«сейчас кате — первой украинской девочке «из пробирки» — 17 лет. Она очень способная, хорошо учится, танцует»
С именем академика Валентина Грищенко связан ряд открытий в науке. Он основоположник украинской медицины стволовых клеток, родоначальник метода экстракорпорального оплодотворения (»в пробирке») в нашей стране, один из авторов запатентованного во многих странах мира метода скоростного замораживания спермы и криоконсервирования донорской крови. На его монографиях и научных трудах воспитано не одно поколение студентов, а его идеями до сих пор не устают восхищаться коллеги. И при всех этих достижениях академик Грищенко все же сожалеет о том, что еще многое в своей жизни сделать не успел — просто потому, что очень часто его идеи оказываются слишком революционными для Украины.
«Мы помогаем людям, которые хотят, но не могут иметь детей»
— Валентин Иванович, как сложилась судьба Кати — первой украинской девочки «из пробирки», которая родилась благодаря исследованиям под вашим руководством?
— В те годы получить живого ребенка, зачатого in vitro, в пробирке, было очень сложно. Мы вместе с профессором Дахно первыми сделали такое в Украине. Дахно я посылал за границу на учебу. И сам неоднократно был в Англии, в институте, где родилась первая в мире девочка «из пробирки». И к нам в Харьков приезжали солидные ученые. Я уже много десятилетий занимался проблемой бесплодия и знал, что искусственное оплодотворение успешно проводили за рубежом, начали делать в России. Очень хотел, чтобы и в Украине велись такие работы.
Когда в 1983 году мне предложили стать директором Института проблем криобиологии и криомедицины, я согласился, поскольку имел тайную задумку — заниматься искусственным оплодотворением. Однако в советские годы главная сложность состояла в том, что большинство реактивов производилось за границей и продавали их только за доллары. А иметь доллары — преступление. Лишь Академии наук позволялось совершать подобные финансовые операции. Через академию мы и получили все необходимое. И результатом нашей работы стал этот ребеночек, Катя. Сейчас у нее в жизни все сложилось очень хорошо, ей 17 лет — столько, сколько нашей незалежной Украине. В прошлом году она получила паспорт. Это очень способная девочка, хорошо учится, танцует.
— А вы помните тогда свои ощущения? Наверное, гордились результатом?
— Еще бы! Конечно, это была большая победа — и научная, и социальная. Ведь благодаря методу искусственного оплодотворения мы стараемся оптимизировать и улучшить демографическую ситуацию в стране. Вы же знаете, что рождаемость в Украине на очень низком уровне. Но при этом много людей хотят детей и имеют возможность их растить, а зачать ребенка не могут. Вот мы и помогаем в таких случаях.
— Вы стояли не только у истоков создания Харьковского института криобиологии и медицины, но и одним из первых в Советском Союзе начали заниматься проблемами криобиологии.
— Отечественная криобиология начала развиваться в 60-е годы прошлого столетия. Тогда в Харькове был известный физико-технический институт, специалисты которого занимались проблемами, связанными с космосом, с расщеплением ядра. А это все требует низких температур. Отсюда родился Физико-технический институт низких температур. Директор института Борис Веркин, очень прогрессивный человек, сразу понял, что низкие температуры могут быть полезными и в медицине, и в биологии. Поэтому начал создавать отдельную ветвь, привлекать соответствующих специалистов. Я был в их числе, так как уже тогда занимался акушерством и гинекологией. Мы начали с криохирургии — использования холода для воздействия на ткани, разрушая их или, наоборот, мобилизируя. За эти исследования мы получили Государственную премию, кажется, в 1968 году.
