Порой случается так, что мне приходится проводить в нашем музее фарфоровых фигур по две экскурсии в день. Одну сразу за другой. В общем выходит почти шесть часов на ногах. Не умолкая. Ведь посетителей, давно мечтавших увидеть своими глазами редкие шедевры, привезенные мною в Киев из десятков стран мира, интересует буквально всё. И как такие огромные композиции со множеством персонажей, птиц, цветов, карет, машин можно было сначала придумать, потом вручную изготовить, потом украсить мельчайшими деталями, обжечь при огромной температуре в печи, а затем, наконец, в целости и сохранности перевезти (порой с другого конца света!) в наш город. И, видя горящие глаза юношей и девушек или уже немолодых людей, повидавших мир, или детей, этот мир только сейчас начинающих для себя открывать, я рассказываю, рассказываю, рассказываю…

О том, что узнал за многие годы увлечения коллекционированием фарфоровых чудес. О том, что видел в самых известных музеях на разных континентах. О том, что выведывал сам, встречаясь в разных странах с мастерами этого удивительного искусства.

Немногочисленные коллеги, помогающие мне в музейном деле, иногда спрашивают: «Как вам удаётся выдерживать такие нагрузки?» И я им отвечаю: «Я не выдерживаю. Я наслаждаюсь…» Давая в это трудное военное время посетителям музея возможность восстановить душевные силы и внутреннее равновесие, я словно сам подзаряжаюсь вместе с ними. Неслучайно ведь на входе у нас висит табличка, отвечающая сути музейного заведения — «Пункт духовної незламності».

Несколько недель назад проводил экскурсию для группы киевлян, страдающих физическими и психологическими проблемами. Мне казалось, что та боль, с которой они не расстаются ни на мгновение на протяжении всей своей жизни, передавалась мне в каждом их взгляде, в каждом их слове. Поначалу сомневался, смогу ли объяснить то, что помогло бы открыть им невероятные секреты мастеров, заложенные в уникальных фарфоровых историях, тысячи которых представлены в экспозиции. К счастью, смог. Они сами помогли мне это сделать — своей удивительной открытостью и редким умением чувствовать красоту.

Перед прощанием ко мне подошёл смуглый парень лет тридцати, наверное, и осторожно спросил:
- Можно я вас обниму, брат-джан?
- Почему джан? — удивился я.
- Знаете, родители меня учили к тем, кого очень уважаешь, обращаться словом «джан».

Никогда не забуду его неловко вывернутых рук, которыми он, прижавшись, крепко меня обхватил, и его жёстких чёрных волос, которыми уткнулся в мою грудь, тихо произнеся:
- Спасибо вам, брат-джан… Я как будто побывал в какой-то сказке.

Может быть, открывая музей для посещения в это непростое время, мы действительно делаем что-то очень важное и полезное? А?

Всем сегодняшним именинникам позвольте пожелать добра и счастья. А вам, друзья мои, хорошего дня. Как всегда, искренне ваш.