«Узнав, что женщину, облившую меня кислотой, арестовали, я разрыдалась»
— Узнав о том, что Веру арестовали, я разрыдалась, — поделилась с «ФАКТАМИ» своей реакцией на задержание женщины, нанесшей ей неизгладимые увечья, героиня нашей публикации Мария Сухаренко. — Я о ней уже и не вспоминала. Подумала, что мой муж теперь снова очутился между двух огней. Он только лет через семь после случившегося наладил отношения со своими детьми. Это ведь их совместные с Верой дети…
Напомним, как рассказывали «ФАКТЫ», в 2001-м жители Краматорска Мария Сухаренко и ее коллега по работе Виктор (по просьбе собеседницы фамилию ее мужа мы по-прежнему не указываем) решили связать себя узами брака. Марии тогда было 43 года, Виктору — 49. Для обоих это был второй брак. У каждого имелось по двое взрослых детей.
Скрывать свои отношения и планы будущим супругам было бессмысленно: в строительной фирме, где они трудились, работали и первый муж Марии, и старшая дочь Виктора со своим мужем. Кроме того, младшие дочери и Виктора, и Марии поступили учиться в один техникум.
Узнав о том, что Виктор намерен узаконить свои отношения с Марией, его бывшая жена Вера объявила сопернице войну. Записки с угрозами, которые позже были приобщены к уголовному делу, оказались не пустым звуком. 28 сентября 2001 года Вера подстерегла Марию у подъезда и вылила на нее 750 граммов серной кислоты. Пострадавшая выжила чудом.
Но влюбленные от своих планов все равно не отказались. 17 октября 2001 года состоялась их свадьба. Прямо в больничной столовой. В свидетели пригласили главного врача ожогового отделения Краматорской больницы и родную сестру пациентки. Марию, которая не могла самостоятельно ходить, под руки привели на скромный банкет. Она даже затем пошутила по этому поводу: «На своей свадьбе я действительно была вся в белом: в белых бинтах, с заклеенным повязкой глазом и с зондом в носу». Свадебных снимков, понятно, никто не делал. Торжественную церемонию провели накануне решающей операции по пересадке пациентке кожи.
— Мария Антоновна, как вы узнали о том, что вашу обидчицу задержали?
— Об аресте Веры мне сообщила старшая дочь, а она прочитала в Интернете, — говорит Мария Сухаренко. — Ненависти к Вере я давно уже не питала, вообще о ней забыла. Однако, услышав новость, не смогла сдержать эмоций. И испытала смешанные чувства. С одной стороны, справедливость восторжествовала. Ведь каждое преступление должно быть наказано. С другой — недоумевала, почему Вера рискнула вернуться? Может, у нее не было возможности и дальше оставаться за границей, а возможно, рассчитывала на амнистию? Она же понимала, как рискует.
— У вас были какие-то предчувствия?
— Кошмар, который приснился мне накануне той роковой пятницы в 2001 году, к счастью, не повторился. Тогда мне приснилось, что в церкви падают иконы. И они черные, будто обгорели… Но в ночь, предшествовавшую аресту Веры, я почему-то так и не сомкнула глаз.
Все теперь будут «на взводе». В первую очередь, ее дети станут переживать из-за того, что матери грозит тюрьма. И нам с мужем придется нелегко. Виктор годы потратил на то, чтобы наладить отношения со своими дочерьми. Я их встречам не препятствую. Напротив, если муж собирается увидеться с детьми или внуками, всегда стараюсь передать им какой-то гостинец.
Мне так не хочется, чтобы он снова страдал. Но я же вижу, что Виктор все переживает заново. Наверное, я и зарыдала, узнав об аресте Веры, потому, что это мне его состояние передалось. Когда муж страдает, и я страдаю.
На меня тоже нахлынул весь ужас пережитого. Вспомнилось, как под действием кислоты слезла краска с двери подъезда, а под ногами зашипел асфальт. Как принимавшие меня в больнице врачи предупредили моих близких: «Готовьтесь к похоронам». Как я хрипела, когда родные сестрички, ухаживавшие за мной, еще долго вынимали из моего горла комки омертвевших тканей, похожие на куски расплавленного пластика. Это все то, о чем мне меньше всего хотелось бы вспоминать…
— После задержания Веры правоохранители вызывали вас на опознание?
