«Каждая клетка моего организма оказалась на электрическом стуле»: потерявший на войне ногу и руку киевлянин пройдет испытание ради сына

«Казалось, что эвакуировать меня ребятам вообще не удастся, потому что россияне плотно накрывали огнем наши позиции»

— Александр, при каких обстоятельствах вы получили ранения?

— Не хочу рассказывать всё… Если в общих чертах, то было так: нам приказали занять высоту возле пограничного села Дементиевка Харьковской области (до россии оттуда где-то 7−8 километров). Село несколько раз переходило из рук в руки. Фактически это была «серая зона». Сначала нам приказали «пробежаться» на одну позицию с весом около 40 килограммов (бронежилет, каска, оружие, патроны), затем — на вторую (на ту же высоту). Прошли сутки относительного затишья. Наконец враг начал артподготовку, затем открыл огонь из автоматов. В какой-то момент «прилетела» мина (говорили, что это была граната из СПГ — станкового противотанкового гранатомета, но я сомневаюсь в этом, ведь мы находились на высоте). По крайней мере последнее, что я услышал перед ранением, это свист мины.

— Вы находились в окопе?

— Да, в окопе, но он был не очень глубокий.

— У вас было предчувствие, что такое произойдет?

— Нет, не было. Я всегда (не только на войне) внутренне готов к любым сценариям развития событий. А на передовой эта готовность еще больше. Но я ни на секунду не забывал, что обещал жене приложить максимум усилий, чтобы сберечь жизнь, выполняя приказы. Тем более что у нас маленький сын. Сейчас ему 7 лет. Ребенку нужен папа.

— После взрыва той мины вы потеряли сознание?

— Нет. У меня был болевой шок. Перед глазами — розовое марево. Ничего не слышал. Было такое ощущение, что каждая клетка моего организма оказалась на электрическом стуле. Зубы сжало, забило дыхание. Через некоторое время вернулись слух и зрение. И я увидел результат: левая рука оторвана, правая перебита (с открытыми переломами). Хорошо, что был в тактических перчатках, — несколько пальцев на правой руке оторвало, но они остались в перчатке и их потом пришили в больнице. Немного отполз. Подбежали ребята, чтобы оказать первую медицинскую помощь. Я говорил им, что делать.

— Вас сразу эвакуировали?

— Нет, эвакуации пришлось ждать где-то 3−4 часа. Сначала казалось, что эвакуировать меня ребятам вообще не удастся, потому что россияне плотно накрывали огнем наши позиции. Я старался потерять сознание, потому что боль была очень сильной. Она отступила один раз (может, и больше, но я запомнил один), а потом снова нахлынула. Потерять сознание так и не удалось.

Когда обстрелы немного ослабли, ребята утащили меня из передовой. Перед этим я попросил, чтобы сняли с меня бронежилет, потому что и без него было тяжело.

— О чем тогда думали?

— О том, чтобы четверо ребят, которые выносят меня в тыл, уцелели. Что касается самого себя, то я смирился с мыслью, что не выживу, — казалось, получил смертельное ранение. К счастью, побратимы тогда остались невредимы.

Меня доставили к месту эвакуации. Примчался автомобиль (кажется, пикап) и повез на стабилизационный пункт. Там укололи обезболивающее, и я наконец то ли потерял сознание, то ли уснул.

«Боль, в том числе фантомную, чувствую фактически 24 на 7 — постоянно»

— Кому первому позвонили, когда у вас снова появился телефон?

— Уже не помню. Телефон мне дали волонтеры (я тогда еще был в реанимации). Конечно, позвонил маме (она в Киеве) и за границу — жене. Кстати, не хочу, чтобы жена с сыном сейчас возвращались, потому что впереди зима и неизвестно, какой она будет из-за неизбежных атак врага на энергосистему Украины.

В реанимации находился около недели. Ведь у меня было ранение трех конечностей, плюс «схлопнулось» одно легкое (от взрывной волны). Пришлось делать операцию, чтобы вернуть лёгкому естественную форму. Но это не всё. У меня было заражение крови и возникли проблемы с почками, из-за которых врачам пришлось применить гемодиализ (метод внепочечной очистки крови. — Авт.).

Я потерял ногу и руку, перенес несколько операций, но настроение было приподнятое. Ведь ощущение, что не выживу, исчезло. Вместо этого появилось понимание, что буду жить, а поражения такие, с которыми можно более-менее нормально жить и работать. Я даже находился в состоянии эйфории: в голове было много планов, было сильное желание ради их реализации как можно скорее пройти реабилитацию.

