Дочь Игоря Шамо: "Папа категорически отказался уезжать в Москву, это даже не обсуждалось в нашей семье"
Достаточно было одной песни «Києве мiй», чтобы композитор Игорь Шамо и поэт Дмитрий Луценко вошли в украинскую музыкальную историю. Премьера этой песни состоялась ровно 55 лет назад, на торжественном концерте, посвященном вручению столице ордена Ленина. Первыми исполнителями «Києве мій» стали Юрий Гуляев и Константин Огневой. Песня сразу стала популярной и уже на следующий день звучала из всех окон города. Позже ее исполняли Николай Кондратюк и Дмитрий Гнатюк, но самой известной стала сольная запись Юрия Гуляева.
Три года назад «Києве мій» стала официальным гимном столицы Украины. К 50-летию песни было подготовлено юбилейное издание композиции на трех языках с факсимильными нотами Игоря Шамо и его дарственной надписью Константину Огневому. До конца дней Игорь Наумович считал эту композицию одной из своих самых любимых. Дочь композитора Тамара уже давно живет в Германии, но свято хранит память о своем знаменитом отце. Квартира Шамо в самом центре Киева стала его музеем, где до сих пор в кабинете композитора стоит старинный рояль, на котором и была создана знаменитая песня.
— Правда, что первым песню «Києве мій» исполнил Игорь Шамо?
— Это случилось у нас дома. Утром 27 мая папа написал песню вместе со своим другом, замечательным поэтом Дмитрием Луценко. Помню, когда композиция была готова, нас с мамой позвали в комнату, где стоял большой рояль. Дмитрий Емельянович сидел в кресле, усталый и довольный. Папа сел за рояль и начал петь: «Грає море зелене, тихий день догора…» У отца был очень красивый бархатный баритон. Мама выслушала песню до конца и сказала, что она ей очень напоминает вальс. И что, мол, для такого важного события, как концерт, посвященный вручению Киеву ордена Ленина, это слишком легкомысленная композиция. Но менять что-то было уже слишком поздно.
*Тамара Игоревна — ревностная хранительница творчества отца, сын Игоря Шамо Юрий был композитором, а внучка Ирина стала оперной певицей
— Песня действительно была создана за одну ночь?
— Да, эта история уже стала легендарной. Это произошло в 1962 году. Министерство культуры УССР готовилось к торжественному концерту в честь награждения Киева орденом Ленина. Не знаю, почему с просьбой к папе обратились в последний момент, в то время на подобные темы не принято было рассуждать. Партия сказала — значит надо делать. Папу и Дмитрия Луценко вызвал к себе бывший министр культуры УССР Ростислав Бабийчук и дал задание в короткий срок написать песню о Киеве. В тот же вечер папа и Дмитрий Емельянович приехали к нам домой.
— Где они работали?
— У папы был кабинет — святая святых в нашем доме. Он располагался как раз за стеной моей спальни. В нашей большой квартире в знаменитом доме композиторов на улице Софиевской было три комнаты. По соседству жил Григорий Майборода. Когда папа работал, мы с братом знали — шуметь нельзя. Ходили на цыпочках, разговаривали шепотом и не хлопали дверьми. Я за стенкой часто слышала, как папа сочиняет музыку. Хотя он практически никогда не играл на рояле. Просто сидел за столом с тонко заточенным карандашом и записывал ноты. У него был абсолютный слух. Признаюсь, в тот вечер, когда создавался «Києве мій», я практически не спала. Помню, как мама бегала с маленьким чайничком из папиного кабинета на кухню. Папа много курил, и когда дверь открывалась, оттуда просто вываливались клубы дыма… А утром, слегка перекусив, поехали к министру показывать работу.
— Министр пришел в восторг?
— Не совсем. Бабийчук вообще был довольно сдержанным человеком. Папа рассказывал, что он прослушал песню и сказал, что надо добавить еще один куплет. Времени на доработку практически не оставалось, и тогда Дмитрий Луценко, сидя в кабинете министра, придумал еще один куплет.
— Дмитрий Емельянович любил вспоминать, что слова «Києве мій» он услышал, гуляя однажды на Владимирской горке.
— Для папы и Луценко эта песня стала любимым творением, наверное, поэтому сразу обросла легендами. Правда, я бы не удивилась, если оказалось бы, что эта история действительно с ними случилась. По словам Дмитрия Емельяновича, как-то вместе с Игорем Шамо они прогуливались по Владимирской горке и увидели пару влюбленных. Они остановились рядом с парочкой, недалеко от беседки, откуда открывается прекрасный вид на город и Днепр. И вдруг молодой человек произнес: «Як тебе не любити, Києве мій!» Эта фраза очень понравилась Луценко. И когда перед Шамо и Луценко была поставлена задача создать песню, фраза прекрасно вписалась в текст.
— Первым исполнителем знаменитой песни стал солист оперы Юрий Гуляев.
