Разведчики нас предупредили: «Если увидите КамАЗ – огонь на поражение! Это – россияне!»
— Алексей Алексеевич, когда вы попали в Дебальцево и какая обстановка была в городе?
- У меня было три ротации в Дебальцево — в декабре 2014-го, а затем в январе и феврале 2015-го. Выходили мы из кольца уже с нашими военными (последние десять дней работали в координации с ними) утром 18 февраля.
Для всех было совершено очевидно, что обстановка в Дебальцево (28 июля 2014 года город освободили от «дээнэровцев») с осени 2014-го ухудшалась с каждым днем. Если в декабре по городу еще можно было как-то передвигаться, то в январе перерывы между вражескими обстрелами становились все короче. Потом выходить из укрытий стало опасно в любое время суток. Обстрелы просто не прекращались. Был обстрелян даже автобус, которым из города эвакуировали детей.
«Прилетело» и в здание горотдела милиции. Чудом никого тогда не зацепило. А после того как днем 10 февраля в районе хутора Козлячий диверсанты расстреляли машину начальника горотдела Евгения Юханова (он погиб), стало ясно, что, если придется покидать город, то с боем.
Иногда мне чудилось, что Дебальцево уже необитаемо. Но когда, укрываясь от обстрела, забегал в какую-то, казалось бы, брошенную пятиэтажку, где не было ни стекол в окнах, ни газа, ни отопления, ни света, вдруг обнаруживал, что в подвале живут люди.
Враг был уже, что называется, «у ворот», Он вел себя нагло. Доходило и до грустных курьезов. Как-то в оптической видимости от горотдела припарковался КамАЗ, в кузове которого стоял миномет. Раздалась стрельба — куда-то в сторону. Мы полагали, что это ВСУ бьют по врагу. А утром приехали наши военные разведчики и предупредили: «Если увидите такой КамАЗ — огонь на поражение! Это — россияне!»
Десять дней нашей последней ротации (было 28 милиционеров) показались мне вечностью. Мы тогда выезжали на патрулирование совместно с батальонами «Львов» и «Артемовск».
* «У меня было три ротации в Дебальцево — в декабре 2014-го, а затем в январе и феврале 2015-го», — говорит полковник Алексей Мирошниченко
— Какие вызовы чаще всего поступали в милицию осажденного города?
- Просьбы подзарядить мобильные телефоны, так как у нас был генератор и небольшой запас топлива. Люди приходили к нам пешком. Сигнал мобильной связи в те дни можно было поймать лишь на верхних этажах зданий.
Люди рассказывали о раненых и убитых. Раненых мы отправляли в военный госпиталь, обустроенный на окраине в районе хутора Козлячий. А вот погибших… В последние дни осады из-за непрекращающихся обстрелов их невозможно было вывезти из города. И они так и остались — в «Газели», припаркованной на заднем дворе горотдела (в машину мы сложили почти полтора десятка тел) и в домах. Мы выезжали по адресу, где погиб кто-то из мирных жителей. Обертывали тело подручными средствами, клали так, чтобы до него не добрались бродячие животные, и оставляли. В помещениях температура была такой же, как и на улице. Вели учет смертей: записывали все сведения в журнал. Надеялись, что вскоре ситуация разрешится, и все трупы будут доставлены судмедэкспертам, а затем похоронены.
— Где вы добывали еду и воду?
— Покупали консервы в маленьком магазинчике поблизости — там все еще водилась тушенка, плюс у нас были сухие пайки. Местные сотрудники подкармливали нас консервацией и картошкой. Но, понимая, что мы фактически находимся в блокаде, продукты экономили. Что касается воды, у одного из товарищей по работе во дворе дома был колодец. Он, рискуя жизнью, привозил нам воду на своих «Жигулях», которые с каждым разом становились все «дырявее» из-за осколков и пуль.
Читайте также: На Дебальцево противник бросал большие силы и нес колоссальные потери, — полковник ВСУ
— К отступлению готовились?
