Сестра политзаключенного Алексея Сизановича: "Брат поставил "тарелку", чтобы смотреть украинские телеканалы. За это из него сделали "террориста"
Весной 2015 года исчез гражданин Украины 61-летний Алексей Сизанович. «Нашелся» он лишь сейчас, когда российские пропагандистские СМИ сообщили, что суд в Ростове-на-Дону приговорил его к 12 годам заключения — по обвинению в подготовке террористических актов на территории России.
— Боженьки, Леша полностью стал седым! А ведь осенью 2014 года, когда он приезжал ко мне в гости, седины на его темно-русой голове было совсем немного! — воскликнула со слезами на глазах родная сестра политзаключенного 61-летнего Алексея Сизановича Галина Бичева, когда мы показали ей фотографии ее брата (на фото в заголовке), сделанные недавно в российском городе Ростове-на-Дону в зале Северо-Кавказского окружного военного суда. — На этих снимках видно, что Алексей постарел лет на десять, сильно исхудал! Он жил с женой в Луганской области на оккупированной территории в селе возле Краснодона — примерно в трех километрах от российской границы. Алексей остался верным Украине. Думаю, за это оккупанты с ним и расправились — тайно вывезли в Россию, а там пришили уголовное дело по статье «Терроризм».
Галина Бичева живет в одном из сел Киевской области в хате, оставшейся от отца. Мы приехали к ней в гости, беседовали на лавочке во дворе возле дома.
*Галина Бичева. Фото автора
— В октябре 2014 года Алексей приехал в гости без предупреждения, — рассказала Галина Бичева. — Мы как раз с мужем хату ремонтировали, но все равно были рады Леше: с ним веселее, к тому же он помогал нам. Брат показывал на экране своего мобильного снимки колонн российской военной техники, шедшей в Украину. Алексей побоялся возвращаться с этим телефоном на оккупированную территорию, обменял его на другой сотовый у одного из жителей нашего села. Вероятно, брат опасался, что сепаратисты взяли его на карандаш, поэтому могут организовать прослушивание телефона. Когда уезжал домой на Луганщину, сказал, что связь будем поддерживать через его жену Людмилу Павловну. Вскоре я позвонила ей, и она сообщила: мол, у них с Алексеем принципиальные политические разногласия. «Я за Россию, а он — Украину, — заявила мне Людмила Павловна. — Если хотите знать, ваш брат переселился в летнюю кухню, установил там „тарелку“, чтобы смотреть украинские телеканалы». После этого разговора я испугалась за Алексея, в голове крутилась мысль: если бы знала, что у него с Людмилой Павловной война в хате из-за политики, ни за что не отпустила бы к этой женщине. Тем более что они официально не расписаны. Жил бы у меня — места в доме достаточно. Мой муж Виталий не возражал бы — они с Алексеем хорошо ладят.
В последний раз брат позвонил мне восьмого марта 2015 года, поздравил с женским днем. Я ожидала, что через месяц вновь буду принимать от него поздравления, ведь седьмого апреля у меня день рождения. Однако звонка не было. Выходит, что как раз тогда — в марте или начале апреля — он попал в беду.
Долгое время я ничего не знала о том, что с ним произошло. Надеялась получить хоть какую-нибудь информацию от Людмилы Павловны, периодически набирала ее номер и каждый раз слышала в трубке «Абонент поза зоною досяжностi», а затем стала звучать другая фраза: «Цей номер не обслуговується». Я могла только догадываться, что произошло с братом. Конечно, понимала, что его могли схватить приспешники оккупантов. Ну и были определенные мысли о том, кто донес им на моего брата.
— Когда вы узнали, что Алексей в российской тюрьме?
— Относительно недавно — в феврале нынешнего года. Мне позвонила девушка, сказала, что ее зовут Оксана, она волонтер и что ей нужно поговорить со мной об Алексее. Я поинтересовалась, откуда она узнала мой номер. Оксана ответила неопределенно: «Это наша работа». Мы встретились с ней в Киеве возле станции метро «Крещатик». Она пришла с адвокатом, который представился Сергеем Ярошем. «Вы знаете, что вашего брата арестовали и он находится за решеткой в России?» — спросили они. Адвокат предложил подписать с ним договор о том, чтобы он занялся поисками Алексея. Я согласилась. Не сомневаюсь, этот юрист искренне старался помочь, но значительных успехов он пока не добился.
А летом мой муж увидел в бегущей строке одного из телеканалов сообщение: «Украинского политзаключенного 61-летнего Алексея Сизановича суд в Ростове-на-Дону приговорил к 12 годам лишения свободы». Мы с мужем затем старались не пропускать выпуски телевизионных новостей, но так и не увидели репортажей о моем брате. И вот недавно меня разыскала правозащитница Мария Томак (координатор организации «Медийная инициатива по правам человека». — Авт.), она помогает оформлять запросы в МИД Украины и другие инстанции.
— Чем ваш брат занимался до ареста?
— Он всю жизнь был трудягой. Мы с ним родом с Киевщины, из Васильковского района. Алексей старше меня на четыре года. У нас есть еще две родные сестры. Когда Леша учился в третьем классе, а я была совсем маленькой девочкой, наша семья переехала на Херсонщину. Там брат закончил школу, оттуда его призвали в армию. Попал в танковые войска, служил в Венгрии. Он увлекался радиоделом, был мастером на все руки. Вот только с личной жизнью у него сложилось не очень хорошо. Был женат несколько раз. Сын одной из жен ограбил магазин, и Алексей взял на себя вину парня, отсидел в тюрьме.
