Жена крымского "диверсанта" Стогния рассказала, как фальсифицировали уголовное дело против ее мужа

— После событий, произошедших в Крыму в 2014 году, мы с мужем Алексеем решили, что школу наша старшая дочь Катя будет заканчивать на материковой Украине — чтобы затем ей было проще поступить в университет в Киеве, — рассказала Оксана Стогний из Севастополя, приехавшая на этой неделе в столицу. ФСБ арестовала ее супруга на оккупированном полуострове осенью 2016 года как очередного крымского «террориста». — Катя поселилась у моих родителей в Киевской области. Мы с мужем неоднократно ездили ее проведать (были и на выпускном вечере), и ни разу при пересечении границы у нас не возникало проблем. Поэтому когда под вечер 14 ноября прошлого года Алексей поехал в Киев, чтобы поздравить Катюшу с днем рождения, я особо не тревожилась. Вдруг на следующий день кто-то начал сильно стучать в дверь нашей квартиры. Я как раз забрала младшую дочь Иру из школы, и ребенок прилег поспать.

«Алексея схватили около часа ночи на границе возле пропускного пункта «Каланчак»

— Открываю дверь, а за ней — много мужчин, некоторые в масках, — продолжает Оксана Стогний. — Спрашиваю: «Что вам нужно»? — «Мы из ФСБ, можно войти в дом?» — «Ну, проходите», — согласилась я. Мне показали какую-то бумагу, сказав, что это ордер на обыск. Однако прочесть, что там написано, я не смогла — перед глазами все поплыло. Поинтересовалась, что случилось. «Ваш муж арестован», — ответил мне один из непрошеных гостей. Чтобы они не напугали Ирочку, я зашла в комнату к дочке, сказала, что у нас гости, и плотно закрыла дверь спальни. Ира так и проспала весь обыск. О том, что отца арестовали, она не знает до сих пор — я предпочитаю молчать об этом, чтобы не травмировать ее психику. Говорю, что папа уехал. Кстати, как раз когда отправлялась в Киев, Иришка спросила: «Почему папочка так долго не возвращается?» Сдерживая слезы, я ответила: «Потерпи, милая, скоро он будет с нами»…

*Оксана Стогний: «Только сейчас, приехав на время в Киев, я узнала: можно добиться, чтобы Лешу защищал независимый адвокат, а не тот, которого назначило российское государство». Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»

Как я потом узнала, обыски ФСБ провела у родителей Алексея и на его работе. У мужа небольшой бизнес — магазин по продаже компьютерной техники, канцелярских товаров и игрушек. Из квартиры Лешиных родителей оперативники забрали компьютер, из магазина — два ноутбука.

— Сотрудники ФСБ объяснили, за что арестовали супруга?

— Нет. Под вечер 16 ноября муж связался со мной. Сказал, что задержан, звонит с телефона назначенного адвоката. На следующий день мы с ней встретились, она рассказала: «Вашему мужу инкриминируют изготовление взрывчатых устройств. Но это не все. Вы знаете, что задержано много украинских диверсантов. Будьте готовы к тому, что ему предъявят обвинение в связи с ними».

После 20 ноября по телевизору начали показывать сюжеты «оперативного видео» о том, как среди бела дня 15 ноября проводилось задержание Алексея. Эти съемки — фальсификация. Ведь мужа схватили около часа ночи на границе возле пропускного пункта «Каланчак».

*Российские телеканалы показали постановочную сцену задержания Алексея Стогния

— Вас вызывали на допрос?

