Чтобы спасти от войны, французская семья разыскала украинку, которая гостила у них в начале 90-х прошлого века
«Это была маленькая девочка, болезненного вида, с бледненьким лицом. И она плакала»
О том, что французская семья разыскивает украинку, которая почти 30 лет назад гостила в их доме, стало известно в начале ноября из сюжета ТСН. В эфире показали Марию Алляр из небольшого французского города Мервиль на севере Франции. У женщины остались фотографии десятилетней девочки Иры, которая в 1993 году дважды к ним приезжала. В те годы мадам Алляр и ее супруг помогали детям, пострадавшим в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС. Несмотря на то что у самих пятеро родных детей и одна приемная дочь, они радушно приняли в своем доме маленькую Иру. А когда россия начала полномасштабное вторжение в Украину, супруги Алляр стали помогать семьям украинских беженцев. И сразу вспомнили об Ире. Хотели разыскать ее и позвать к себе, но обнаружили, что у них не осталось совсем никаких сведений — ни телефона, ни адреса, ни даже фамилии. Из всех зацепок — только фотографии.
«Я хорошо помню Иру. Помню, как впервые увидела ее на автобусной остановке. Это была маленькая девочка, болезненного вида, с бледненьким лицом. И она плакала. Думаю, ей тогда было очень сложно оставить свою семью… Я ее обняла… Моя дочка Клер была такого же возраста, как Ира. И мы все приняли Иру очень хорошо», — рассказала в эфире Мария Алляр и попросила телезрителей помочь ей в поисках украинки.
И хотя надежды на то, что эти поиски увенчаются успехом, было мало, Иру нашли. Помогла огласка — десятилетнюю девочку на старом фото узнали ее друзья и знакомые. Оказалось, что Ира жила не в Киеве (как сначала предполагала мадам Алляр), а в Кременчуге Полтавской области. Жила там вплоть до начала полномасштабного вторжения. Затем, спасая детей от войны, уехала в Германию, где сейчас и находится.
Первая встреча Ирины с мадам Алляр состоялась в прямом эфире ТСН. Несмотря на онлайн-формат, разговор получился очень трогательным. Мадам Алляр рассказала, что у нее уже десять внуков. Ее дети, которые хорошо помнили Иру, присутствовали на встрече.
— Это удивительно, но даже их я узнала, — поделилась своими впечатлениями с «ФАКТАМИ» Ирина Дмитриченко. — И я, и дети Марии Алляр — уже взрослые люди. Но для меня все они были узнаваемы… А мадам Алляр все такая же красивая. Сразу после эфира она мне позвонила, и мы долго разговаривали обо всем на свете. Общались с помощью переводчика, ведь я не знаю французского. Но, кстати, языковой барьер не мешал нам и 30 лет, когда я впервые приехала во Францию. В то время не было google-переводчика, но семья мадам Алляр готовилась к моему приезду: у них в блокноте были выписаны основные фразы на украинском языке. Так мы и разговаривали.
Ирина признается: когда началась полномасштабная война и стал вопрос об эвакуации, она первым делом подумала о французской семье, в которой когда-то гостила.
— Получилось, что мы с мадам Алляр одновременно друг о друге вспомнили, — говорит Ирина. — Идея обратиться за помощью к этой французской семье появилась у моей мамы. Но я тогда решила, что это невозможно, ведь у нас не осталось ни адреса, ни телефона, ничего. Где и как их искать? Я и подумать не могла, что эти люди, оказывается, тоже меня ищут. Не узнала об этом и сразу после выхода сюжета ТСН. В Германии, где я сейчас нахожусь, нет возможности смотреть украинское телевиденье, и я даже не догадывалась, что мои детские фото показывали в эфире. Узнала об этом, когда мама показала мне видео в интернете — ей его прислала коллега по работе. Зашла на свою страницу в соцсети — а там уже было множество сообщений от знакомых и незнакомых людей: «Ирина, вас разыскивает семья из Франции!» Сказать, что я была удивлена, ничего не сказать.
— Мария Алляр рассказывала, как в далеком 1993 году вы, приехав во Францию, плакали на вокзале. Вы помните этот момент?
