Дочь Валентина Катаева: "За идею романа "Двенадцать стульев" папа попросил Ильфа и Петрова с первого же гонорара купить ему золотой портсигар"
В сокровищницу мировой литературы Валентин Катаев вошел бы уже потому, что именно он подарил Илье Ильфу и своему родному младшему брату Евгению Петрову идею романа «Двенадцать стульев». Блистательного литератора Катаева, творчество которого многим знакомо со школьной скамьи, также называли устроителем судеб писателей. Уехав из Одессы в Москву в 1922 году, Валентин Петрович увлек за собой Евгения Петрова, Илью Ильфа, Юрия Олешу, Исаака Бабеля и помог им обустроиться на новом месте — все они какое-то время работали в железнодорожной газете «Гудок». О том, что станет писателем, Валентин Катаев решил уже в детстве. И сама его судьба столь необычна, что могла бы послужить основой для увлекательного романа. О своем знаменитом отце «ФАКТАМ» рассказала дочь Валентина Катаева журналист Евгения Катаева.
— Евгения Валентиновна, какой день рождения отца вам особенно запомнился?
— Папа не любил официальных празднований юбилеев, никогда их громко не отмечал. Исключением стало 80-летие, когда в Союзе писателей его уговорили это сделать. Папу поздравляли коллеги, друзья. Обычно же свой день рождения он праздновал дома в семейном кругу. За столом собирались родители, моя семья, семья брата Павла, обязательно приходила вдова Евгения Петрова с сыновьями (сын Петр стал кинооператором, снимал «Семнадцать мгновений весны»). Хорошо запомнилось и папино семидесятилетие, потому что мне пришлось принимать гостей. Мама лежала в то время в больнице, а гости все равно пришли. Дом в Переделкино гудел с утра до поздней ночи.
— Чем же угощали гостей?
— Были домашние пироги и другие вкусности. Готовили я и помощница по дому. Но папе уже не все можно было есть — он болел. А в молодости очень любил меренги (безе), которые попробовал в доме у Ивана Бунина. Когда знаменитого писателя не стало и папа с мамой приехали к его вдове Вере Николаевне в Париж, она угощала их этим десертом, запомнив, что Валентин Петрович его обожает. Родители в Париже бывали часто, почти каждый год. Папа очень любил этот город. Мама тоже — она ведь там родилась.
— Когда ваш отец, отпраздновав 89-летие, неожиданно оказался в больнице с инсультом, медперсонал вспоминал, что Валентин Петрович попросил принести ему его любимый цитрусовый парфюм марки Christian Dior.
— Да-да, подаренный ему в день рождения. Но не подумайте, что папа был пижоном. Нет, это не так. Он был эстетом. К примеру, в Переделкино у него под окном благоухали розы. Изысканные сорта папе присылали из Никитского ботанического сада.
— Валентин Петрович родился с двумя макушками. Расценивал это как знак судьбы?
— Считалось, что это на счастье.
— Однако в детстве вашему папе пришлось пережить страшную трагедию. В шесть лет он потерял маму.
— Папиному младшему брату Жене было в то время всего четыре месяца.
— Нельзя без слез читать, как Валентин Катаев вспоминал маму-волшебницу, которая укладывала его спать. Однажды, придя с прогулки, он побежал в ее комнату, чтобы поделиться с ней впечатлениями и вдруг вспомнил, что ее… нет. А жена Валентина Петровича Эстер рассказывала, как уже немолодой он иногда запирался в комнате и плакал, вспоминая маму.
— Все это так. Ранней весной во время прогулки у моря Евгения Ивановна простудилась. Случилось воспаление легких, отек. Спасти ее не удалось. Дедушка, преподаватель епархиального училища, сам воспитывал сыновей. Больше он так и не женился. Помогала ему в воспитании сестра его жены Елизавета Ивановна.
— В семье выросло два известных писателя, хотя в роду, как понимаю, литераторов не было?
— Нет. Однако бабушка, дочь генерала Бачея из Полтавской губернии, отличалась талантами, увлекалась музыкой. Дедушка тоже был человеком образованным. Все это не могло не повлиять.
— Валентин Петрович рассказывал вам, как в 1910 году со своим отцом они отправились в путешествие в Италию, плыли через Турцию и Грецию?
