Главный оператор «войны и мира» анатолий петрицкий: «утверждать актерские пробы приезжала лично министр культуры ссср екатерина фурцева»
Фильм-эпопея «Война и мир» в постановке Сергея Бондарчука стал достойным ответом американской экранизации романа Льва Толстого. Четыре серии общей продолжительностью шесть часов снимались четыре года — с 1963-го по 1967-й. Картина была отмечена главным призом Американской киноакадемии — премией «Оскар» (1968). Это был первый «Оскар» в истории советского кино. Чиновники из министерства кинематографии отобрали статуэтку прямо на летном поле московского аэропорта «Шереметьево».
Почти всех артистов Бондарчук утвердил без проб. Лишь главные исполнители были выбраны не сразу. Людмила Савельева выдержала пробу на роль Наташи Ростовой со второй попытки. Андрея Болконского сначала должен был играть Иннокентий Смоктуновский. Но он был занят в «Гамлете», и Григорий Козинцев угрожал умереть, если у него отберут главного исполнителя. В итоге Болконского сыграл Вячеслав Тихонов, который по опросу журнала «Советский экран» был признан лучшим актером года (такой же чести удостоена и Савельева).
Пьера Безухова Бондарчук увидел в тяжелоатлете Юрии Власове и даже начал репетиции со спортсменом, но Власов выдержал всего два дня и отказался от участия в фильме. Тогда режиссер решил сам сыграть эту роль, для которой ему пришлось поправиться. Бондарчук не только поседел, но даже перенес клиническую смерть, когда готовил первую часть картины для показа на Московском кинофестивале 1965 года (Гран-при).
«Война и мир» Сергея Бондарчука вошла в Книгу рекордов Гиннесса по числу статистов, занятых в батальных сценах, — 120 тысяч человек. Именно столько военных в исторических костюмах вышли на «Бородинское сражение». Этот рекорд до сих пор не побит.
«Война и мир» шла в прокате 117 стран мира. Даже спустя 40 лет после своего создания эта постановка является одной из самых дорогих в истории кино — 100 миллионов долларов (по нынешним временам это около 500 миллионов).
Олексий-Нестор НАУМЕНКО специально для «ФАКТОВ»
«Сделать лучше и больше!» — с таким девизом советские кинематографисты приступали к съемкам самого дорогого отечественного блокбастера — картине «Война и мир». В 1967 году вышла в свет последняя, четвертая, серия фильма, который создавался более двух лет. Не только увидеть весь процесс, но и снимать его выпало на долю известного кинооператора киевлянина Анатолия Петрицкого.
«Министр обороны выделил для массовки целую дивизию»
- В самом начале профессиональной деятельности вам посчастливилось работать с главным в то время советским режиссером Сергеем Бондарчуком. Какими качествами должен был обладать кинематографист, чтобы достичь такого статуса?
- Сергея Федоровича тянуло на имперское искусство. Он и фигуру имел соответствующую. Еще будучи студентом ВГИКа, я с удивлением прочел, что Бондарчуку за роль Тараса Шевченко присвоено звание народного артиста СССР. Мой отец был народным художником СССР, я знал нескольких народных, но все это люди далеко не молодые. А Бондарчуку еще и тридцати не исполнилось.
У Данелия есть такой рассказ. Однажды Сергею Бондарчуку позвонил Василий Сталин: «Поставишь бутылку за хорошее известие? Приходи в «Арагви» в двенадцать». Сергей Федорович пришел. Василий Сталин сидит в генеральской форме с какими-то людьми и показывает журнал «Огонек», на обложке которого — фотография Бондарчука в роли Шевченко. Под фотографией подпись: «Заслуженный артист СССР Сергей Бондарчук». А наверху красным карандашом исправлено: «Народный артист СССР Сергей Бондарчук». И подпись: «Сталин».
- Можно сказать, что Бондарчук был своим среди тогдашней элиты?