- Наблюдая за заревом над соседним поселком Логвиново, где шли ожесточенные бои, мы надеялись, что наши прорвут это кольцо. Но на всякий случай изучали карту местности, висевшую в дежурной части.
Военные, тылы которых мы обороняли от диверсионных групп противника, предоставили нам «на отъезд» роскошный транспорт. Выдвинулись из города на «Урале». Но большую часть 20-километрового пути до пгт Мироновский, где уже были наши, нам пришлось проделать пешком. Шли, бежали, лежали, ползли…
— Почему?
— Попали в классическую засаду. Это когда из посадки бьют по первой и по последней машинам в колонне, а затем со всех сторон расстреливают всю остановившуюся технику. Наш «Урал» попал под перекрестный огонь из пулеметов и минометов. В этот момент был тяжело ранен милиционер-водитель Александр Лаврушко, «ФАКТЫ» об этом писали.
Все вокруг горело. Мы начали отстреливаться. Оккупанты находились в соседней посадке — метрах в ста от нас. В ходе этой перестрелки у меня осталось два из четырех рожков автомата. Заметив у атаковавшей нас группы противника крупнокалиберный пулемет, мы решили отступить к водоему, который был поблизости. И оттуда двинулись проселочными тропами параллельно «дороге жизни» (из Дебальцево — в Бахмут).
Вырвавшаяся из той засады часть нашей колоны начала разъезжаться. Тем временем огонь по ней открыли вражеские танки, стоявшие на пригорке у дороги. Я оказался в самом эпицентре обстрела. Спасало лишь то, что большая часть снарядов, пролетая над нами, попадала в воду.
В поисках более безопасного пути на Мироновский я обежал дамбу и заметил недостроенную дачу, с третьего этажа которой нас поливали из пулемета. Я выскочил на дорогу, по которой двигалась наша техника, и остановил танк. Танкист благополучно сделал из той трехэтажки двухэтажку и поехал дальше. А я побежал следом за колонной — свободных мест для пассажира ни у кого не было.
Поравнявшись с каким-то бойцом, прокричал ему: «Украина!», он ответил: «Украина!» Дальше мы побежали уже вместе. Так по пути собралось около ста человек. Меня как старшего по званию (я тогда был майором) выбрали командиром.
Чтобы не встретиться с диверсионными группами противника (к тому же в посадке могли находиться растяжки), решили идти по полю. Хотя это тоже было опасно: наша большая компания на открытой местности — отличная мишень. В этом мы вскоре убедились. Впереди по курсу показалась возвышенность. На ней, отсвечивая в лучах яркого солнца, стояла серебристая иномарка. Только успел подумать: «Корректировщик», — тут же услышал шелест «Градов», который ни с чем не спутаешь. К счастью, снаряды перелетели наше поле и взорвались на соседнем.
После этого мы решили разделиться. Двигались группками — полями вдоль дороги, ориентируясь на трубы Мироновской ТЭС.
По пути заметили на дороге два танка с украинскими флагами. Памятуя рассказы бывалых бойцов о том, как враги, используя украинскую символику, устраивали провокации, я скомандовал: «Не подходить!» По моей команде все заняли оборону. К счастью, это оказались действительно наши танки.
Мы перевели дух и сделали привал. Перевязали раненых и пошли дальше. На подступах к Мироновскому раненых взяли МТЛБ и БТРы, выдвинувшиеся навстречу отступающим. А моим «такси» стал танк. На нем я и доехал до взорванного перед самим Мироновским моста. Там, наконец, у меня заработал мобильный телефон. Оказалось, что все коллеги уже в Бахмуте, а меня едва ли не пропавшим без вести объявили. Приехала машина, доставила в Бахмутский горотдел милиции. Впервые за десять дней я в нормальных условиях поел, умылся и побрился.
После небольшого отпуска меня направили на месяц в Авдеевку, которую тоже обстреливали. Но после Дебальцево мне уже нигде не было настолько страшно.