— В Италии они увидели много интересного. Папин отец копил на поездку деньги. Он считал очень важным, чтобы сыновья увидели мир. Это была первая поездка детей за границу. А вообще, папе удалось посмотреть много стран. В своих интервью он неоднократно говорил, что за последние лет тридцать своей жизни ни разу не ночевал в Москве. Возвращаясь домой из Нью-Йорка, Лондона, Парижа, сразу отправлялся на дачу в Переделкино. Хотя в Москве у нас была квартира в знаменитом доме в Лаврушинском переулке, где жили многие известные люди.
*Валентин Катаев, по словам дочери, любил талантливых людей. И если видел в ком-то искру Божью, старался сделать все, чтобы она не угасла (фото из альбома Евгении Катаевой)
— Какая же страна была самой экзотической в списке тех, где он побывал?
— Сенегал. Папа был ассоциированным членом Гонкуровской академии. Его пригласил в Сенегал президент этой африканской страны, который являлся поэтом и членом Гонкуровского комитета. Одно из заседаний он устроил в своем государстве. Прислал за писателями в Париж самолет. В Сенегале их роскошно принимали. Из этой страны отец привез мне и маме золотые колье ручной работы, которые купил на местном рынке.
— Но вернемся в то время, когда Валентин Катаев был девятилетним мальчиком и начал писать свои первые произведения.
— Взяв тетрадку, он сразу ее озаглавил «Роман» и начал сочинять. А спустя время написать первый рассказ заставил и брата — запер его в комнате и ушел. Дядя Женя возмущался, однако написал, после чего папа отнес рассказ в издательство и попросил его напечатать и заплатить автору гонорар. Когда же Евгений стал писать всерьез, взял себе псевдоним Петров, чтобы не возникало путаницы.
— Известно, что идею романа «Двенадцать стульев» Ильфу и Петрову подарил Валентин Катаев, пообещав потом пройтись по тексту рукой мастера. В своей книге «Алмазный мой венец» он писал: «Сейчас я вам, синьоры, расскажу, каким образом появился на свет этот роман. Прочитав где-то сплетню, что автор „Трех мушкетеров“ писал свои многочисленные романы не один, а нанимал нескольких талантливых литературных подельщиков, воплощавших его замыслы на бумаге, я решил однажды тоже сделаться чем-то вроде Дюма-пэpa и командовать кучкой литературных наемников. Благо в это время мое воображение кипело и я решительно не знал, куда девать сюжеты, ежеминутно приходившие мне в голову. Среди них появился сюжет о бриллиантах, спрятанных во время революции в одном из двенадцати стульев гостиного гарнитура…»
— Папа любил пошутить, поэтому не стоит воспринимать всерьез то, что он хотел стать Дюма-пэром и иметь литературных наемников. Это была хохма. В ту пору Катаев, Петров и Ильф были молоды, работали в московской газете железнодорожников «Гудок» и старались жить ярко и весело. Ильф и Петров сели за роман, придумали Остапа Бендера. И когда папа прочел то, что у них получилось, сказал: «Мне тут делать абсолютно нечего. Вы гении».
— Существует мнение, что предприимчивый Валентин Катаев во многом стал прототипом Остапа Бендера.
— Нет, папа не был Остапом Бендером. Но какие-то черточки характера Ильф и Петров для своего героя у него позаимствовали. У папы тоже была склонность к авантюризму, но, естественно, не такому, как у Бендера. Он был энергичный, напористый. К слову, за идею романа «Двенадцать стульев» попросил Ильфа и Петрова с первого же гонорара купить ему золотой портсигар. Они это сделали. Правда, портсигар оказался… дамский. Вот как отец рассказал об этом в произведении «Алмазный мой венец»: «Один из соавторов протянул мне небольшой, но тяжелый пакетик, перевязанный розовой ленточкой. Я развернул папиросную бумагу, и в глаза мне блеснуло золото. Это был небольшой портсигар с бирюзовой кнопочкой в замке, но не мужской, а дамский, то есть раза в два меньше. Эти жмоты поскупились на мужской.
