«Я уже брал в руки автомат, чтобы застрелиться»: боец ВСУ об эвакуации по минному полю и пуле снайпера в груди
«Давал присягу не для того, чтобы прятаться»
К началу большой войны военное дело уже не было для уроженца Житомирщины Вадима Антонюка чем-то новым. Мужчина отслужил срочную службу, подписал контракт с ВСУ и с 2017 года участвовал в АТО. В 2020 году Вадим уволился из армии и искал себя в гражданской жизни. Впрочем, перед началом полномасштабного вторжения военная интуиция дала о себе знать.
— Я был с женой, когда мы услышали речь путина о признании «донецкой» и «луганской» республик. Я сказал, вот увидишь, что через неделю-две путин скажет, что мы должны помочь нашим «республикам» и введет открыто войска в Украину. Конечно, я не думал, что он пойдет из беларуси на Киев, пойдет на Херсон. Я думал, что он просто заведет войска на Донбасс. Такого широкомасштабного наступления я не ожидал, — объясняет военный.
16 февраля 2022 года у Вадима с женой родилась дочь, а уже через неделю на Украину полетели вражеские ракеты.
— Я проснулся в семь часов утра, меня разбудил тесть и сказал: «Война началась». А тесть любил выпить 100 граммов, так я подумал, что он что-то там себе придумал, — говорит собеседник.
Вадим начал читать новости, но все равно не мог поверить, что все настолько серьезно. Когда же товарищи в соцсетях начали выставлять фото и видео, как они стоят в очередях к военкоматам, мужчина вывез семью к бабушке, а сам пошел призываться. В связи с рождением дочери военному предлагали отсрочку, но боец отказался.
Читайте также: Служба в окруженном городе, ракетный удар по роддому и эвакуация на вертолете: история полицейского из Мариуполя
— У меня было полотенце в цветах украинского флага. Я на него посмотрел и автоматически начал собирать рюкзак, а потом поехал в военкомат. У меня жена и дочка, родители, сестра, племянник. Это моя обязанность. Я давал присягу не для того, чтобы сидеть и прятаться, — рассказывает военный.
Биатлонисты врага приехали на фронт тренироваться на людях
Из-за хаоса в системе управления и дезорганизации в первые недели войны Вадим долго не мог попасть в боевое подразделение. Но в конце концов мужчина заступил на должность в 4-й отдельный стрелковый батальон в составе 95-й бригады.
Подразделение Вадима воевало на Киевщине, выполняло задачи на границе с беларусью, а затем было отправлено на Запорожское направление.
— На Запорожском направлении мы вступали в бой с 73-м десантно-штурмовым полком. Они были никакие: совсем неподготовленные, как овцы в стаде, не знали, что им делать. А вот БАРС-1, БАРС-3, с которыми мы тоже там сталкивались, это уже спецподразделения, и там чувствовался уровень. Мы находили шевроны и спецподразделения «Ахмат» (личная гвардия Кадырова. — Авт.) , но я не скажу, что они профессиональные военные, — объясняет боец.
Если сравнивать полномасштабное вторжение с АТО, то интенсивность боев в 2017 году была, конечно, значительно меньше.
— Наибольшую опасность тогда представляли вражеские танки и биатлонисты. В 2019 году их биатлонисты приехали на фронт тренироваться на людях по движущимся мишеням. И когда они заехали, у нас на каждой позиции каждый день стали появляться «трехсотые» и «двухвостые», — рассказывает собеседник.
Когда побратимы оказывали раненому Вадиму первую помощь, в него попал вражеский снайпер
Вадим воевал более года, а в июле 2023-го, во время контрнаступления ВСУ, получил в один день сразу два тяжелых ранения.
— Мы начинали контрнаступление и шли в первых рядах. Мы должны были пробить вторую линию обороны, пройти так называемые «зубы дракона», танковый ров и пропустить вперед 117-ю бригаду. Двигались колоннами: с нами шло10 машин и три танка. По дороге поняли, что никаких минных проходов для нас не сделали и придется ехать вслепую. До точки выполнения задания нам оставалось 200 метров, как подорвали первый танк, его башня отлетела, и мы вступили в жесткий бой. Горело все: люди, машины… Рота, которая шла с правого фланга, вообще как в тир попала, — вспоминает тот адский день военный.
Батальон Вадима был почти разгромлен, в подразделении появилось много погибших и раненых.
— Командир первого взвода вызвал меня по рации и попросил о помощи. Я со своей одной БМП и еще восемью бойцами из отделения двинулись к ним, и сразу начался еще более массированный обстрел. Мы спланировали так: первый взвод занимает правую сторону посадки, а мы — левую. Но левая сторона была в чистом поле, под открытым небом. Я отправил людей вперед, спрыгнул с БМП и тоже побежал. Но у меня разорвалась РПС (ременно-плечевая система. — Авт.). Я за ней вернулся, мне оставалось метров пять до траншеи — и в этот момент услышал взрыв. В голове будто ударили в колокола. Я поднимаю голову и вижу, что уже лежу на животе, и понимаю, что я возле траншеи, но не добежал, а долетел до нее, — говорит боец.
Читайте также: «Мы можем побеждать любую армию мира»: доброволец о танковых обстрелах, тяжелом ранении, чмобиках и бизнесе после ампутации
Военный передал по рации, что он «трехсотый» и ему оторвало ноги.
