Итак, друзья мои, сегодня предлагаю поговорить о вещах не самых приятных в нашей жизни. Особенно в жизни тех, кто часто ездит, пересекает границы разных стран, путешествует. Сегодня речь пойдёт о таможне. Почему? Да потому что весь мир 26 января отмечает Международный день таможенника. А у многих из нас с ними отношения, прямо скажем, не складываются.

Причём, прошу заметить, мы ведь с вами не какие-то там злостные контрабандисты, только и норовящие обмануть доблестных представителей таможенной службы. Тот, кто по роду своей деятельности занимается незаконными делишками давно и чётко знает, как все вопросы можно ''порешать''. А простые люди, везя из заграничной поездки лишнюю пару модных джинсов или что-нибудь ещё ''налогооблагаемое'', трясутся, как осиновый лист на осеннем ветру, проходя по ''зелёному'' коридору в родном аэропорту: а вдруг эти ребята в форменной одежде придирутся именно к вам, строгим голосом предложив: а вот вы, гражданин, проследуйте-ка с нами на досмотр…

До определённого времени у меня с таможенниками не было ничего общего. Ну, то есть вообще ничего. Жили каждый сам по себе в параллельных мирах. Пока не началось это моё коллекционирование фарфора. Любая заграничная посылка с найденным на интернет-аукционе изделием и присланная в Украину через известные мировые почтовые организации подвергалась длительной и мучительной процедуре растамаживания. И это было бы ничего — закон есть закон. Проблема заключалась в другом. Каждое (!) вскрытие таможенниками коробки с фарфоровым изделием заканчивалось одним и тем же — повреждением произведения искусства. Каждое! Без исключения. Иногда у меня создавалось впечатление, что при вскрытии (которое происходило, естественно, не в присутствии получателя) у работников таможни срабатывало чувство пролетарской ненависти ко всему буржуазно красивому, а посему однозначно неприемлемому, непонятному, а значит, вызывающему отвращение… Мне десятки раз (!) предлагали заплатить высокий таможенный сбор за несколько килограммов вдребезги разбитых фарфоровых изделий, за которые я уже рассчитался с отправителем и профессиональную упаковку которых отправитель демонстрировал мне на присланных фотографиях.

И я платил. И горько потом страдал, не понимая удовольствия, которое получали таможенники, смертным боем уничтожавшие красоту, которую я собирал и собираю со всего света для того, чтобы в будущем музее показывать в том числе и их детям.

А потом меня научили, как нужно всё делать ''правильно''. И уже сотни следующих посылок мне через международную доставку приносили прямо домой. Целыми и невредимыми. Ни одной разбитой фигурки!.. А потом я подружился с одним сотрудником таможни. И полюбил его как человека. И офицера чести. И люблю до сих пор. Потому что он того заслуживает. Но с таможней никаких дел по-прежнему давно не имею.

Напоследок расскажу вам историю о Ходже Насреддине, имеющую прямое отношение к теме нашего разговора. Так вот. Насреддин ежедневно пересекал границу двух государств с осликом, нагруженным корзинами с соломой. Все знали, что он давно промышляет контрабандой, и потому таможенники тако-ое вытворяли, чтобы только уличить его в этом, что вы себе даже не представляете. Обыскивали его самого с ног до головы, выворачивали корзины с соломой и перебирали вручную едва ли не каждую соломинку… Ничего! Ничего найти не могли. А Насреддин на глазах у всех продолжал жить всё лучше и лучше.

Однажды, когда он уже отошёл от дел и поселился в другой стране, знакомый таможенник спросил его при встрече:

- Ну, теперь-то, когда тебе нечего скрывать, Насреддин, скажи мне, что же такое ты умудрялся перевозить через границу, чего мы никак не могли у тебя обнаружить?

Насреддин усмехнулся в усы и коротко ответил:

- Ослов, мой друг. Ослов…

Позвольте сегодняшним именинникам (ну, и таможенникам тоже — не вставать же дважды) пожелать добра и счастья. Как всегда, искренне ваш.