Позже в институте создали биологическую лабораторию, которая изучала применение низких температур для лучшего хранения донорской крови. А в 1972 году президент Национальной академии наук Борис Патон подписал указ о создании Института проблем криобиологии и криомедицины НАН Украины. Выделили участок под строительство возле самого леса, но архитектурный проект делать было некогда, все спешили заниматься наукой. Поэтому возвели сооружение по проекту заводского цеха, и вот уже более 25 лет мы в нем работаем. Потом решили построить настоящий институт, но с развалом Советского Союза проект остался незавершенным и теперь существует только в виде макета. Со временем Академия продала и эту стройку, и даже территорию…
«Когда-то в детстве я сказал матери, что хочу быть… вождем. А она ответила: «Боже тебя упаси»
— Валентин Иванович, кем были ваши родители?
— Вот смотрите, какое я сегодня получил приглашение, — не скрывая гордости, академик протягивает мне приглашение на городское мероприятие, на котором должны чествовать представителей лучших городских династий. — Я имею честь быть представителем династии Грищенко, потому что мои отец и мать работали гинекологами. И я, несмотря на то что поступал в машиностроительный институт, тоже потом пришел в гинекологию.
— Вы учились в машиностроительном институте?
— Только поступил, закончив подготовительные курсы. После войны мальчики были на вес золота, вот я и сдал экзамены в медицинский и в машиностроительный, и везде был зачислен. Требовалось решить, куда же идти? И тут вмешались друзья нашей семьи — авторитетные профессора. Они убедили меня, что нужно продолжать дело родителей, и заставили пойти на первую лекцию по биологии, которую читал профессор Финкельштейн Е. Н. В те годы это был очень серьезный ученый, но он имел много проблем, потому что являлся противником Лысенко. А вы понимаете, что тогда значило выступить против Лысенко (влиятельный советский ученый, противник классической генетики. — Авт. ). После его лекции в машиностроительный институт я уже не пошел.
В годы учебы я познакомился со своей будущей женой, мы поженились, вскоре у нас родилась дочь. К сожалению, моя жена умерла пять лет назад. Она была очень хорошей женщиной, помогала мне в научной работе. Жена и сама занималась наукой, работала в институте неврологии и психиатрии. Увы, не успела защитить докторскую диссертацию — у нее развился сахарный диабет, эта болезнь и «помогла» ей уйти в мир иной.
Моя дочь тоже продолжила семейную династию акушеров-гинекологов. Она написала докторскую диссертацию о влиянии алкоголя на плод беременных женщин. Дочка профессор, доктор медицинских наук, заведует кафедрой в институте последипломной подготовкой врачей. Ее старший сын, мой внук, работает доцентом в нашем институте и занимается проблемами искусственного оплодотворения. Он стал уже довольно большим специалистом, недавно ездил на остров Крит с научным докладом. Я хочу, чтобы старший внук тоже стал ученым, но он больше любит практическую работу. Младший внук сначала занимался хирургией, но потом перешел в гинекологию и сейчас учится в клинической магистратуре.
— Помните свою самую большую детскую мечту?
Услышав вопрос, мой собеседник засмеялся, а потом неуверенно ответил: «Я скажу, а вы напишете… А я как-то не очень этого хочу… » Но, подумав, все-таки продолжил:
— Когда-то я сказал матери, что хочу быть… вождем. А она ответила: «Боже тебя упаси от этого». Немного позже я понял, насколько она была права…
— Можно сказать, что эта мечта в какой-то степени исполнилась?
— Наверное, да.
— А когда вы увлеклись серьезной наукой?
— Уже на первом курсе института я состоял в научном кружке, участвовал в опытах. Это было в 1945 году. Наукой я стал заниматься очень рано. А потом, когда я уже работал акушером-гинекологом, мне довелось лечить жен руководителей, начальников. Завязывались личные, семейные контакты, и это очень помогало в те времена в продвижении многих научных вопросов. Такова была жизнь…
«Запчасти» из клеток пуповинной крови способны восстанавливать больные органы человека»
— Валентин Иванович, а правда, что ваш отец Иван Грищенко принимал роды у шестилетней девочки?