— Да, подробно расспрашивали об Алексее. Мы с ним познакомились в 1995 году, когда его, курсанта Севастопольского военно-морского института имени Нахимова, в составе роты командировали в Киев для участия в параде. Я тогда училась в медицинском училище. Одна из студенток пригласила военных моряков на вечер. На нем я впервые увидела Алешу. Через два года мы поженились, я переехала в Севастополь, вскоре у нас родилась старшая дочь. Муж служил на кораблях Военно-морских сил Украины, проявил себя как грамотный, ответственный офицер, и через несколько лет командование направило его в Киев на учебу в Национальную академию обороны Украины. Мы с Катей, конечно, тоже перебрались в столицу. В Киеве родилась младшенькая дочка Ирочка. Из-за проблем со здоровьем она нуждается в коррекционном лечении, а на это нужны средства. К тому же у нас были проблемы с жилищными условиями. Поэтому в 2009 году Алексей принял решение уволиться в запас и вернуться в Севастополь, ведь там есть жилплощадь. В Крыму он открыл собственный бизнес, а также работал тренером в спортивном клубе. Я поступила на преподавательскую работу (после медучилища окончила педагогический университет). Так что денег на самое необходимое нам хватало. Муж возил Иру на медицинские процедуры, занимался с ней лечебной физкультурой. Программа коррекционного лечения дочки была расписана на год вперед. Это было одной из причин того, что мы после событий 2014-го решили остаться в Севастополе.

«Муж ужасно исхудал, выглядит изможденным, но я не услышала от него даже намека на жалобы»

— Имели возможность увидеть супруга после ареста?

— Да, когда суд в Симферополе (судья Мажилянский) на закрытом заседании принимал решение о содержании Алексея под стражей. По коридору Лешу вели с маской на лице. Его руки, скованные за спиной наручниками, конвоиры (они тоже были в масках) подняли высоко вверх. Так что Леше пришлось идти согнувшись. Балаклаву с его лица сняли только в зале суда.

После судебного заседания мне разрешили прийти к мужу на свидание в Симферопольский следственный изолятор. Алексей по натуре человек жизнерадостный, оптимист. Когда мы встретились с ним в СИЗО, он старался держаться бодро. Однако я видела, что ему приходится заставлять себя улыбаться. Леша ужасно исхудал, выглядит изможденным. Но я не услышала от него даже намека на жалобы. Говорил о своем положении коротко: «У меня все хорошо». — «Что тебе принести, отправить с передачей?» — спрашиваю. «Ничего мне не нужно. Для меня главное, чтобы у тебя с Ирой было как можно меньше проблем».

— Его пытали?

— На лице следов побоев не заметила. Понятно, что мне об издевательствах он рассказывать не станет. Только сейчас, приехав на время в Киев, я узнала: можно добиться, чтобы Лешу защищал независимый адвокат, а не тот, которого назначило российское государство. Познакомилась в столице с правозащитниками, родственниками других политзаключенных. Надеюсь, с их помощью удастся решить вопрос с независимым адвокатом. А он сможет спросить у Алексея о том, как с ним обращались во время следствия (напомним, что благодаря адвокатам общественности стало известно о жесточайших пытках, которым подвергались в застенках ФСБ украинские политзаключенные Геннадий Афанасьев, Николай Карпюк, Станислав Клых, Евгений Панов и многие другие. — Авт.).

— Какой срок заключения грозит Алексею?

— Пока не известно. Дело в суд еще не передано, поэтому неясно, в чем в конечном итоге его обвинят. Адвокат недавно сообщила, что кроме изготовления взрывчатых веществ мужу инкриминируют также их хранение. Об обвинении в причастности к террористической группе адвокат сейчас не говорила.

— Алексей был знаком с Евгением Пановым и другими людьми, из которых российские власти выбили признание в подготовке диверсий в Крыму?

— Я этих людей не знаю. Думаю, мой муж тоже с ними не знаком. Никаких взрывчатых веществ в нашем доме никогда не было. Жизнь Алексея была у меня на виду, поэтому уверена, что выдвинутые против него обвинения надуманы.

«Крымского „диверсанта“ Евгения Панова жестоко пытали трое суток подряд, не снимая с его головы черный мешок»

Однако Следственный комитет России отказался возбуждать по этому поводу уголовное дело.

