Лучшего звучания музыкальных инструментов, чем в «тарелке», нет ни в одном концертном зале мира

Об уникальности здания на Лыбедской площади «ФАКТЫ» поговорили с известным украинским архитектором Флорианом Юрьевым, проектировавшим в 70-х годах прошлого века «тарелку» и создавшим здесь уникальный концертный зал для цветомузыкального театра. Флориан Юрьев — человек разносторонних интересов, талантов и энциклопедических знаний. Он архитектор, художник, поэт, музыкант, композитор цветовых симфоний и автор книги «Музыка света».

— Обнародованные фото торгового центра с вписанной в него «тарелкой» переполошили общественность. Как вы оцениваете новый проект?

— Инвестор хочет сделать парадный вход в торговый центр со стороны «тарелки», — говорит 88-летний Флориан Юрьев. — Судя по последним проектным версиям, этот центр станет продолжением первой очереди Ocean Plaza. Сначала «тарелку» хотели сделать активной составляющей нового объекта, а когда общественность начала протестовать, инвестор пообещал ее не трогать. Меня даже навестил будущий директор строящегося ТРЦ и заверил, что все будет нормально. Хоть я в этом очень сомневаюсь. Последний вариант проекта свидетельствует: архитектурная агрессия со стороны инвестора продолжается и может разрушить объект. Похоже, проектную группу даже засекретили, выжидая момент, когда можно будет что-то поменять.

* По проекту часть института и «летающая тарелка» вписаны в будущий ТРЦ

— После обнародования первого варианта проекта Союз музыкантов Украины направил письма премьер-министру, а также руководителям Министерства культуры и Минобразования, — продолжает собеседник. — Чтобы спасти «тарелку», я обратился к президенту Академии наук Украины Борису Патону, который в свою очередь обращался с соответствующими просьбами в Кабмин.

— Почему именно к Борису Патону?

— Институт имени Патона в свое время участвовал в создании верхней части «тарелки», состоящей из металлических сегментов.

Над проектом этого здания работала одна из мастерских «Киевпроекта», сотрудником которого я являлся. Нам заранее перечислили все функции будущего объекта. А поскольку создавался Институт информации и руководил этим проектом КГБ, над которым тогда стояла партия, можете догадаться, какой серьезности заказ мы получили. Учитывая, что вопрос касался идеологии, то и архитектура требовалась соответствующая — современная и импозантная.

Сегодня у Института информации вырисовываются, как мне представляется, печальные перспективы. Ведь если меняется функция объекта, он чаще всего просто погибает. Институт хотят оставить только в высотке (раньше и она, и двухэтажное здание с площадкой для «тарелки» были единым комплексом), где на нескольких этажах были архивы КГБ и патентное бюро. В этих помещениях поддерживалась определенная температура, было отменное кондиционирование. Все работало четко, дисциплина соблюдалась железная, объект был первого класса, курировался КПСС и Комитетом госбезопасности, директора туда назначались. Одним из них был Владимир Семичастный, до того возглавлявший КГБ СССР.

— За этот важнейший объект я получил премию 13 тысяч рублей, — продолжает Флориан Юрьев. — Это были огромные по тем временам деньги. И ими я распорядился не так, как хотелось начальству — поделить в узком кругу между мной, директором и главным инженером. Премию разделил поровну между всеми членами авторского коллектива.

Устройство «тарелки» — амфитеатр снизу и музыкальная акустика в верхней части. Эти два объема надо было соединить, чего до меня никто не делал. Форма амфитеатра нужна для того, чтобы звук уходил и возвращался. Это единственный зал в Украине, где акустика позволяет звуку равномерно распространяться в помещении до последнего из 500 зрительских мест. Музыканты, выступавшие в нашей «тарелке», всегда восторгались, насколько «окрашенным» возвращался к ним звук. К примеру, даже в филармонии такого эффекта достичь нельзя.

— Как, по-вашему, можно было бы использовать «тарелку» и ее уникальный зал?

— Во-первых, для лекций, выступлений без микрофона, для международных конференций, где предусмотрен синхронный перевод. Синхронистам всегда создавались идеальные условия. В этом зале много раз играли музыканты. Известный украинский скрипач Анатолий Баженов высоко оценил акустические возможности зала и признался, что лучшего качества звучания инструментов он не встречал ни в одном другом концертном зале мира.

Если «тарелку» привести в порядок и дать соответствующую рекламу залу с прекрасной акустикой, то отбоя от ведущих музыкантов не было бы. Но с 1992 года комплекс разрушается. За долгие годы не проводилось ни одного ремонта. К счастью, на акустику это не слишком повлияло.

* Архитектор Флориан Юрьев, спроектировавший знаменую тарелку. Фото: РБК-Украина

— Читала, что судьбой «тарелки» сейчас обеспокоены даже за рубежом.

— Европа по этому поводу волнуется больше, чем Украина. Ведь в свое время эксперты Венского международного музея архитектуры, выбирая на территории нашей страны объекты архитектуры эпохи советского модернизма, остановились лишь на нашей «летающей тарелке».

