Мой старший сын Кэмерон был наркоманом, и это привело его в тюрьму, — Майкл Дуглас
За полвека в кино и на телевидении Дуглас заработал большинство наиболее престижных наград. В его копилке два «Оскара», причем первый он получил как продюсер фильма «Пролетая над гнездом кукушки» (1975 год), а второй — как лучший актер за роль Гордона Гекко в фильме Оливера Стоуна «Уолл-стрит». Еще у него шесть премий «Золотой глобус», премия BAFTA, премия «Эмми», почетный «Сезар». И этот список можно продолжать еще долго.
Награды, признание критиков и любовь миллионов зрителей во всем мире Майклу принесли также фильмы «Китайский синдром», «Роман с камнем», «Кордебалет», «Роковое влечение», «Основной инстинкт», «Игра», «С меня хватит».
Недавно Дуглас дал интервью изданию AARP. Это была видеоконференция в Zoom. Журналистка Эллисон Глок делится своими впечатлениями: «Майкл Дуглас любопытен. Это одно из основных его качеств. Он неизбежно оказывается в центре внимания в любой компании, притягивает к себе как магнит. Его волосы так и не подчинились с годами расческе. Его голос невозможно перепутать ни с чьим другим. Но не только это подкупает в нем. Он умеет задавать вопросы, сразу запоминает имена тех, с кем общается, даже если видит этих людей впервые, отмечает для себя малейшие нюансы, отличающие манеру поведения собеседника. И делает это даже в Zoom.
Именно это внимание к другим является залогом успеха Дугласа на протяжении всей его 50-летней карьеры в шоу-бизнесе. Оно помогло ему наряду с актерским талантом и мужским очарованием, а также продюсерским инстинктом закрепиться в голливудским Пантеоне, хотя ему и без всего этого было гарантировано там место как старшему сыну Кирка и Дианы Дуглас. Мы начинаем беседу…"
«У меня был жуткий страх перед сценой! Даже не знаю, почему я не бросил это занятие»
— У вас были замечательные отношения с отцом, не так ли?
— Так принято считать. Людям нравится думать, что я являюсь наследником королевской династии в шоу-бизнесе. Что у меня не могло быть другой судьбы. А мне нравится подыгрывать этому мифу. Делаю я это из уважения к отцу и тем отношениям, которые между нами действительно были. Однако в реальности все было немного не так. Когда я был ребенком, мой отец еще не стал звездой. Ему приходилось много и тяжело работать как актеру. А я пошел по его следам, можно сказать, случайно.
— Какие слова вы бы использовали, чтобы охарактеризовать себя в детском возрасте?
— Застенчивый, интроверт, осторожный. Мне не хватало уверенности. Мой дед по отцовской линии был старьевщиком. Иммигрант, он не говорил по-английски, не умел писать и читать. И у него было семеро детей. Мой отец — один из них. С мамой он познакомился после окончания колледжа. Потом отец служил на флоте. Когда я родился, мы жили в однокомнатной квартире в Нью-Йорке, район Гринвич-Виллидж. Отец отличался упорством. Он пробился в кино. Тогда снимали преимущественно в Калифорнии. И он большую часть времени проводил там. В те дни студии выжимали из актеров все до капли. Он снимался в пяти картинах за год. И их брак с мамой не выдержал. Я знаю, он меня любил, его терзало чувство вины. Ведь его отец бросил семью. И Кирк ни в коем случае не хотел поступить также со своими детьми. Но он понимал, что делает это. Его это мучило. Он очень нервничал.
— Вам не хватало отца? Было одиноко?
— Мне было 13, когда мама вышла замуж во второй раз. Это был чудесный человек. Его звали Билл. И он стал первым взрослым, с которым я мог поговорить, который был готов выслушать меня. Благодаря Биллу я впервые почувствовал уверенность в себе. И Кирк был ему за это всегда признателен.
— У вас была тяга к актерской профессии?
— Скорее нет, чем да. В 1963 году я учился в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. Это было очень красочное время. Вместо учебы я разъезжал на мотоцикле по штату, носил велюровые рубашки и пропадал на рок-концертах в Сан-Франциско. И тут меня вызвали в офис ректора. «Пришло время выбирать главный предмет, будущую профессию…» — сказали мне. Я подумал и ответил: «О'Кей. Театр». Должен сказать, мой отец, Кирк, приходил на каждый спектакль, в котором я играл, как бы ни был занят. И все время после выступления подходил ко мне и говорил: «Сын, ты был ужасен. Да, ужасен» (смеется).
— Однако, все роде бы у вас получилось, Кирк был неправ?
— Дело в том, что у меня был жуткий страх перед сценой! Даже не знаю, почему я не бросил это занятие. Спустя год стало заметно лучше.
«На заправке я отслеживал автомобили, с которых мы потом с ребятами скручивали запчасти»
— Какое правило нельзя было нарушать в вашей семье ни при каких условиях?