У брата есть взрослые сын и дочь, которые давно живут своей жизнью, с отцом тесных отношений не поддерживают. На Луганщину Леша попал в молодости — его направили работать на шахту по комсомольской путевке. Он трудился там много лет, но затем все же уехал с Донбасса. В 2004 году был активным участником «оранжевой» революции. Однажды стал наблюдателем на выборах в Верховную Раду Украины от одной из партий. В Луганскую область вновь переехал лет шесть-семь назад. Ему нужны были какие-то бумаги для оформления пенсии, и он отправился на шахту, где когда-то работал. Тогда и познакомился с Людмилой Павловной, остался с ней жить. Отремонтировал хату этой женщины, старался заработать копейку — человек он трудолюбивый, владеет несколькими рабочими специальностями. Я к нему в гости ни разу так и не поехала — не приглашали.
Каким образом брат оказался в России, сведений нет. Но догадаться, как это произошло, несложно. Российские власти приписали ему, что он тайком перешел границу и занялся подготовкой террористических актов где-то в Ростовской области. Уверена, что у Алексея не хватило бы смелости сделать нечто подобное. Я знаю, что говорю.
— Обычно судебные процессы по столь тяжелым обвинениям, как терроризм, длятся по несколько месяцев, а в случае с Алексеем Сизановичем все было решено после двух заседаний суда, — комментирует ситуацию координатор организации «Медийная инициатива по правам человека» Мария Томак. — Адвоката Алексею Ивановичу назначили российские власти. Понятно, что этот защитник лишь подыгрывал следствию, сфальсифицировавшему, как мы понимаем, уголовное дело против украинского пенсионера.
Уже после объявления приговора к Алексею Сизановичу пробился независимый российский юрист (его фамилию пока называть не буду). Он попал в СИЗО Ростова-на-Дону благодаря тому, что является членом Общественной наблюдательной комиссии — органа, контролирующего соблюдение прав человека в местах лишения свободы. Этот юрист продиктовал Александру Ивановичу текст апелляции на приговор. Мы надеялись, что когда этому документу будет дан ход, юрист, о котором я говорю, станет адвокатом Сизановича. Он смог бы расспросить подзащитного, как тот оказался на территории Российской Федерации, что было предпринято следствием, чтобы заставить украинского пенсионера сознаться в бредовых обвинениях, которые были против него выдвинуты. Однако пенсионер по невыясненным причинам вдруг отозвал апелляцию. Тем самым смирился с приговором. Что его заставило так поступить? Наверняка давление со стороны ФСБ. Возможно, пенсионер поверил лживому обещанию, что моментально после вступления приговора в силу его отправят отбывать наказание в Украину. Версии могут быть разными. Ясно одно: отзыв апелляции связал правозащитникам руки — теперь нет надежды на пересмотр приговора и его обжалование в Европейском суде по правам человека.
— Российская сторона нарушила нормы международного права, не сообщив украинскому посольству или консульскому учреждению об аресте гражданина нашей страны Алексея Сизановича, — заявила «Громадському радіо» представитель МИД Украины Марьяна Беца. — Об аресте Сизановича мы узнали от его сестры и сразу же обратились к российским властям с требованием разрешить консулу Украины навестить Алексея Ивановича. Однако Россия, в очередной раз грубо нарушая нормы международного права, не предоставила возможности пообщаться с Сизановичем. Для нас встреча с ним очень важна: нужно услышать от этого человека, при каких обстоятельствах его задержали, где это произошло, в чем его обвиняют, почему он признал вину, в каких условиях содержится… Ответы на часть вопросов несложно предугадать, но все же хотелось бы услышать их непосредственно от осужденного.
Наши консулы встречались с российским юристом, который мог бы стать адвокатом Сизановича. Этот юрист осторожно отнесся к такой перспективе, поскольку украинец признал вину и отозвал апелляцию. Алексею Ивановичу он разъяснил, что тем самым тот лишается шанса на пересмотр приговора и рассмотрение его дела в Европейском суде по правам человека. И все же Сизанович отказался изменить свое решение об отзыве апелляции.
— Начиная с 2014 года путинский режим регулярно фальсифицирует уголовные дела об «украинских диверсантах, террористах, карателях», — продолжает Мария Томак. — Таким образом среди российских обывателей разжигают ненависть к Украине и решают другие политические задачи. Признания у политзаключенных выбивают жесточайшими пытками. За решетку сажают всех, кто стал жертвой кампании по ловле «диверсантов из Киева». Был один случай, когда появилась надежда, что обвиняемого отпустят. Речь идет о совершенно миролюбивом человеке с явными признаками умственной отсталости — крестьянине из Луганской области Сергее Литвинове, из которого ФСБ сделало «жестокого карателя» — обвинило в массовых убийствах и изнасилованиях. Нам удалось добиться, чтобы Литвинова защищал независимый адвокат из Москвы, к сожалению, уже покойный Виктор Паршуткин. Ему удалось собрать неопровержимые доказательства лживости выдвинутых против подзащитного обвинений. Следствием этого стало то, что ФСБ сама инициировала экспертизу, которая доказала: признание Литвинов подписал под пытками. Казалось бы, бедолагу нужно отпустить. Но нет, против него сфабриковали новое дело — за разбой — и присудили восемь с половиной лет заключения с отбыванием наказания в колонии строгого режима…
1171Читайте нас в Facebook