— Нет. Полицейский принес фотографию Веры мне домой. Я сразу ее опознала, хотя 13 прошедших лет, можно сказать, «взяли свое». Я спросила у полицейского, призналась ли Вера в том, кто она есть на самом деле? Он ответил, что да. Сказал, что она нормально ходит, хотя еще в 2001-м предоставила в суд справку о том, что является инвалидом I группы. К слову, у меня сейчас III группа инвалидности, несмотря на то, что мои увечья по-прежнему заметны.
Я с облегчением вздохнула, когда оперативник, принесший фото, сказал, что больше меня не побеспокоят. Видеться с ней я бы не хотела. Эта женщина лишила меня привычного отражения в зеркале, привычного образа жизни, друзей, любимой работы. С тех пор я стараюсь реже выходить на улицу. Так и хожу в массивных очках, маскируя следы ожогов на лице.
— Пластические операции, сделанные вам, прошли удачно?
— Увы, не все. Где я только ни оперировалась: и в Харькове, и в Киеве, и в Одессе, и во Львове, и в Краматорске. Кожу для пересадки мне многократно выращивали. Для этого под нее вживляли шарик-баллончик, в который регулярно нагнетали все больше воздуха, а выращенный таким образом лоскут срезали и пересаживали. Это процесс не одного дня. И не бесследный. Лоскуты у меня брали со лба, с затылка, с грудной клетки…
Веко, сформированное из пересаженной кожи, не функционирует в полной мере. Оказалось, кислота сожгла сухожилия. Обоими глазами, к счастью, вижу. Но более пострадавший левый глаз очень раним. Едва открою форточку, как от легкого дуновения ветерка его начинает невыносимо печь. Круглый год приходится закапывать не только глаза, но и нос, где тоже остались рубцы от ожога.
В течение пяти лет после случившегося мне сделали 23 операции — это в общей сложности 75 часов наркоза. Последние вмешательства провели в 2006 году, и перенесла я их уже с трудом. Поэтому, когда пришло время шлифовать рубцы, поняла, что больше не выдержу. В результате у меня так и остались грубые шрамы на теле. А это привело к проблемам с кожей, с которыми приходится постоянно бороться. В общем, я все эти годы лечу последствия полученной травмы.
.jpg)
* Мария Сухаренко: «После происшедшего я вынуждена носить массивные очки». Фото из семейного альбома
— Подсчитывали, какая сумма ушла на лечение? И возместила ли ущерб виновница ваших несчастий?
— Когда расходы превысили сто тысяч гривен, я и считать перестала. По решению суда затраты на мое лечение были компенсированы имуществом, принадлежавшим ответчице. Я это считаю лишь частичным возмещением непоправимого ущерба, который был мне причинен. Ведь с той поры моя жизнь навсегда изменилась. Но я не собираюсь требовать что-либо еще.
— «ФАКТЫ» в свое время публиковали номер вашего счета для сбора средств на операции… Может быть, стоит снова его напечатать?
— Мне тогда это помогло — добрые люди перечислили на мое лечение порядка 700 долларов. Но сейчас счет публиковать не нужно. Мне как-то неловко. Ведь есть те, кто острее нуждается в помощи. Пусть лучше кто-то поддержит средствами детей-инвалидов. Мы с мужем уже на пенсии. Но и он немного подрабатывает, и я помогаю людям сделать ремонт, когда на это есть время и силы. А большую часть жизни посвящаю, конечно, внучкам, у меня их четверо. За прошедшие 17 лет внуки появились и у Виктора.
В полиции Донетчины «ФАКТАМ» рассказали, что с того момента, как в 2005 году осужденная была объявлена в розыск, не упускали ее из виду. Однако честно признались: если бы злоумышленница не вернулась на территорию Украины, то задержать ее было бы затруднительно — разыскиваемая тщательно путала следы. Женщина выехала из Украины с загранпаспортом на чужое имя, в который была вклеена ее фотография.
По поступавшей сыщикам оперативной информации, беглянка сначала направилась в Россию, границы с которой Украина тогда не столь тщательно контролировала. Затем она перебралась в Португалию, потом в Испанию, а позже, предположительно, осела в Италии. Каким образом женщина добыла фиктивный загранпаспорт, с которым пересекала границы европейских государств, и получила шенгенскую визу, еще предстоит установить следствию.
Тем не менее при задержании она назвала свое настоящее имя и подтвердила, что находится в розыске. Ныне злоумышленница помещена в следственный изолятор на территории Донецкой области. Санкция на ее арест была выдана судом еще в 2005 году. Оперативники уголовного розыска не скрывают, что вздохнули с облегчением: «Наконец-то в этом деле поставлена точка».
Читайте нас в Facebook