— Моего подзащитного Евгения Панова российские спецслужбы арестовали в августе прошлого года, а в ноябре я стала его адвокатом, — рассказала по скайпу адвокат из Москвы Ольга Дзинзе. — Подзащитный рассказал мне, что первые трое суток после задержания его жестоко пытали, причем все это время с головы не снимали черный мешок, поэтому он не видел лиц своих мучителей. Панова подвешивали за руки, скованные за спиной наручниками, избивали, пропускали через тело электрический ток (на его ногах до сих пор остались следы от ожогов). Выводили на «расстрел», всячески угрожали, в том числе расправой с родственниками. После трех суток издевательств его отвезли в суд, где судья постановила наказать Панова за… хулиганство административным арестом на 15 суток. В чем логика таких действий правоохранителей, непонятно. Затем моего подзащитного доставили в ФСБ. После перенесенных кошмаров он подписал все, что от него требовали следователи.

*Вначале оккупационные власти Крыма посадили Евгения Панова на 15 суток по надуманному обвинению в нарушении общественного порядка. Но затем в ФСБ решили объявить его «диверсантом»

В конце прошлого года Панов написал в Следственный комитет России ходатайство о возбуждении уголовного дела по факту применения к нему пыток. Как оказалось, 10 февраля было вынесено постановление об отказе по этому ходатайству. Однако мне это стало известно только на прошлой неделе, когда я получила возможность ознакомиться с материалами доследственной проверки. Там указано, что опрошена адвокат, назначенная властями сразу после задержания Евгения. Она заявила, что сказать ей по поводу пыток нечего. На самом деле Панов ей сообщил, что над ним издевались. Но адвокат никак не отреагировала на это.

Также опросили медика. Он не осматривал Евгения. Дал заключение на основании… документов — протоколов опроса работников следственного изолятора Симферополя. Медик сделал вывод, что пыток не было, а телесные повреждения Панов получил, скорее всего, при задержании.

Понятно, что такая доследственная проверка никуда не годится. Ведь даже не проведена судебно-медицинская экспертиза моего подзащитного. Удивляет и то, что следователь, проводивший проверку, не посчитал нужным опросить Панова. Следственный комитет России сделал все возможное, чтобы не возбуждать уголовное дело о пытках. Мы с подзащитным обжалуем отказ в прокуратуре и будем ходатайствовать о проведении судебно-медицинской экспертизы Евгения.

— Было две волны арестов крымских «диверсантов», — говорит координатор Крымской правозащитной группы Ольга Скрипник. — Первая прошла в августе минувшего года. Тогда ФСБ схватила четырех человек: ветерана АТО, волонтера Евгения Панова (кто-то попросил его вывезти из Крыма семью украинских патриотов, поэтому мужчина приехал на оккупированный полуостров, где и был арестован. — Авт.), далекого от политики таксиста Андрея Захтея, незадолго до этого переселившегося с семьей в Крым (к нему, как и к Панову, применялись жесточайшие пытки), крымского татарина Редвана Сулейманова (поначалу российские власти говорили о нем как о диверсанте, но теперь этому молодому человеку инкриминируют другую статью — заведомо неправдивое сообщение о подготовке теракта) и Владимира Присича (информации о нем практически нет).

Следующая волна арестов «диверсантов» прошла в ноябре. Ее жертвами стали бывшие украинские военнослужащие, которые проживали в оккупированном Севастополе: Владимир Дудка, Дмитрий Штыбликов, Алексей Бессарабов, Глеб Шаблий и Алексей Стогний.

Все задержанные до сих пор находятся под стажей в следственном изоляторе Симферополя, судебные процессы по их делам еще не начались. Одна из серьезных проблем — состояние здоровья этих узников. Сильнейшие стрессы, пытки, ужасные условия содержания (пища отвратительная, вода в кранах ржавая, переполненные камеры, полчища вшей, блох, тараканов) привели к усугублению имевшихся и появлению новых болезней: желудочно-кишечного тракта, сердца, бронхов и легких, суставов… Первое время после ареста крымским «диверсантам» вообще не оказывалась медицинская помощь. Лечение стали предоставлять только недавно.

1381

Читайте нас в Facebook