* Май 2015 года. Сотрудники сводного отряда полиции Донецкой области несут службу в прифронтовой Авдеевке. Алексей Мирошниченко в центре в светлой футболке
— Вы были в плену у Безлера. Как выбрались?
- Это случилось в первых числах мая 2014 года. Нам, патриотически настроенным сотрудникам донецкой милиции, военные поставили задачу добыть разведданные для подготовки возможного наступления украинских войск: сколько сил у противника в оккупированной Горловке, сколько вооружения. Я тогда работал начальником отдела управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (УБНОН) областной милиции.
Читайте также: Артем Кисько: «В черном списке сепаратистов я числюсь как предатель»
Взял двух сотрудников. У нас имелось постановление суда на проведение оперативно-розыскных мероприятий по одному из уголовных производств. В Горловку отправились с заранее проработанной легендой. Когда собрали необходимую информацию, сепаратисты, захватившие здание городской милиции, обнаружили, что за ними следят. Ребят вытащили из машины и завели в здание. Они позвонили мне. Пошел их выручать.
Там и познакомился с Безлером, который показался мне сумасшедшим. Обнаружив в нашем автомобиле роутер, он заорал: «Вы нас прослушивали!» Меня он почему-то принял за… снайпера. В общем, нас несколько раз водили на расстрел. Я так понял, что это у Безлера «фишка» такая.
Затем все же отпустили, поверив, что мы приехали только расследовать преступление.
— Когда в Донецке началась так называемая «русская весна», вы понимали, что грядет война?
- До последнего надеялся, что ситуацию удастся стабилизировать. Однако, заметив возле здания Донецкой облгосадминистрации новый военный КамАЗ (у наших армейцев я таких новых машин не видел) без номеров, понял, что без крови не обойдется. Сразу подумал: раз этот КамАЗ не наш, значит, он прибыл по каким-то лесным дорогам, в обход границы…
Видел в Донецке весной 2014 года и оружие у «понаехавших» из соседней страны. Как-то на улице Артема мое авто на светофоре поравнялось с другой машиной, и я боковым зрением заметил снайперскую винтовку СВД калибра 12,7, лежавшую на пассажирском сидении. Решил «проводить» эту машину. Она заехала во внутренний дворик захваченной к тому времени Донецкой облгосадминистрации.
— Можно было освободить это здание?
- Можно. Но не бескровно. Это моя личная точка зрения. Но команды на зачистку так и не поступило.
Дело в том, что мне, и не только, изначально было понятно: в захваченном здании ОГА командуют отнюдь не люди в шлепанцах с битами — они нужны лишь для картинки российскому телевидению. На плечах этих босяков в захваченное здание вошел российский спецназ.
То же происходило при штурмах здания областного управления милиции. Сначала российские пропагандисты снимали картинку — на площади стоят многочисленные отряды бойких пенсионеров — а затем режиссеры этих «шоу» вели толпу на штурм административных зданий. Вместе с «авангардом» внутрь заходил криминалитет и, возможно, профессиональные разведчики и диверсанты. Я дважды сдерживал напор толпы, стоя в первой шеренге оцепления. О третьем, самом кровавом штурме 1 июля 2014 года, когда среди сотрудников были раненые и убитые, узнал сразу после случившегося — накануне как раз сменился с суточного дежурства и уехал домой.
Вскоре милиция по приказу министра внутренних дел покинула Донецк, в который уже зашли войска под командованием российского эфэсбэшника Игоря Гиркина (Стрелкова).
— Хочется вернуться в украинский Донецк?
— Конечно. Но не думаю, что освобождение Донецка от оккупантов будет бескровным…
Как сообщали ранее «ФАКТЫ», появилось свежее видео боев за Дебальцево с воспоминаниями очевидцев.
Фото отдела коммуникации полиции Донецкой области
13451Читайте нас в Facebook