— Подбежали ребята, перевернули меня, смотрю — ноги есть, но я их не чувствую, — рассказывает мужчина.
Побратимы начали оказывать Вадиму первую помощь, и именно в этот момент в мужчину попал вражеский снайпер.
— Я начал хрипеть, изо рта пошла кровь, в голове все стало путаться. Первое, о чем я подумал, это о дочери и жене. Ну не может же быть, что это конец… Потом в голове появилась мысль, что я просто уже ничего не хочу. Все. Добейте меня. Я брал в руки автомат, чтобы застрелиться, но у меня его забирали. А потом, когда мне начали оказывать помощь, я просто нереально захотел жить. Я просил ребят, чтобы меня вытащили, — вспоминает защитник.
«Я слышал, как трещат мои ребра»
Эвакуация оказалась еще тем испытанием. Первым бросился на помощь знакомый помощник гранатометчика.
— Я всегда в нем сомневался, мы вечно конфликтовали. А он оказался тем, кто меня начал первым вытаскивать. Он бросал автомат вперед и тянул меня за ноги, — говорит военный.
Побратимы из отделения дотащили раненого Вадима до дороги. Там его подхватили шесть мужчин и около 200 километров несли к уцелевшей БМП. Но механика-водителя БМП на месте не нашлось. Вадима вызвался вывезти главный сержант взвода, получивший к тому времени сильную контузию от разрыва вражеской мины. Это был риск, но другого выхода не было.
— Он быстро прыгнул за руль, развернулся и по минным полям мы доехали до Малой Токмачки (село в Запорожской области. — Авт.), — объясняет мужчина.
Читайте также: «Через 10 лет я вижу себя на вершине Эвереста»: ветеран о ранении и новой жизни
А там — новая драма. Медиков, которые смогли бы спасти раненого, на месте просто не нашлось. Помогли нацгвардейцы, которые погрузили Вадима в автомобиль и домчали его на стабилизационный пункт в Таврическом.
— Там мне пытались достать пулю, ломая ребра. Я даже слышал, как эти ребра трещат, — вспоминает защитник.
Однако извлечь снайперскую пулю из груди Вадима на стабилизационном пункте не удалось. Поэтому мужчину повезли дальше уже в Запорожье, где ему сделали операцию.
— Эта пуля наделала очень много бед: пробила легкое, диафрагму, печень, — говорит Вадим.
«Качества казаков есть и у нас»
Когда непосредственная угроза для жизни миновала, мужчина начал осознавать, что хоть он и выжил, но оказался в незнакомой для себя реальности. Вадим получил тяжелый ушиб спинного мозга и из-за этого не может ходить.
— В первые же минуты после операции я прикоснулся к ногам и подумал: ну коляска, ну и что? Многие люди живут на коляске, в этом нет ничего страшного. И дальше я уже не унывал. Сначала не чувствовал своего тела на уровне груди, то есть все, что ниже ребер. Потом чувствительность частично вернулась до паха, — объясняет защитник.
Однако и приспособиться к колесному креслу мужчине было не легко. Военный делал две попытки сесть в коляску, одна из которых из-за осложнений завершилась реанимацией.
Сейчас Вадим уже прошел несколько курсов реабилитации и научился самостоятельно передвигаться.
— Первый прогноз врачей был такой, что гематома рассосется быстро и через три месяца уже начнется мое восстановление — я буду учиться ходить. Потом мне провели более детальное обследование и сказали, что гематома будет рассасываться примерно два года. А дальше… шансы пятьдесят на пятьдесят, — говорит военный.
Читайте также: «Самое ужасное место для ампутированного — это метро», — тренер по акробатике, потерявший ногу на фронте
Впрочем, мужчина не позволяет себе терять хорошее настроение, ведь у него есть любимая жена и маленькая дочка, ради которых хочется жить. А еще настоящим утешением для военного стала такая обыденная вещь, как вождение автомобиля.
— В автомобиле я расслабляюсь. Я еду как обычный человек, ведь, когда сижу в машине, никто не понимает, что я не могу ходить, и мне от этого хорошо, — уверяет Вадим.
Уволившись со службы, мужчина открыл сбор, ведь первых выплат за ранение от государства ждать еще минимум три месяца, а семье военного сейчас нужно за что-то жить. Тем более, что переоборудовать жилье для передвижения на коляске тоже стоило недешево.
Защитник безоговорочно верит в победу Украины, ведь так нам на роду написано.
— У нас есть стимул, величественные корни, родовое дерево. Мы пошли от тех людей, которые защищали Украину еще 100, 200 лет назад. Я увлекся историей. За все время существования Украины ее постоянно пытались уничтожить. Мы это все помним и понимаем, что сейчас повторяется история, когда к*цапы пытались уничтожить казаков. Казаков было меньше, но они отстояли Украину. Так же сейчас и мы. Те качества, которые были у казаков, они есть и у нас. Это передалось по крови, — резюмирует Вадим Антонюк.
Получить помощь украинцам с инвалидностью можно на сайте организации EnableMe Ukraine. Вы можете задать вопросы эксперту и получить бесплатную помощь в сообществе EnableMe.
177Читайте нас в Facebook