— Да, и очень хорошо. Вместе с другими детьми, пострадавшими в результате аварии на ЧАЭС, я приехала на автобусе в Лилль. На вокзале каждого из нас должна была встретить французская семья. Я плакала, потому что была сильно напугана. Впервые в жизни поехала без родителей, да еще и так далеко. Представления не имела, в какую семью попаду и что меня ждет. Французские семьи стояли с табличками с именами детей, которых ждали. Помню, как всматривалась в эти таблички и боялась, что не найду своего имени, что за мной никто не приехал… Но за мной приехали. Семья мадам Алляр оказалась потрясающей. Помню, как они сразу достали словарик с записанными на украинском словами и предложениями — и таким образом мы общались. В тот момент две старшие дочки мадам Алляр уже жили отдельно, а трое младших детей с родителями. Их дочка Клер — моя ровесница. Кстати, сейчас она, как и я, преподавательница… Я хорошо помню, как Мария Алляр обо мне заботилась. Как мне покупали одежду, как возили к врачу, когда заболело горло. Они окружили меня любовью и заботой. И несмотря на то, что я все равно очень сильно скучала по родителям, в этой семье мне было хорошо.
«Как и многим украинцам, мне пришлось начать новую жизнь»
Ирина родилась в Чернобыле. Во время катастрофы на Чернобыльской АЭС ей было два года. Папа Ирины был ликвидатором.
— Я была совсем маленькой, и не помню эвакуацию, — говорит Ирина. — Мама рассказала, что сначала нас переселили в санаторий, а затем дали квартиру в Кременчуге Полтавской области. С тех пор мы там и жили. Папа был сварщиком и еще много лет после катастрофы продолжал там работать — ездил туда каждые две недели. Три года назад папы не стало… Все мое детство и юность прошли в Кременчуге. Здесь я закончила школу, поступила в университет, получила два высших образования (я переводчик с английского и немецкого и педагог). Здесь же родились мои дети… Дочке уже 17 лет, сыну — пять. Четыре года назад, когда сыночку был всего годик, я потеряла мужа. Внезапная остановка сердца. Врачи написали инфаркт… Это было очень сложное время. С тех пор я стала главой семьи и поняла, что рассчитывать мне не на кого — только на себя.
— Вы уехали, как только началась война?
— В Германии мы оказались в начале марта. Сначала с детьми приехали в Польшу, где нас встретила и приютила моя подруга детства. А потом вместе с волонтерами поехали в Мюнхен. Оказавшись в Баварии и оформив документы, я начала искать работу. Зарегистрировалась на сайте федеративной земли для учителей, рассказала там о себе, о своем образовании и о том, какую работу ищу. И мне сразу перезвонили — сначала из одной школы, потом и из второй. В этих школах было много украинских детей, а преподавателя, который бы знал и немецкий, и украинский, не имелось. Так я и нашла работу. Сначала работала сразу в двух школах, а в этом учебном году работаю в одной из них — кроме работы, мне еще необходимо заботиться о сыне, который в садике только первую половину дня. Моя мама с нами не живет, она приехала в Германию в гости.
Как и многим украинцам, мне пришлось начать новую жизнь. Но когда понимаешь, что кроме как на себя полагаться не на кого, делаешь все что можешь. Свой немецкий я и сейчас продолжаю совершенствовать, хожу на языковые курсы. Учу детей, и учусь сама. В планах поступление в местный университет, потому что мои дипломы здесь, к сожалению, не котируются.
— После той поездки, в 1993-ем, вы больше не приезжали во Францию?
— В те годы я была во Франции дважды, и оба раза — у мадам Алляр. Первый раз приезжала на рождественские каникулы, а потом они позвали меня погостить еще и летом. После второй поездки мы какое-то время еще пытались поддерживать связь. Но тогда это было очень сложно — не было интернета, звонки были очень дорогими. Помню, однажды мы с родителями позвонили в эту семью, но муж мадам Алляр сказал, что она заболела и у нее операция. К сожалению, после этого связь оборвалась. Я счастлива, что сейчас, спустя столько лет, мы смогли друг друга отыскать. Мадам Алляр пригласила нас с детьми в гости. Мы, конечно же, согласились. И с нетерпением ждем этой встречи.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали невероятную историю 14-летняя девочки, которая одна пять суток эвакуировалась из оккупированного Херсона в Польшу.
17493Читайте нас в Facebook