— И эстрадный певец Константин Огневой. На торжественном концерте в Киеве они исполнили песню дуэтом. В то время это был популярный ход. Папа был очень дружен с Юрием Гуляевым. По сути, они вместе начинали свою карьеру. Позже Юрий часто приходил к нам домой, репетировал и непременно всю семью приглашал на свои концерты. Я до сих пор помню, с каким восторгом смотрела на Гуляева. Он был высок, красив, подтянут, с копной черных волос и ярко-голубыми глазами. К тому же Гуляев обладал удивительно чувственным голосом.
*Знаменитый певец Юрий Гуляев был первым исполнителем песни Игоря Шамо «Києве мій»
— Знаю, что одно время вам предлагали продать права на песню «Києве мій» в коммунальную собственность города.
— Честно говоря, меня тогда это страшно возмутило. Как и наследников Дмитрия Луценко. Мы вместе сказали, что не торгуем творчеством своих отцов. Казалась дикой даже сама формулировка, она казалась мне обидной. Я сказала, что даже за миллионы не продала бы песню. Со временем вопрос был улажен цивилизованно. Песня стала гимном нашей столицы. Знаете, мне лишь жаль, что отец и Дмитрий Емельянович не дожили до этого времени. Представляю, как счастливы они были бы.
— Вашему отцу несколько раз предлагали переехать в Москву.
— И он каждый раз отказывался. Говорил, что творить может только на украинской земле, в родном Киеве. Папа был дружен с известным советским композитором Яном Френкелем, который его и тянул в столицу Советского Союза. Они были знакомы еще со времени учебы в киевской школе имени Лысенко. Оба попали в первый набор и даже сидели несколько лет за одной партой. В конце пятидесятых папе впервые предложили уехать в Москву. Его даже вызывал к себе председатель Союза композиторов СССР Тихон Хренников, чтобы лично сделать такое предложение. Папа категорически отказался, это даже не обсуждалось в нашей семье.
— Игорь Наумович был строгим родителем?
— Строгой у нас, скорее, была мама. Папа не особо интересовался моими оценками, но я знала, что, если мне понадобится какая-то помощь, всегда могу на него рассчитывать. До сих пор помню, как я ждала выходных. Потому что знала: в субботу или воскресенье мы с папой обязательно пойдем гулять по городу. Это было только наше время. Папа был удивительным рассказчиком и большим знатоком истории Киева. Я лишь удивлялась, откуда он все знает про старинные дома, тихие улочки. Мы бродили по городу, я держала его крепко за руку и внимала каждому слову. Иногда мы заходили в кафе, перекусывали, папа покупал мне мороженое, и мы шли дальше. До сих пор скучаю по тем временам…
— Правда, что с рождением дочери ваших родителей поздравил Сергей Параджанов?
— Это было во время работы над фильмом «Андриеш». Сергей Параджанов пригласил папу написать музыку к картине. Работа шла в Молдавии в тот момент, когда я вот-вот должна была появиться на свет. Параджанов и вся группа знали, как папа нервничал. Он буквально каждый час бегал на почту, звонил маме, спрашивая, как она себя чувствует. До моего рождения папа таки успел вернуться в Киев. А когда я появилась на свет, к нам домой принесли телеграмму: «Встречайте молдавский поезд. Сергей Параджанов». Папа сам поехал на вокзал, подошел к указанному в телеграмме вагону, проводник которого с улыбкой передал ему огромный ящик винограда и бутыль молдавского вина.
— Рассказывают, что Игорь Шамо был большим эстетом.
— Папа прошел достаточно тяжелый жизненный путь. Он воевал, видел разруху, голод, смерть. Чтобы прокормить семью, папе приходилось ночами играть в ресторанах, на свадьбах. Может, поэтому его всегда влекло к прекрасному. Это касалось не только искусства, но и простых бытовых вещей. Я, например, не помню, чтобы папа когда-нибудь выглядел неряшливо. Он обожал шейные платки и береты — их у него собралась целая коллекция. Часто ездил за границу и всегда привозил нам с братом подарки. В то время в дефиците были красивые вещи, а папа одевал нас как с картинки. Я вообще не помню, чтобы мы в чем-то нуждались.
— У вашего отца было авто?
— «Волга», которую он обожал. И никому не доверял сидеть за рулем. Только сам. Ездил неспешно, аккуратно. Любил возить нас за город, на дачу. Или, скажем, вечером собирал семью и вез в ресторан возле ВДНХ. С тех пор как произведения Шамо стали закупаться Министерством культуры, в семье началось финансовое благополучие. За музыку к кинофильму он мог заработать до восьми тысяч рублей, в то время как месячная зарплата инженера составляла 140 рублей. Мы жили, не испытывая материальных трудностей. Больше всего я ожидала появления в руках папы зеленого портфеля. Обычно он приходил с ним домой накануне праздников. Именно из этого кожаного портфеля, как по волшебству, появлялись всяческие деликатесы.
— Вам часто снится отец?
— Он приходит, когда в моей жизни грядут перемены и нужно принять важное решение. Я до сих пор советуюсь с отцом. Вижу его во сне здоровым, красивым, улыбчивым — таким, каким он был в жизни. До сих пор чувствую его и мамину поддержку.
2360Читайте нас в Facebook
