«так душа болела, когда дети просили: «возьмите и меня»
На первом Всеукраинском форуме усыновителей, состоявшемся 27 ноября в Киеве, Президент Украины Виктор Ющенко вручил ордена княгини Ольги жительницам Донецкой области Людмиле Панчохе и Вере Росохе. Двое бывших воспитателей Донецкого областного специализированного дома ребенка два года назад создали приемные семьи, взяв в них по четверо своих бывших воспитанников — детей с ВИЧ-позитивным статусом. Сегодня у них уже есть немало последователей.
«В приюте нянчились с ласковыми мальчишками, пока не узнали об их статусе… »
Решение взять под опеку своих бывших воспитанников пришло к Людмиле Панчохе и Вере Росохе одновременно: когда подошло время переводить детей в интернаты, которые тогда не были готовы к приему ВИЧ-инфицированных детей.
— Хотелось забрать с собой всех ребятишек, но по многим причинам мы не имели возможности этого сделать, — рассказывает 47-летняя Людмила Панчоха. — Так душа болела, когда остающиеся в группе дети, поняв, что не попали в число счастливчиков, просили: «Возьмите и меня».
Сейчас все больше детей с подтвердившимся ВИЧ-статусом воспитываются вместе со здоровыми детьми в интернатах, в приемных семьях, в семьях усыновителей и под опекой родственников, которые наконец-то поняли, что СПИД не передается «с кашлем». А первыми в Украине отважились стать приемными мамами таким малышам сотрудницы детдома Людмила Панчоха и Вера Росоха.
И отвага, по мнению собеседниц, была даже не в том, что они берут на себя заботу о болезненных детях, чей организм ослаблен вирусом иммунодефицита. Дело в нетерпимом отношении окружающих к людям с ВИЧ-позитивным статусом.
— Одна моя родственница, медицинский работник(!), когда я устраивалась на работу в специализированный дом ребенка, отговаривала меня: «Тебе же там защитный костюм и перчатки придется менять каждые три часа! Я тебя лучше в другой детдом устрою», — вспоминает 49-летняя Вера Росоха. — А во время медосмотров некоторые врачи предлагали нашим сотрудникам: «Если вы себя нормально чувствуете, может, мы вас осматривать не будем?»
— А как с мальчишками нашими поступили? — подхватывает тему Людмила Сильвестровна, работающая координатором регионального проекта «Улучшения жизни ВИЧ-позитивных детей и их окружения» при благотворительном фонде «Донбасс против СПИДа детей». — Мой Даниил и Саша, которого взяла под опеку Вера, фактически одновременно лишились родителей и попали в один приют. Там все нянчились с ласковыми мальчишками, пока не узнали об их статусе. Как только выяснился диагноз, воспитатели огласили его всем сотрудникам и воспитанникам, обозвав Даню и Сашу «спидозными». И все стали обходить этих ребятишек стороной.
Людмила, проводя для учителей начальных классов общеобразовательных школ тренинги по толерантному отношению к людям с ВИЧ-позитивным статусом, обнаружила, что некоторые педагоги еще не знают значения слова «дискриминация». Но еще больше ее поразило другое. Многие учителя считают, что им следует знать о том, кто из школьников является носителем вируса иммунодефицита. А вот ученикам, если у учителя есть такой вирус в крови, знать об этом не надо.
Людмила терпеливо объясняет педагогам, что многие инфекции — гепатит, дифтерия — куда «заразнее», чем ВИЧ. Брошенные дети и так обделены вниманием, а от детей с ВИЧ-статусом взрослые, бывает, настолько отстраняются, что педагогическая запущенность перерастает в задержку умственного развития. Трое из восьми подопечных Людмилы и Веры, как считают их приемные мамы, стали жертвами педагогической запущенности. «Отстающих было больше, но мы их «подтянули», и сейчас дети ходят в обычную школу», — не без гордости заявляют мои собеседницы.
— Одну из своих приемных дочерей, Катю, я забрала уже из интерната, куда ее перевели из нашего дома ребенка, — вспоминает Людмила Панчоха. — Девочка сидела в группе одна, как прокаженная, хотя не было никаких причин отделять ее от других детей. Сейчас Кате 12 лет, она ходит в обычную школу.
«Когда 10-летний Коля научился ездить на велосипеде, это было для меня таким счастьем!»
— Я всегда хотела иметь большую семью, но случилось так, что у нас с мужем не было деток, а восемь лет назад я овдовела, — вспоминает Вера Росоха. — Потому, хоть я и «влюбилась» с первого взгляда в поступившую в мою группу Ксюшу, но сразу решила, что возьму в семью не только эту девочку.
Ксения знает о том, что у нее есть родные мама, папа и даже 18-летний брат. Но они не решились взять дочь в семью. Каждый раз, когда «мама Вера» уходила домой со смены, детдом оглашался надрывными рыданиями девочки. Теперь Ксюша — всеобщая любимица, она громче всех «болеет» за команду, когда вся семья едет на футбольный матч.
Веру Васильевну не смутили диагнозы приемных деток: у всех четверых в разной степени наблюдалась задержка в развитии, а также были общие заболевания, с которыми постоянно приходится бороться. Двоих приемышей Вере Васильевне пришлось почти год лечить от туберкулеза. Не говоря уж о том, что наличие позитивного статуса ВИЧ обязывает приемную мать следить за тем, чтобы дети систематически принимали антиретровирусные препараты и постоянно находились под наблюдением медиков.
