«Из моей семьи четверо воюют. После войны они не могут вернуться домой, потому что у них нет дома»: история переселенки
Большая семья Опалько до полномасштабного вторжения жила в небольшом поселке городского типа Ивановка Генического района на Херсонщине. Населенный пункт попал под оккупацию в первый день большой войны. Через месяц с лишним после оккупации родители Сергея вывезли на безопасную территорию сына с невесткой, которая вскоре должна была родить вторую дочь, и двухлетнюю внучку. И еще несколько месяцев Оксана с мужем помогали эвакуироваться односельчанам. А когда желающие бежать от оккупации закончились, Оксана — медсестра в местном детсаду — пошла на курсы военной медицинской подготовки, чтобы стать на защиту Украины. Вместе с ней пошел в армию и сторож детсада, Сергей Крамчанин, гражданский муж Оксаны. Потому что у них так по жизни — куда один, туда и другой. В целом Сергей Григорьевич ограниченно пригоден к военной службе, поскольку давно потерял несколько пальцев на руке. Но машину хорошо водит, поэтому стал водителем в подразделении.
На войне супруги с сентября 2022 года.
Свекровь и свекор. Вывезли всех из оккупации, а потом пошли в ВСУ
- Свекровь у меня боевая женщина, с характером, — улыбается невестка Оксаны, Юлия Заграй. — Это она настояла на том, чтобы вывезти нас из оккупированной Ивановки. До этого все боялись самостоятельно покидать поселок, потому что в первый же день большой войны россияне расстреляли машину наших знакомых, которые ехали в Херсон. Погибла вся семья.
Поэтому напуганное 8-тысячное население поселка сидело тихо и никуда не рыпалось. Оккупанты вели себя не агрессивно, но нагнали так много техники, что даже от одного ее вида становилось страшно. От греха подальше, местные старались не показываться военным на глаза лишний раз.
- Буквально за три дня опустели все магазины. Чем дальше, тем становилось тяжелее, — рассказывает Юлия. — Тогда свекор вместе с Сергеем отремонтировали заброшенную мельницу, принадлежавшую их знакомому, и стали молоть в ней пшеницу. Муку продавали населению за символическую цену, и это спасало многих, особенно одиноких бабушек и дедушек.
Между тем в семье Опалько разгорался внутренний конфликт. Юлия, находившаяся на шестом месяце беременности, уговаривала всех выезжать, а ее сдерживали, надеясь на освобождение Ивановки.
- У нас часто пропадал Интернет, бывало, и на двое суток, и это тоже влияло на психику. А когда он появлялся, было не лучше. Я видела, как россияне уничтожают Мариуполь, и во мне нарастал страх и отчаяние, — голос молодой женщины начинает дрожать. — Боялась попасть в такой же ад. Поэтому начала искать в социальных сетях возможности уехать. Однако никто из семьи не решался рисковать. Потому что встречалось много отзывов о том, что желающих эвакуироваться из Мелитополя, откуда был организован «зеленый коридор» в Запорожье, «кидали» на большие суммы. Водители требовали предварительную оплату (обычно 400 долларов за человека), а потом исчезали. Выезжать через Херсон было дальше и также опасно, потому что на том направлении россияне часто расстреливали гражданские машины. Потом и тот маршрут закрыли. В конце концов, свекровь сказала свекру: «Ищи солярку, заправляй машину, сами детей вывезем».
.jpg "Дочка Юлии Ева с бабушкой Оксаной и дедушкой Сергеем незадолго до войны")
Дорога в Мелитополь по «зеленому коридору» заняла у беженцев целый день: вражеские блокпосты стояли чуть ли не через каждые 5 километров, и на каждом из них велась проверка документов, пассажиры должны были выполнять команды и выходить из салона. Россияне сверялись со списками, в которые были занесены фамилии нужных им людей…
- На первом блокпосту нам приказали снять тонировку со стекол, иначе, сказали, будут стрелять в лобовое, — вспоминает Юля. — Мы так долго с этим возились… Но, в конце концов, двинулись дальше. Вместе с нами в восьмиместном «Мерседесе» ехала еще одна семейная пара односельчан. К счастью, ни к кому из нас претензий со стороны «асвабадителей» не было. Некоторые из охранников, правда, требовали денег за дальнейшее движение.