— Тем не менее она не является памятником архитектуры…

— Такое право появляется у объекта только через 50 лет, а Институт информации открылся в 1971 году. Но коль мир признал уникальность здания, его надо сохранять. Причем не реконструировать, а только реставрировать и правильно использовать.

Если там создадут музей науки, я не против, но лучше было бы разместить его в «двухэтажке», на которой находится «тарелка». Я за то, чтобы и молодежной академии там нашлось место, и музею современного искусства, школе по созданию музыкальных инструментов — увы, такой пока нет в Украине. Я ведь президент Общества музыкальных инструментов и готов, пока жив, учить детей нормальному ремеслу.

— Вы еще и инструменты делаете?

— В прошлом году в филармонии прозвучали 35 моих инструментов. На концерт специально приехал один из самых известных в мире музыкальных экспертов Саботье, убедившийся, что наши инструменты звучат не хуже итальянских.

* «Я готов, пока жив, учить детей нормальному ремеслу — изготовлению музыкальных инструментов, — говорит Флориан Юрьев

— Это правда, что Американский биографический институт удостоил вас звания «Человек года»?

— Да, и я бережно храню и сертификат, где это зафиксировано, и еще несколько международных наград за создание и развитие цветомузыки. О системе музыкально-цветовых ассоциаций, в которой каждому звуку или тональности соответствует определенный колер, в 1958 году я написал книгу «Музыка света». Сейчас это раритет. В книге, например, я расшифровал музыку Скрябина и других композиторов.

Хоть в рецензии-письме, направленном в партийные органы, указывалось, что мой труд содержит «множество приоритетных сведений, идей», «Музыку света» долго не издавали. Лишь в 1971 году в ЦК дали «добро» на публикацию. Напечатали книгу тиражом в 1400 экземпляров. Но цензор, прочитав сигнальный экземпляр, вынес вердикт: это апология абстракционизма, — и «Музыку света» приказали пустить под нож. Однако 20 авторских экземпляров я забрал и раздал друзьям в Украине.

Удивительно то, что эту книгу (поскольку она несла «приоритетные идеи») разрешили распространять по библиотекам мира. Когда спустя годы я нашел один экземпляр в библиотеке американского Конгресса, понял, почему меня тогда стали приглашать на все международные конференции колористов и модернистов. Но до развала СССР я был невыездной и только после 1992 года при посещении зарубежных стран узнал, какой интерес вызывали мои работы и теория музыки цвета.

— Что еще вы проектировали в Киеве?

— В 1969 году я получил срочное задание от секретаря Киевского горкома партии Александра Ботвина спроектировать типовой проект важного политического объекта, которые собирались возводить в каждом районе Киева. В этих зданиях на первом этаже должен был размещаться исполком, а на втором — райком партии. Первый в городе райком-исполком появился в Дарнице, к созданию второго такого здания — на Печерске, я тоже причастен, а потом типовые постройки появились и в других районах.

С Александром Ботвиным я сталкивался во время работы над гербом Киева. В 1968 после бурных обсуждений выбрали вариант, предложенный мной — на голубом фоне надпись «Киев», золотая цветущая каштановая ветвь и лук. Герб состоял из двух щитов: внешний (на нем обозначены вверху серп и молот, а внизу Золотая звезда города-героя) по законам геральдики мог меняться, а внутренний (с каштановым соцветием) — неизменный.

Герб легко утвердили в райкоме, потом предстояла защита проекта в горкоме. Председатель исполкома города Владимир Гусев выступил против «националистического проекта» и предложил изобразить на гербе фигуру Ленина. К моему ужасу, он всех убедил. Я начал робко объяснять, что в геральдической истории не было случаев размещения государственного деятеля на гербе — там место только вечным символам. Как раз в этот момент приехал опоздавший на заседание секретарь горкома партии Ботвин. Гусев к нему: мы, мол, уже обсудили и утвердили, все — против. Ботвин медленно обвел взглядом членов комиссии, и произнес: «А мы — за». Ботвин внес единственную поправку — изменил фон герба с голубого на красно-синий — как у флага Украинской ССР.

Позже мой соавтор скульптор Борис Довгань предложил на гербе вместо цветков стилизованные треугольнички, поскольку в геральдике ботанические символы не приняты. К тому же треугольники в искусстве ввел Нарбут и они стали национальным символом. Возражений не последовало.

В таком виде герб просуществовал до 1991 года, когда уже в независимой Украине мэр Киева Леонид Косаковский решил вернуть христианский герб с Архангелом Михаилом (хоть с точки зрения геральдики нельзя отдавать предпочтение одной религии). К тому же Косаковский либо не знал, либо забыл, что предложенный им символ был на знамени черносотенцев.

Еще раньше я занимался рестораном «Метро» (построен в 1960 году) над станцией метро «Крещатик». И технически, и эстетически все задумывалось на самом высоком уровне. Проектные задания включали банкетный и центральный залы для высшего партийного руководства и даже специальную лабораторию для анализа пищи.

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News