Читайте также: «Я постоянно спрашивал, что у меня с рукой»: история художника из Львова, который отложил кисть и взял автомат

Кстати, некоторые раненые говорят: не следовало делать то-то, куда-то бежать. И тогда, мол, возможно, не ранило бы. Я на таких мыслях не зацикливался.

— Но ведь, вероятно, прокручивали в голове события накануне ранения?

— Конечно, анализировал их — без лишних эмоций. Пришел к выводу, что каких-либо критических ошибок не совершил. Случившееся — это случайность.

— На войну вы пошли в первый день открытого вторжения?

— Нет, не в первый. Сначала переехали с женой и сыном к теще — решили, что они останутся в Киеве. Поскольку не знали, какие трассы контролируются украинскими войсками. Плюс было неизвестно, можно ли в дороге купить бензин. Начался март. Мы видели из окон, что враг обстреливает Васильков (город-спутник Киева. — Авт .), многие соседи уехали — если не в первый же день, то в следующие. Я осознал, что, если москали зайдут в столицу, я не смогу защитить свою семью. Наконец, мы решили, что жена с сыном эвакуируются поездом. Сначала они отправились в Польшу, а затем — в Германию.

Сперва вместе с другими гражданскими мужиками я помогал на полицейском блокпосту, делал «коктейли Молотова». Затем друг пригласил меня в терроборону. Я накупил припасы, которые удалось найти (в те дни трудно было что-то приобрести) и вошел в состав терробороны. Мы выполняли задания в Киевской области. Впоследствии стал бойцом ВСУ. Через полгода направили в Харьковскую область, где и получил ранения.

— Протезы ноги и руки вам сделали в Украине?

— Да, в Украине — так гораздо практичнее, чем протезироваться за границей. Ведь протезы потом придется обслуживать, ремонтировать, менять на новые. На Родине это сделать гораздо проще и, главное, надежно. Важно, что комплектующие отечественных протезов сделаны ведущими западными компаниями. Скажем, искусственное колено — английское, стопа — американская.

— Какая у вас гражданская профессия?

— Тестировщик программного обеспечения.

— Пока вы были на войне, за вами сохранилось рабочее место?

— Да, к счастью, сохранилось. Когда более или менее поправился, вернулся к работе. Она помогает социализироваться.

— Работаете в офисе?

— Нет, дома. Мама старается помогать мне по хозяйству (прежде всего готовит, моет посуду), но у нее не слишком много времени — надо ухаживать за старенькой бабушкой. Я стараюсь обслуживать себя сам.

Читайте также: «Первое, что сказал после ранения: «Кому я нужен — слепой»: боец бригады Черных запорожцев, потерявший на войне зрение, женится

— Прошу прощения за вопрос. Физическая боль от ран, ампутаций осталась в прошлом?

—  К сожалению, нет. Боль, в том числе так называемую фантомную, чувствую фактически 24 на 7 — постоянно.

— Сколько времени вы готовились к ралли в Испании?

— Около месяца. Я осознаю, что можно долго готовиться, но только непосредственно ралли покажет, на что я способен. Там будет незнакомая местность, сложная трасса. Поэтому очень важно контролировать эмоции, быть максимально собранным, рациональным, сообразительным, чтобы наш экипаж не заблудился и добрался до финишв — хочется, чтобы не последним…

В ралли в Испании примут участие трое представителей Украины. Двое составят сугубо украинский экипаж: мастер спорта международного класса Вадим Притуляк и десантник, потерявший ногу в 2014 году во время боев за город Счастье в Луганской области, майор Сергей Романовский. Они будут соревноваться на специальном автомобиле багги. При участии Вадима Притуляка изготовлено три багги. Две отправлены в ВСУ, а одна будет задействована в ралли. Притуляк с командой разрабатывают проект по серийному выпуску таких машин для ВСУ.

Отметим, что участвовать в ралли украинцев пригласила Королевская федерация автоспорта Испании. Особенностью этих соревнований является то, что в них принимают участие люди с инвалидностью.

Ранее «ФАКТЫ» рассказывали, как ветеран войны без конечностей Сергей Храпко помогает побратимам.

На фото в заголовке: Александр отправил жену и маленького сына за границу и вскоре стал бойцом киевской терробороны (Фото предоставлено Александром Гонцулом)

2412

Читайте нас в Facebook