Но вдруг «зеленый коридор» по неизвестным причинам закрылся. Примерно полтысячи машин остановились — и ни вперед, ни назад.
- Это был огромный стресс, — продолжает моя собеседница. — Где-то рядом велись боевые действия, было очень громко от взрывов, и все беженцы оказались в заложниках ситуации. Кроме того, у нас было мало еды, а Ева хотела есть. Слава Богу, незнакомые люди поделились своими продуктами. Мы не знали, чего ждать дальше. Вдруг какой-то водитель впереди развернулся и поехал по полю. За ним начали двигаться другие. Это стало настоящим спасением. Хотя та дорога была очень опасной. Обочины трасс и поля были заминированы, и мы ехали наугад.
Так мы оказались в селе Каменском Васильевского района Запорожской области. Село было разбито почти до основания. Еще чувствовался запах пороха и гари. Как оказалось, только за 15 минут до нашего приезда его перестали бомбить. Очень лаяли напуганные собаки. Было темно. Местные, увидев машины с включенными фарами, попросили, прежде всего, выключить свет, потому что боялись повторных обстрелов. А потом начали сносить нам еду. Даже молока ребенку принесли. А уже минут через двадцать за нами приехали украинские защитники, чтобы сопровождать в Запорожье. И только тогда меня попустило — родной язык, украинская военная форма… Я расплакалась.
Людей пересадили в огромный автобус, волонтеры раздали всем еду, кому надо было — лекарства, памперсы.
Нас разместили в детском саду. И там я, пожалуй, впервые за месяц с лишним, наконец, спокойно, как маленький ребенок, заснула.
Дальше дорога молодой семьи пролегла на запад Украины, а родители Сергея вернулись в оккупацию, прихватив попутно людей, которые возвращались назад, потому что там оставались их родные. Домой добирались двое суток — транспорт пускали уже через так называемую днр.
Друзья. Насобирали банку денег, чтобы купить РЭБ на эвакуационную машину и защитить маму Оксану
Жители Ивановки, узнав, что Оксана Анатольевна с Сергеем Григорьевичем первыми из поселка вывезли детей, начали и для себя просить такую помощь. Они никому не отказали, трудностей не побоялись. Среди спасенных ими — двухнедельный малыш с пороком сердца, которому нужна была срочная операция.
А через пять месяцев Оксана сказала: «Я иду в ВСУ!» После краткосрочных курсов женщину отправили боевым медиком в подразделение, которое воевало на Херсонском направлении. Сергей Григорьевич добровольно стал в нем водителем. С тех пор возит защитников на боевые позиции, подвозит боекомплекты на самый «ноль», ремонтирует технику. За эти два с лишним года несли службу возле Крынок, под Черниговом, на Сумщине. Сейчас их 197 батальон 124-й бригады ТРО находится на самом горячем направлении — возле Курахово на Донетчине.
.jpg "Свекры Юлии Оксана Опалько и Сергей Крамчанин")
- К сожалению, Оксана Анатольевна, у которой и раньше здоровье было слабенькое, почти совсем потеряла его на войне, — говорит Юлия. — Перемещать раненых и убитых — тяжелая физическая работа, не с женской силой. Часто бывает, рассказывает, едут за одним «трехсотым», а привозят сразу пятерых. А сколько душевных переживаний тратится на то, чтобы вернуть раненого к жизни и удержать ее!
Вследствие хронической усталости у свекрови появились большие грыжи под глазами, от чего глаза постоянно слезились, она даже ничего из-за этого не видела. Пришлось прооперироваться. А недавно перенесла еще одну операцию — тяжелые физические нагрузки сказались на женском здоровье. Обе операции делала за свой счет, потому что, если бы ждала государственную помощь, это было бы очень долго. К сожалению, во время гинекологической операции в Сумах ей занесли инфекцию, и за месяц, отведенный на реабилитацию, рана как следует не зажила. Медики настаивают на повторной операции, но сначала надо вылечить воспаление.