— Моему Коле сейчас 10 лет, а он все еще читает по слогам, — говорит Вера Росоха. — Но как же он старается! А когда мальчик наконец-то научился ездить на велосипеде, это было для меня таким счастьем! Пусть он отстал от своих сверстников, но, не появись у Коли мамы и собственного дома, он мог вообще не познать этой простой детской радости.
Вера Васильевна призналась, что до создания приемной семьи не до конца понимала, сколь многих элементарных житейских познаний лишаются брошенные ребятишки. В первые дни жизни дома ее приемыши не вылезали из кухни. Ведь в доме ребенка, а затем в интернате их кормили в столовой — они никогда не видели, как готовится еда.
«Я знаю, какой у меня диагноз, но надеюсь, что когда-нибудь айдут вакцину против этого вируса»
— Только не думайте, что из чувства благодарности наши приемные дети безотказно пашут по хозяйству, как солдатики, — улыбается Людмила Панчоха. — За два года они совершенно одомашнились. И ведут себя, как обыкновенные подростки. Частенько, в ответ на просьбу помыть посуду, я слышу: «А почему я? Мне в музыкальную школу идти!» К тому же все приемыши невольно подражают моим родным детям. Например, 10-летняя Наташа копирует поведение моей 22-летней дочери Оли.
У Людмилы Сильвестровны две родные дочери и уже подрастает внук. Они с пониманием отнеслись к желанию мамы взять под опеку ребятишек с ВИЧ-статусом. Ведь не раз заходили к ней на работу и даже завели среди воспитанников приюта любимчиков. Ольга привязалась к Ататаське — так в то время произносила свое имя будущая приемная дочь Наташа, 14-летняя Алина подружилась с Катей, а сын Илья (он умер два года назад) настоял, чтобы взяли мальчика…
Двухметровый красавец Илья Панчоха почти никогда не болел. Только после его внезапной смерти выяснилось, что у парня было трудно диагностируемое заболевание сердца. Людмила думала, что не переживет смерти сына. В один из тех страшных дней женщина стала невольным свидетелем беседы двух молодых людей. Юноши похвалялись друг другу, кто сколько… кубиков наркотика себе вколол. Матери, только что похоронившей сына, хотелось кричать о несправедливости судьбы: «Вот вы колетесь, обирая своих родителей, и все еще живы и даже гордитесь своим пороком! Вы ни о ком не заботитесь. А мой сын, который никогда не пил, не курил, не кололся и мог подарить еще столько тепла другим людям, умер!»
— Если бы не мои дети, я бы не перенесла той утраты, — признается собеседница. — Но я понимала, что нужна им. Думаю, будь жив мой муж, который умер от болезни пять лет назад, он бы меня поддержал в желании дать дом и кров сиротам.
— Дети уже интересуются своим будущим, — рассказывает Вера Васильевна. — Спрашивают, можно ли им будет заводить детей, не передадут ли они потомству болезнь по наследству. Когда ребятишки были совсем маленькими, мы не могли им доходчиво рассказать о диагнозе. Потому говорили, что у них «заболевание крови». Сейчас уже стали понемногу объяснять, от чего и как им нужно защищать себя, как уберечь других людей.
Вера и Людмила внимательно следят за достижениями медицины и с радостью рассказывают своим детям, что при регулярном приеме антиретровирусной терапии у них есть шанс родить здоровое потомство.
— Они ведь все уже понимают, — рассказывает Людмила Панчоха. — Как-то я услышала, как Наташа обсуждает с Алиной фильм, в котором речь шла о подростках с диагнозом ВИЧ. «Я знаю, какой у меня диагноз. Знаю, что сейчас это неизлечимо. Но надеюсь, что когда-нибудь найдут вакцину против вируса», — по-взрослому рассуждала Наташа.
Обе наши героини признались, что не смогли бы создать семейные детские дома без поддержки службы по делам детей и фонда Елены Франчук «АНТИСПИД», который выделил им средства на покупку нового, более просторного жилья.
— И наше государство, слава Богу, поворачивается лицом к тем, кто берет под свое крыло сирот, — рассуждает Вера Росоха. — Приемным мамам платят пособие по уходу за детьми, правда, небольшое (полтора прожиточных минимума). Кроме того, ребят обеспечивают бесплатными лекарствами и путевками — все мои сейчас оздоравливаются в Карпатах.
Между тем женщины отметили, что годы, отданные воспитанию подопечных, не засчитываются приемным матерям в рабочий стаж. А вот ограничения по возрасту, по мнению наших героинь, обоснованны: приемным родителям должно быть не больше 60 лет к тому моменту, когда ребенку исполнится 18.
— Два года назад многие скептически отнеслись к нашему порыву, говорили: «Зачем вы берете этих детей? У них столько сопутствующих болезней, что они все равно долго не проживут», — вспоминает Людмила Панчоха. — Мы отвечали: «Сколько бы они ни прожили, но пусть эти годы проведут в семье». А теперь, как видите, все наши дети живы, и даже показатели состояния крови у них улучшились! И я твердо знаю, что никто из моих детей, когда вырастет, никому не будет мстить за то, что его бросили. Потому что этому ребенку вернули главное в жизни — семью.
760Читайте нас в Facebook