— Ложь. Нельзя было лгать. Даже во спасение. Если соврал, люди перестанут тебе доверять. И все станет только хуже.
— Значит, вы были примерным подростком, никаких проблем?
— С чего вы взяли? Меня всегда привлекали автомобили. Некоторое время я работал на заправке Mobil. Кстати, моей первой в жизни наградой был титул «Работник месяца Mobil». А еще был членом группы Down Shifters. Мы действительно были как оборотни. Все члены группы причесывали волосы так, чтобы это было похоже, простите, на утиный зад! Мы так и называли эту прическу — утиный зад. И я ходил с такой же. Так вот, на заправке я отслеживал автомобили, с которых мы потом с ребятами скручивали запчасти. Вряд ли этим можно гордиться, но, с другой стороны, не исключаю, что это занятие уберегло меня от куда более крупных неприятностей.
— Какой самый важный урок преподал вам ваш отец?
— Что бы ты ни делал, приложи максимум усилий, убедись, что лучше ты просто не мог. И если это так, то все остальное уже неважно.
— Вы считаете, что вашим первым успехом был серила «Улицы Сан-Франциско», так?
— Да. Мы снимали 26 серий за один сезон. Работали шесть дней в неделю с утра до вечера. Это помогло мне понять, как тяжело работал мой отец. Понять его личную трудовую этику. Кроме того, это была моя самая тяжелая роль. Дело в том, что тогда я все еще боялся. Уже не сцены, а объектива. Когда оператор наводил камеру на меня, мне казалось, что я сижу в кресле у дантиста, который делает мне рентген больного зуба.
— И как вам удалось побороть этот страх?
— Мне очень помог мой партнер. Это был Карл Молден. Гениальный актер и замечательный человек. У него была в сериале главная роль. А я был его напарником. В те времена на телевидении царили строгие законы. В кадре не могли быть две звезды одновременно. Это мешало зрителям, отвлекало их внимание. И режиссеры от меня требовали не высовываться, всегда быть на шаг или даже на два шага позади Молдена. Карл был первым, кто сказал мне: «Держись, парень! Не обращай на них внимание». Он щедро делился со мной местом в кадре. Молден говорил, что я стал для него сыном. Которого ему не дал Господь. Я ему бесконечно благодарен. Хороший наставник убережет вас от лишней ненужной боли.
«Я теперь от души смеюсь, наблюдая за тем, как сын пытается справиться со своими детьми»
— Можете назвать вашу любимую роль или фильм?
— Мне страшно признаться в этом, но я вряд ли смотрел какой-то из моих фильмов больше одного раза. На премьере я как можно быстрее прохожу по красной дорожке, а после показа стараюсь улизнуть через запасной выход. Я люблю сам процесс съемки фильма. И не считаю себя в нем главной фигурой. Если мне удается какая-то роль или отдельная сцена, это прежде всего заслуга сценариста и режиссера, но не моя.
— Так получается, что вашими партнершами в фильмах обычно являются сильные женщины. Это случайность, или ваш осознанный выбор?
— Моя мама была актрисой. Она брала меня с собой в театр, и я ребенком много времени провел за кулисами. Поэтому меня никогда не пугали решительные сильные женщины. Я горжусь тем, что почти все актрисы, с которыми мне довелось сниматься, сыграли свои лучшие роли именно в фильмах со мной. Кэтлин Тернер в «Романе с камнем», Женевьев Бюжо в «Коме», Гленн Клоуз в «Роковом влечении», Аннет Бенинг в «Американском президенте», Шэрон Стоун в «Основном инстинкте». Это все прекрасные талантливые актрисы. От меня же требовалось только создать на съемочной площадке максимально комфортную атмосферу, проявить к ним уважение, дать им почувствовать, что я рядом и всегда готов помочь. Кстати, чаще других мне довелось играть вместе с Тернер. Мы с Кэтлин снялись в трех фильмах и сериале «Метод Комински». С ней работать одно удовольствие.
— У вас трое детей. Старший сын Кэмерон от вашего брака с Диандрой. Ему 42 года. Дилану 20 лет и дочери Кэрис 17. Это дети от вашего второго брака с Кэтрин Зета-Джонс. Что больше всего удивляет вас в отцовстве?
— То, сколько сил это требует от вас! Приходится учиться терпению. Мы, актеры, по своей природе немного нарцисисты. Отцовство и нарциссизм несовместимы. И вот еще что. С гордостью говорю о том, что я уже дважды дед. У меня трехлетняя внучка Луа и внук Райдер. Которому нет еще и года. Это дети моего сына Кэмерона. И я теперь от души смеюсь, наблюдая за тем, как он пытается справиться со своими детьми. Должен признать, у нас с Диланом были конфликты, когда он взрослел. И сегодня я могу ему сказать: «Видишь, что значит быть родителем!»
— А как складываются ваши отношения с дочерью?