На более легкую службу женщину, к сожалению, так и не перевели. Как и раньше, боевой медик Оксана Опалько эвакуирует раненых и погибших с поля боя. Несмотря на опасность попасть под боевой сброс из вражеских дронов, которые там летают роями.
- Мы с мужем (он служит в FPV-подразделении) думали, как облегчить маме службу в ситуации, когда она сама не совсем здорова. И он предложил приобрести личную систему радиоэлектронной борьбы (РЭБ) на ее эвакуационную машину — чтобы иметь защиту от дронов. Да, можно было бы попросить волонтеров, и они купили бы систему через благотворительный фонд, но в том случае РЭБ в подразделении могли бы использовать по своему усмотрению, — пояснила Юлия. — А покупать систему за свой счет экипажу эвака, который и так заправляет автомобиль самостоятельно, затратно. Ну, такое сейчас везде: военные, получая зарплату, скидываются деньгами на нужды подразделения.
Недавно Сергей открыл банку, поставив цель — собрать 84 тысячи гривен. Такова цена глушилки FPV-дронов на автомобиль. И уже через неделю была собрана необходимая сумма.
- Мы, откровенно говоря, не ожидали, что это так быстро произойдет, — улыбается Юлия, — поскольку что знаем, что сборы сейчас проходят очень тяжело. Хотя у мужа много хороших друзей, они всегда откликаются на его призывы в соцсетях вроде: «Друзья-уклонисты, пожалуйста, помогите подразделению отремонтировать машину». На этот раз к сбору подключилась давняя подруга моей тети из Черновцов — полтавский волонтер Инна Якобенко. Она испекла сладостей и разыграла их в лотерею. Спасибо большое своим друзьям, знакомым и незнакомым людям. Но сбор, было, застопорился на отметке 70 тысяч. Тогда я обратилась в коммуникационное агентство Gres Todorchuk с просьбой разместить реквизиты банки, и буквально через два с половиной часа сбор был закрыт. Просто невероятно!
РЭБ уже собирают, через несколько дней он будет защищать эвакуационную машину боевого медика Оксаны Опалько, и это будет спасать жизни многих, кто будет попадать к ней.
Читайте также: Машинка для набивки гильз не выдерживает: пенсионер с Полтавщины наладил дома производство «товаров спецназначения» для бойцов ВСУ
Муж. Едва не утонул под Крынками
Сергей Опалько — заботливый сын боевого медика — пошел служить в армию по мобилизации летом прошлого года из Нового Роздола Львовской области, где молодая семья с двумя маленькими дочками нашла приют в арендованной квартире. В то время он, имея востребованную профессию сварщика, работал на предприятии. Сергей предупреждал Юлю: «Если дадут повестку, я пойду в ВСУ, прятаться не буду».
- Однажды вечером муж просто не вернулся с работы, — вспоминает женщина. — Военнослужащие ТЦК забрали его прямо на улице, не отпустив даже попрощаться с семьей. Отобрали телефон, и я двое суток не знала, что с ним. Даже на розыск в полицию заявление подала… Вдруг звонок с чужого номера: «Со мной все хорошо, не волнуйся. Прохожу медкомиссию», — услышала в трубке. С тех пор мой муж несет службу в 36-й бригаде 501-го отдельного батальона морской пехоты. И с тех пор я не сплю по ночам, когда он идет на задание.
После полуторамесячного обучения на пулеметчика и гранатометчика (фото в заголовке — Авт.) его вскоре отправили под Крынки на Херсонщине. Там как раз началась контрнаступательная операция ВСУ. Это был ноябрь, было холодно. Выполняя задание по расширению плацдарма, ребята каждую ночь переправлялись на лодках на левый берег Днепра. К сожалению, для многих это была дорога в один конец. Там вода, окопа не выроешь и везде прилетает… Часто перед выходом на задание Сергей звонил по телефону и говорил: «Если со мной что-то случится, помните, что я вас люблю».