- В этом я абсолютно уверен. В определенных кругах людей есть что-то их соединяющее, что-то метафизическое. Желающих снимать «Войну и мир» было много, а выбрали Бондарчука! И дали не только постановку, но и большую государственную поддержку, без которой кино такого масштаба снять невозможно. Советский Союз стремился доказать, что является передовой державой: запустили первый спутник, первого космонавта… А тут американцы сняли «Войну и мир» — произведение известнейшего русского писателя!
Утверждать актерские пробы приезжала лично министр культуры Екатерина Фурцева. Министр обороны выделил для массовки целую дивизию. Собрали даже кавалерийский полк, которого в то время в армии уже не было. Военным консультантом стал генерал армии Михаил Попов, командовавший Ленинградским фронтом, а консультантом по кавалерии — генерал Осликовский, Герой Советского Союза.
Аустерлицкое и Шенграбинское сражения снимали под городом Мукачево. Зима была довольно снежная, и киношники ничего не делали, потому что никуда нельзя было проехать. Так мы просидели почти месяц. Накануне Нового года я отпросился у Бондарчука домой, в Москву. Однако в марте меня вызвал генеральный директор и стал упрашивать вернуться в Закарпатье, поскольку главный оператор Александр Шеленков лежал с радикулитом. Но когда я приехал, Шеленков уже поправился. Мне как второму оператору предложили снимать отдельные кадры Аустерлицкого сражения второй камерой. Я не стал этого делать, а сказал, чтобы эпизоды между двумя операторами распределили, таким образом ускорив процесс. На том и договорились. Я начал работать со вторым режиссером Чемодуровым.
Но однажды Бондарчук появился на нашей площадке и сказал второму режиссеру, чтобы начинал снимать с Шеленковым. Как выяснилось позже, Александр и Сергей Федорович в чем-то не сошлись. Мне пришлось занять место первого оператора, поскольку центр вместе с Бондарчуком переместился на нашу площадку. Так до конца съемок я и оставался главным оператором.
«На киностудии многие были настроены против Бондарчука»
- Какую технику использовали при съемках?
- Вся съемочная техника была советской. Пленка отвратительного качества — Шосткинского химзавода. Достаточно сказать, что в ее эмульсии можно было встретить стайку комаров. Однажды, проявив фрагмент с крупным планом старика Болконского, мы увидели на его лбу надпись: «Шосткинский химзавод». К тому же пленка была нестабильна: у нее постепенно падала чувствительность. Фурцева предлагала использовать американскую пленку, за которую Советский Союз мог бы рассчитаться гастролями ансамбля скрипачей. Такой был тогда бартер. Однако все понимали, что по политическим соображениям этот путь неприемлем.
- Приступив к работе в новом качестве, вы внесли в съемочный процесс какие-то изменения?
- Зная, что возможен брак, Шеленков делал для каждого кадра по десять дублей. Поскольку это было связано с имитацией боевых действий, то один кадр мы снимали целую неделю. Пиротехникам требовалось полдня на установку зарядов по всему полю, и за день нам удавалось снять только два дубля. Я перешел на обычный режим съемок в два-три дубля, от чего работа пошла значительно быстрее. Так мы сняли Бородинское сражение, чему все были очень рады.
После Закарпатья мы отправились в Ленинград, где приступили к съемкам в павильоне. В то время многие были настроены против Бондарчука. Ему завидовали, ведь была серьезная конкуренция. Я работал тогда под руководством Ивана Пырьева, который сам претендовал на постановку «Войны и мира». Узнав, что я иду к Бондарчуку, Пырьев стал всячески меня отговаривать. Я оказался в очень сложном положении. Но после утверждения на роль оператора-постановщика все уговоры показались нелепыми. От таких картин не отказываются. Я и теперь отношусь к этому фильму как к родному детищу. Эта картина — главное, что я сделал в жизни.