— Мы не договаривались о том, какой должен быть портсигар — мужской или дамский, — заметил мой друг, для того чтобы сразу же пресечь всяческие словопрения. Мой же братишка на правах близкого родственника не без юмора процитировал из чеховской «Жалобной книги»:
— Лопай, что дают.
На чем наши деловые отношения закончились, и мы отправились обмыть дамский портсигарчик в «Метрополь».
— Недешевое заведение.
— Это был богемный ресторан, где собирались писатели, поэты, художники. Говоря языком современным, культурная тусовка.
— Молодые писатели могли себе позволить такую роскошь?
— Могли. Получив гонорар, шли в ресторан общаться. Накопительством не занимались. Они ведь были еще совсем молоды.
— Сегодня не верится, что поначалу роман «Двенадцать стульев» был принят критикой упреками в безыдейности и пустоте.
— Да, сейчас это уже классика. Книга имеет успех уже 90 лет. Ведь написан роман был в 1927 году.
— С легкой руки вашего отца в мировую литературу шагнуло немало молодых авторов, которым он в нужный момент протянул руку.
— Папа любил талантливых людей. И если видел в ком-то искру Божью, старался сделать все, чтобы она не угасла. Когда уехал из Одессы в Москву, вслед за ним потянулись брат, Илья Ильф, Юрий Олеша, Исаак Бабель, Эдуард Багрицкий… А сколько писателей папа выпустил в свет, когда стал главным редактором журнала «Юность», который фактически основал. Публиковал в нем «шестидесятников» Василия Аксенова, Евгения Евтушенко, Беллу Ахмадулину… Потом папа ушел оттуда, потому что хотел писать, а для этого требовалось время.
— К слову, мало кто знает, что, кроме прозы, у Валентина Катаева немало хороших стихов.
— Папа писал их до последних дней.
— Какое стихотворение у вас любимое?
— Каждый день, вырываясь из леса,
Как любовник в назначенный час,
Поезд белый с табличкой «Одесса"
Пробегает, шумя, мимо нас.
Пыль за ним поднимается душно,
Стонут рельсы, от счастья звеня.
И глядят ему вслед равнодушно
Все прохожие, кроме меня.
— Во многих своих произведениях, например, в повести «Белеет парус одинокий», рассказе «Отче наш», ваш отец описывает Одессу. А он часто бывал в родном городе, когда уже стал знаменитым?
— Конечно. Вспоминается, как в 1949 году папа вывез нас всей семьей в Одессу, чтобы показать город. Я его об этом просила, и он сделал это. Город мне очень понравился. Мы ездили на пляж, ходили в море на лодках, были в катакомбах.
— В 1966 году Валентин Катаев подписал письмо 25 деятелей культуры и науки, среди которых также были Олег Ефремов, Петр Капица, Виктор Некрасов, Константин Паустовский, против реабилитации Сталина.
— Все верно. А в 1979 году в журнале «Новый мир» была опубликована папина «антисоветская» повесть «Уже написан Вертер», вызвавшая скандал. В ней он в 83 года открыл тайну, которую хранил много лет, о своем участии в белогвардейском движении.
— Это же было время застоя — до перестройки еще нужно было дожить.
— К счастью, в это время за подобные факты биографии уже не сажали. Однако данное произведение папе не позволили включить в собрание сочинений. Тогдашний начальник Госкомиздата сказал: «Валентин Петрович, лучше бы вы эту вещь не писали».
— Какая черта отцовского характера вас поражала?
— Он был очень нежным и любящим отцом. Вспоминается, как трогательно ждал появления на свет моего ребенка. Все думали, что будет мальчик. Я сказала, что назову его Валентинчик. Однако родилась девочка. Папа позвонил мне в роддом и сказал: «Я очень рад, что родилась девочка». И вдруг как-то грустно продолжил: «Но теперь это будет не Валентинчик». Тогда я ему ответила: «Так будет Валентиночка». И папа был счастлив. 10 января 1959 года в роддом, где я находилась с дочкой, прислал большую корзину белой сирени. Это было чудо! Этот куст мы посадили на даче и он до сих пор цветет… Вообще, папа был очень яркой личностью. Его уже нет с нами почти тридцать лет, но не бывает дня, чтобы я о нем не думала, не разговаривала с ним мысленно.
2764Читайте нас в Facebook