.jpg "Сергей Опалько на Курщине")
Однажды матрос Сергей Опалько лишь чудом остался жив. Когда их группа, высадив бойцов на левом берегу и забрав раненых, отчаливала, рядом с лодкой разорвался вражеский боеприпас. В тот самый момент Сергей пытался оттолкнуть лодку, но не удержался, упал в воду и пошел на дно. В броне, с автоматом… Это случайно (потому что стояла темнота) увидел побратим, который сидел с краю. Бросили трос — вытащили. Сергей, слегка контуженный, наглотался, правда, воды, в которой плавало много трупов, и отравился. Неделю после этого провел в госпитале.
А дальше снова служба. Сейчас, получив профессию оператора БпЛА, выполняет задание на границе с Курщиной.
Отец. Живет в посадках, где спрячет свою машину
В ВСУ воюет и отец Юлии, 55-летний Михаил Заграй. Держал Запорожское направление, а сейчас водитель 33-й отдельной механизированной бригады, которая ведет бои под Курахово.
- Папа у меня «афганец», служил разведчиком, — рассказывает Юля. — Наше село Мирное Николаевского района Николаевской области три недели было под обстрелами. Но в то время, когда люди прятались по подвалам (это мне мама рассказывала), папа брал утром свой бинокль и шел высматривать, откуда едет вражеская техника. Об обстановке докладывал куратору из ГУР. Словом, боролся, как мог. Но когда россияне обстреляли село фосфорными бомбами, фактически полностью разрушив его, он отпустил домашнюю живность и отправился в Черновцы, куда раньше отправил маму. Оттуда ушел добровольцем в ВСУ.
В прошлом году ему удалили две пупочные грыжи, образовавшиеся от постоянного таскания больших грузов. Поэтому в штурмовики уже не годится. Но может доставлять на машине боеприпасы побратимам в посадки. Словом, живет в посадках. Где машину спрячет, там его и дом.
К сожалению, оккупанты «освободили» от жилья всю большую Юлину родню. От ее родительского дома в Мирном осталось пепелище. В ее школу попал снаряд, и здание разобрали. После деоккупации некоторые, у кого дома не сильно пострадали, возвращаются в село — им с восстановлением жилья помогают волонтеры. Кто-то получил сертификаты на строительство нового жилья. Но ни одна семья с детьми пока не рискнула вернуться.
Читайте также: «После ранения мой муж жил на обезболивающих, и неизвестно, как он обходится без них в плену», — супруга Героя Украины Виктора Ивчука
В доме с роскошным садом, принадлежавшем Сергею и Юлии в Ивановке, жили кадыровцы, а теперь его заняли любители «русского мира» из Каховки, которые переехали, чтобы завладеть добротным жильем «на халяву». Оккупанты наладили в поселке работу детсадов и школы — промывают мозги детям, которых не вывезли родители…
Поэтому большая семья Юлии Заграй оказалась без собственного дома. Свекры, если выпадает свободное время, проводят его у родственников в Запорожье, отец едет к тете в Черновцы, а она берет четырехлетнюю Еву с полуторагодовалой Полиной и везет их на свидание с папой поближе к тому месту, где он служит.
- Младшая еще не осознает всего, а старшая очень-очень скучает по папе, — вздыхает Юля. — Может и дважды в день плакать по нему. Счастьем было, когда Сергей аж целых полмесяца провел с нами в отпуске.
Тяжело все это переносить. Сегодня много тех, кто остался без дома, кто потерял родных, живет с такой же дыркой в сердце, как и мы. И когда, бывает, меня накрывает волна отчаяния, когда тяжело на душе, вспоминаю свою семью военных, которым в сто раз сложнее, потому что они находятся в нереальных условиях, ежесекундно рискуют жизнью. Они не видят, как растут дети, не имеют возможности их обнять, не спят в теплых кроватях… Они мои герои!
Мама Оксана вообще такая умничка! Сейчас она учится онлайн на военного психолога. Потому что, говорит, закончится война, психологи нужны будут. Она сама многое прошла, поэтому понимает ветеранов лучше, чем кто-либо…
Ранее «ФАКТЫ» писали о том, что благодаря магнитным инструментам волонтеров хирурги достают осколки и пули из самых глубоких ран.
Фото предоставлены Юлией Заграй
221Читайте нас в Facebook