- Почему после благополучного завершения «Войны и мира» вы больше не работали с Сергеем Бондарчуком?
- В разгар рабочего процесса я написал письмо с просьбой освободить меня от съемок. Причин было много. Сейчас понимаю, это было несерьезное отношение к делу. В письме я написал: «В связи с тем, что не могу найти общего языка с художниками картины и чтобы не мешать фильму, прошу меня освободить». Поступил я по-мальчишески. Вместо того, чтобы отдать письмо Бондарчуку, отнес его генеральному директору. Возник скандал. Хотя мы и закончили картину, но личные отношения с режиссером стали холодными. Думаю, в этом и была причина, по которой Бондарчук не хотел больше со мной работать.
- Он был суров с вами?
- Режиссер должен быть жестким и требовательным. На «Войне и мире» все было распланировано. Да и не могло быть иначе. Если вы имеете дело с массовкой в двенадцать тысяч солдат, то обсуждать на съемочной площадке свои планы по меньшей мере неприлично. У Бондарчука каждый солдат знал, куда ему надо стать и что делать. Для этого заранее разрабатывалась диспозиция, согласной которой все боевые части размещались на своих местах. Каждое утро командир дивизии по громкой связи сообщал подразделениям, какую позицию они должны занять. Не скажу, что Бондарчук был жестким по отношению ко мне. Иногда выказывал недовольство, но это нормально в подобных условиях. А в целом относился ко мне с доверием. Часто мы сидели по полночи, разрабатывая план на следующий день. Когда только начали работать, он предложил перейти на «ты», но я почему-то отказался.
- У Бондарчука была манера общаться на «ты»?
- Нет. По-видимому, это было личное расположение.
«На режиссерский факультет не брали молодежь»
- Анатолий Анатольевич, ваш отец был известным художником, работал в театре и недолюбливал кинематографистов. Тем не менее вы пошли в кино.
- Отец вынужден был работать в театре ради денег. Как живописца его не принимали, критиковали, хотя его картины выставлялись на Биеннале в Венеции. Он и меня пытался приучить к живописи но, очевидно, я не имел данных для этого. Мой выбор в пользу кино довольно странный. Не могу утверждать, что всю жизнь мечтал там работать. Просто так сложились обстоятельства. Я закончил школу и думал о ВГИКе. А в то время в Киев из Москвы приехал Александр Довженко. Отец сказал ему: «Сашко, вот мой сын хочет поступать во ВГИК… » «Ну что ж, прекрасно!» — ответил Довженко, а на следующий день позвонил и говорит: «Знаешь, я подумал… В кино есть одна профессия — режиссер. Ничем другим заниматься не имеет смысла». Отец почему-то обиделся.
Во ВГИКе на режиссерский факультет не брали молодых людей — приветствовался жизненный опыт, членство в КПСС. И многие мои ровесники, кто поступал туда, не прошли по тем же причинам. В партию я вступил, когда мне было за пятьдесят. И только потому, что захотел стать режиссером. Мне так и сказали: «Если не станешь коммунистом, то постановки тебе никто не даст».
- Вспомнили слова Довженко, когда решили стать режиссером?
- Захотелось попробовать. Снял одну картину по плохому сценарию (заставили), затем еще одну по такому же принципу. На этом моя режиссерская деятельность закончилась. Началась перестройка, для кино наступили трудные времена. А потом я просто состарился. Начинать заниматься режиссурой надо лет в тридцать, а то и раньше.
- После ВГИКа вы остались работать в Москве. Вернуться в Киев не хотели?
- Я женился, будучи студентом. А семья супруги Наташи не хотела нас отпускать (жена Анатолия Петрицкого — дочь известного актера Бориса Бабочкина, прославившегося ролью Чапаева в одноименном фильме братьев Васильевых. — Авт. ). Я и сейчас не знаю, правильно ли поступил, что застрял в Москве.
964Читайте нас в Facebook
