживцам, спрашивал дорогу, как выйти из окружения. В той местности он плохо ориентировался — прослужил там совсем немного. На следующий день в 19.05 позвонил мне: «Жив, выхожу из окружения». Но во время этого разговора часто переходил на шепот.

С тех пор тишина. Воинская часть ссылается на поисковые организации и СБУ. А эсбэушники сами спрашивают у меня, нет ли какой информации. Делали в Днепропетровске анализ ДНК — совпадений нет. Гадалки и экстрасенсы в один голос утверждают, что жив, но, может быть, скрывается под чужим именем. Свекровь ездила в Северодонецк, обращалась в местные СМИ, участвовала в пресс-конференции. Мне снится, что он вернулся домой. Ведь мы с детками нашего папу любим и ждем…

Знакомые видели Андрея в сюжете с пленными по НТВ. Но никаких звонков с требованиями или информацией не поступало. Многие из тех, кто возвращается из плена, говорят, что свои sim-карты и военные билеты они уничтожают, чтобы не навредить семьям. Утверждают также, что сепаратисты могут убить уже в плену.

Если кому что-либо известно о судьбе Андрея, свяжитесь, пожалуйста, с нами: (063) 842−74−07 (сослуживец Сергей Колесник) или мой тел. (067) 773−13−53.

Виктория Маркина, жена

***
Уважаемая редакция!

Помогите освободить из плена моего мужа Гарнагу Сергея, 45 лет. Уже полгода Сережа — отец троих детей и дедушка троих маленьких внуков — находится у боевиков.

До участия в АТО Сергей работал на деревообрабатывающем комбинате в Белой Церкви. Когда в марте 2015 года его призвали, не прятался, сразу пошел служить.

После учебки в Полтаве их повезли на Донбасс охранять блокпосты. В семь часов утра 31 мая он и пятеро сослуживцев переезжали на машине к новым позициям возле села Славное. Были без формы и оружия, в тапочках. С ними — командир. На глазах сослуживцев, в 800 метрах от места основной дислокации, их машина попала в окружение. Наши могли бы отбить, да приказ поступил только через полчаса. Мой муж и его товарищ Роман Копаци оказались в плену. Троих, в том числе командира, ополченцы расстреляли. Только одному украинскому солдату удалось бежать.

В тот же вечер мне позвонил некий Евгений, сепаратист, и сообщил, что Сергей у них, ранен в ногу. Он также предупредил, что семью ждут большие проблемы. Какие — не сказал. Однако денег не просил. Мы благодарны этому человеку за звонок. По крайней мере, узнали, что Сергей жив и находится на территории Украины. Этот разговор произошел на Троицу. Были выходные, военкомат и местное отделение СБУ не работали…

Раньше муж звонил и рассказывал о плачевном состоянии, в котором находятся наши военные. Пять батонов на 30 человек! Паштет или тушенку намазывали на хлеб пальцем, так мало его было… Зачастую солдат кормили одним цвелым хлебом. Если бы не местное население — умерли бы с голоду. В случае атак они даже не могли отстреливаться, так как автоматы начинали стрелять лишь после пятой попытки привести их в боевое состояние. И удрать нельзя — один танк на 30 бойцов… Но мы с ужасом убедились, что и здесь, в тылу, ситуация не лучше! По сути, мы со старшей дочерью (все остальные наши с Сережей пятеро детей и внуков — малолетние) остались один на один с нашей проблемой. В государственных инстанциях, куда мы обращались, у нас в лучшем случае принимали заявление. В худшем — отказывали даже в этом, аргументируя, что якобы и так все знают, просили не волноваться и ждать. Хотя как можно не волноваться в подобной ситуации?

Мы обращались к генералу Владимиру Рубану, другим чиновникам. Через две недели в СБУ попросили нас держать их в курсе, если поступят конкретные требования от сепаратистов. Также посоветовали обратиться в милицию: поскольку в стране официально войны нет, муж считается не пленным, а заложником. Заложниками же занимается милиция… Бред какой-то! Нам пытались помочь сослуживцы мужа: беря в плен сепаратистов, они звонили нам до трех часов ночи. Мы должны были перезвонить сепаратистам и предложить обмен… Но такой вариант не сработал, потому что это делалось как бы нелегально и потому было трудноосуществимо.

Нам повезло, что Сергей попал в плен не к боевикам добровольческого батальона, которые зверски издевались над пленными. В день рождения — 4 июня — мужу даже разрешили позвонить онкобольной матери, от которой мы скрываем, что сын в плену. И нам разрешили позвонить. Сергея регулярно возили в больницу на перевязки, и сердобольная медсестра из госпиталя ополченцев давала свой телефон. Так мы раз в неделю узнавали, как у него дела. Муж рассказал, что второй пленный — Роман Копаци — находится в крайне тяжелом состоянии. Через пару дней сепаратисты связались с мамой Романа, сообщили, что сын при смерти, и разрешили ей приехать попрощаться. Они не только кормили ее там, но и предлагали снять гостиницу, чтобы ей было где переночевать. А потом позволили перевезти сына в Киев. Сейчас он в киевском госпитале, находится в коме.