— Отец дочери-подростка — это то еще испытание! Когда-то я то ли в шутку, то ли всерьез говорил, что очень боюсь того времени, когда мне стукнет больше 70, потому что не смогу гоняться за ухажерами Кэрис. Слава Богу, это не понадобилось. У Кэрис есть постоянный парень, и он мне нравится. Должен сказать, что у нашей дочери замечательный внутренний моральный компас. И еще отличное чувство юмора. Она живет в собственном ритме. Кэрис и Дилан прекрасно учатся. Понятия не имею, в кого они пошли. О себе я уже рассказывал. Кэтрин тоже отличницей не была (смеется). Но мы искренне благодарны детям за то, что они не создают нам проблем.
.jpg "У Майкла Дугласа и Кэтрин Зета-Джонс двое детей – сын Дилан и дочь Кэрис")
— Назовите одно из ваших качеств, которое вы бы хотели передать детям и внукам больше всего на свете.
— Отношение к работе. Рабочая этика, если хотите. Отношение к ближним. И доброта. В принципе все это очень тесно связано, поэтому я расцениваю названное как одно целое. Всю жизнь я чувствую некую ответственность перед другими по одной простой причине — мне повезло было родиться белым мужчиной. И это сразу дало мне определенные преимущества. Следовательно, с меня и спрос больше. Вот я и хочу научить моих детей и внуков быть просто хорошими людьми и ответственными гражданами нашей планеты. Уверен, что все живущие на Земле являются одним целым.
«Никогда еще так много не смотрел телевизор, как во время пандемии»
— Что из того, что вам пришлось делать как отцу, было тяжелее всего?
— Устанавливать границы, или ограничения. Большие и маленькие. Не имеет значения. Это всегда тяжело. Мой старший сын Кэмерон был наркоманом. Это привело его в федеральную тюрьму на семь с половиной лет. Тяжелее всего было защищать мою семью и себя самого от родного сына. Мне пришлось ему запретить приближаться к нам. Я честно сказал ему, что боюсь. Боюсь, что он убьет кого-нибудь или убьет себя. Этот тяжелый опыт, который нам пришлось пережить с Кэмероном, я не пожелаю никому.
Читайте также: Кэтрин Зета-Джонс: «Больше не хочу работать с придурками и засранцами»
— К сожалению очень многим семьям приходиться иметь дело с наркоманией и алкоголизмом.
— Да, проблема масштабная. И тут требуется твердость. Нужно понимать, что когда ты проявляешь жесткость к своему ребенку в этом вопросе, ты делаешь это ради него.
— Какие чувства вы испытываете, становясь старше?
— Вы хотите сказать — старея? (Смеется). Если серьезно, во время этой пандемии был шокирован, насколько уменьшилась моя выносливость. А еще стала хуже память. Я прекрасно помню все, что происходило раньше, давно. Но забываю то, что было вчера, на днях. Раньше я списывал подобные вещи на травку. Но у меня есть друзья, которые курили ее так же долго, как я, и у них прекрасная память. Так что травка здесь ни при чем. Поэтому я пока изучаю данный вопрос, Эллисон.
— Сообщите мне, пожалуйста, когда установите причину, хорошо? Относительно пандемии — можете описать коротко, как изменилась ваша жизнь?
— Никогда еще так много не смотрел телевизор! Превратился в ньюсоголика. Готов поглощать новости круглосуточно. И надоело это уже до чертиков. Хочется вернуться к полноценной работе, встречаться с друзьями как прежде. Этого не хватает больше всего.
— Вы стали тем, кем хотели стать?
— Честно, я не ждал от себя многого, так что не знаю (смеется). Я люблю мою работу. И она отвечает мне взаимностью. Я ворчу на собственные неудачи в прошлых отношениях, а также вещи, которые не могу контролировать. Я пережил множество кризисов. Но ты идешь по жизни и чувствуешь себя где-то внутри все тем же ребенком, каким был всегда. Во мне 76-летнем все еще есть часть подростка из Гринвич-Виллиджа.
— Чем вы гордитесь больше всего?
— Тем, что мне удавалось добиваться хороших средних показателей во всем, что я делал. Если сравнивать с бейсболом, то я не силен в хоум-ранах. Но я надежный игрок.
— Не думаете сбавить темп? Уйти на покой?
— Нет! Работа держит в тонусе лучше всего на свете. Только работа помогает сохранять форму. Конечно, когда я сейчас осматриваюсь вокруг на съемочной площадке, то понимаю — чувак, ты здесь самый старый! Как это произошло так быстро? Но я люблю весь этот рабочий процесс. В конце концов, я ведь не делаю операции на мозге! Я всего лишь в шоу-бизнесе. Есть единственное ограничение, которое я для себя установил. Никаких засранцев! Я не работаю с засранцами. У меня на это нет времени.
Читайте также: Шэрон Стоун: «Дед много раз угрожал убить меня, если начну болтать о насилии»
Перевод Игоря КОЗЛОВА, «ФАКТЫ» (оригинал Allison Glock / AARP)
3003Читайте нас в Facebook