— Да, это было в 1935 году. И представьте, в те годы удалось снять об этом фильм, он у нас сохранился. Девочка забеременела, потому что у нее наступило раннее половое созревание. Совратил ее родной дед, моряк. И шестилетней девочке удалось выносить здорового ребеночка! Чтобы плод остался жив, требовалось сделать кесарево сечение. Но родителям девочки не хотелось оставлять младенца, они боялись огласки. А так как у маленькой роженицы и таз был маленький, к тому же рано отошли воды, ребенок погиб еще внутриутробно. Его просто никто не спасал. Потом семья уехала из Харькова на Дальний Восток. Девочка один раз прислала нам письмо, написала, что у нее все хорошо, она учится в школе. Но с началом войны связь с ней оборвалась.
— Четыре года назад в Харькове был подобный случай, когда вы делали операцию кесарева сечения 11-летней школьнице, благополучно родившей здорового мальчика. Как сложилась ее судьба?
— Юная роженица с мамой и новорожденным сейчас живут в родном Львове. Здесь, в Харькове, ее мама была на заработках, торговала на базаре, а дочка ей помогала. Помню, чем ближе подходило время родов, тем больше девочка хотела иметь ребенка. Пришлось ей делать кесарево сечение, чтобы спасти младенца. Мальчик родился здоровеньким, весом больше трех килограммов. Потом во Львове им выделили квартиру, и они туда уехали.
— Я знаю, что у вас в институте есть криобанк спермы.
— Да, наш банк является национальным достоянием Украины, это первый криобанк в нашей стране. Мы храним в нем в замороженном виде не только сперму людей, но и генетический материал живых существ и растений, которые занесены в Красную книгу. Кроме того, образцы спермы животных и рыб, которые уже исчезли с лица земли. Поскольку теоретически возможна ситуация, когда качество спермы и женских яйцеклеток настолько ухудшатся, что многие люди уже не смогут воспроизвести здоровое потомство, мы уже сейчас стараемся сохранить генофонд планеты. Сотрудники института ездили за образцами на Дальний Восток, во Францию.
Также мы занимаемся вопросами репродукции собак, птиц и рыб (особенно исчезающих осетровых). Я являюсь научным руководителем работы «Криоконсервация спермы петухов». Помимо этого наш банк выполняет функцию хранения пуповинной крови.
— Валентин Иванович, как вы оцениваете перспективу применения стволовых клеток пуповинной крови?
— Очень высоко, и в первую очередь это касается детей, чьи родители заморозили клетки пуповиной крови. Ведь они высокоэффективны в лечении многих болезней. А еще они повышают работоспособность, оказывают стимулирующее действие на организм. Стволовые клетки — это своеобразный золотой запас организма. С возрастом тело «изнашивается». Но «запчасти» из клеток пуповинной крови способны восстановить любой больной орган человека. Я вообще считаю, что медицина будущего — это клеточно-тканевая терапия. Сейчас ученые нашего института работают над проблемами превращения стволовых клеток в клетки любого человеческого органа. И мы достигли в этом очень серьезных успехов.
— Поделитесь секретом долголетия и удивительной работоспособности…
— Как практик и специалист я считаю, что основное в человеке — это генетика — то, что ребенок получил от родителей. Конечно, любые гены можно разбазарить, растратить попусту и ничего не успеть. Для того чтобы долго жить, нужно вести здоровый образ жизни и много работать. Иногда я думаю, что, если бы я отошел от активной деятельности, то уже умер! Кроме того, время от времени я делаю себе инъекции препаратов, которые разработал наш институт. Они оказывают поддерживающее действие на организм.
— А в питании придерживаетесь какой-то диеты?
— Нет, что вы, мой рацион очень простой, абсолютно никаких изысков.
— Валентин Иванович, вы столько всего успели за свою жизнь, но, может быть, осталась еще какая-то мечта?
— Конечно, осталась. Клеточно-тканевая терапия открывает перед человечеством поистине колоссальные возможности. Ученые всего мира работают в этом направлении. Думаю, скоро на основе стволовых клеток можно будет вырастить и трансплантировать любой человеческий орган. Это медицина нынешнего столетия. И мне очень хотелось бы успеть увидеть все это собственными глазами.
589Читайте нас в Facebook