А мой муж и еще около 100 человек сидят в подвале бывшего СБУ в Донецке. Фамилии 29 человек из них мы знаем. У Сергея в ноге остались осколки. Рана гниет. Медицинской помощи там не оказывают. Некоторых пленных отправляют разбирать завалы Донецкого аэропорта. За это невольники получают лишнюю буханку хлеба, которую делят с сокамерниками. Однажды нам перезвонили сепаратисты, мол, пленных везут в Марьинку на расстрел. Видимо, давили на психику. Представьте себе наше состояние после такого сообщения. Вскоре после этого состоялся обмен двенадцати наших бойцов. Но мужа среди освобожденных не было. Ни СБУ, ни Минобороны, ни милиция не могут дать вразумительного ответа, какие шаги предпринимаются по их освобождению.

За это время мы, родственники попавших в плен, объединились. Регулярно обиваем чиновничьи пороги, проводим акции под Верховной Радой и Администрацией президента. В ответ пока — одни отписки и пустые обещания. Мой телефон 066−182−99−14.

Людмила Гарнага, Белая Церковь

Мій прапор

Мій прапор — не тільки символіка,
Мій прапор — життєвий зміст.
На жовтому — хліба поле,
На синьому — мрії вись.
Мій прапор — не лише символіка,
Мій прапор — то лицаря щит.
Я знаю: й один в полі воїн,
Коли «серце Данко» горить.
Мій прапор — то мій оберіг.
На ньому вже стільки крові.
Що зрадить його — страшний гріх!
Мій прапор пройшов по Майдану.
Мій прапор здригнув цілий світ.
Мій прапор всіх змусив повірить,
Що можемо все ми змінить.
Мій прапор — не тільки символіка,
Це наша стражденна земля,
Тризубом до серця приколота
Також, як і воля моя!

Ірина Тонкоглаз,
Володарський район, с. Мармуліївка

*Картина словацкого художника Радо Явора «Подсолнухи» создана на основе реальной истории. Командир танка украинец Артем Абрамович пошел на таран российского Т-72. Это решение стоило ему жизни, но ее ценой он спас отступавших побратимов. Артему Абрамовичу присвоено звание Героя Украины. Посмертно…

Консультация «ФАКТОВ»

Муж пришел на ротацию из зоны АТО, плохо спит, избегает людей, стал выпивать. Подозреваю, что у него посттравматический синдром. Подскажите, нужно ли показать его психологам?

Валерия М., Житомир

— Психологи работают с бойцом в три этапа: подготовка к войне, поддержка перед боем и после него, а также адаптация к мирной жизни, — объясняет кандидат медицинских наук, психотерапевт Александр Зеленько. — Первые два этапа направлены на так называемую рэмбизацию — превращение человека в эффективную боевую машину, способную нажимать на спусковой крючок, не страдая. Третий же этап — на то, чтобы вывести его из этого состояния, адаптировать к мирной жизни, снова сделать из него человека. А теперь представьте: боец приходит на ротацию, ему возвращают человечность, после чего он снова едет на фронт и… гибнет от вражеской пули. Поэтому психокоррекция должна проводиться после того, как боец вернулся с войны насовсем.

А пока мужчина воюет, к психологу есть смысл идти членам его семьи. Причем не только за успокоением, но, прежде всего, для того, чтобы научиться управлять реакциями бойца, создавать ему внешние стимулы для борьбы, заботы о более слабых. Члены семьи должны уметь правильно формулировать фразы, чтобы не оттолкнуть человека, а наоборот — включить в решение бытовых проблем и социальных процессов. И сделать все возможное, чтобы боец захотел вернуться к мирной жизни как можно быстрее для заботы о других (животных, людях, обществе), тем самым предотвратив у него формирование комплекса жертвы-мазохиста.

Дорогие читатели!

Ваши письма, вопросы, поздравления и рисунки мы ждем по адресу: 4 116 Киев, улица Ванды Василевской, 27/29, редакция газеты «ФАКТЫ» с пометкой «Полевая почта» и по электронному адресу: [email protected]

На странице «Полевая почта «ФАКТОВ» вы можете поздравить с днем рождения своего друга, побратима, сослуживца, маму, сына, брата, жену или другого близкого человека и заказать для него любимую песню. А прослушать эту песню можно будет на нашем сайте.

Пишите нам по адресу: 4 116 Киев, улица Ванды Василевской, 27/29 или по электронному адресу: [email protected]

949

Читайте нас в Facebook