«Страх блокировал разум»: финалист Нацотбора, певец Khayat о вызовах во время большой войны

«Я наивен в некоторых ожиданиях»

— Андрей, исходя из количества новостей о вас, есть впечатление, что победу в Национальном отборе вы-таки получили.

- Думаю, это такая магия Нацотбора на «Евровидение» (смеется — Авт.). Самое интересное происходит уже после финала и совсем неожиданно.

— Профессиональное жюри поставило вам самую высокую оценку, а зрители — шесть из десяти баллов. Что вы почувствовали в этот момент?

- На самом деле, я был таким уставшим, что принял как выбор судьбы. Решение жюри, конечно, это очень круто и многого стоит, но именно зрители выбирают, кого они хотят видеть представителем от Украины на «Евровидении». Если они решили, что другие участники достойнее, что мне осталось? На кого обижаться? Я просто принял это решение.

— Может, обижаться на самого себя, который чего-то не доделал?

— Возможно, я наивен в некоторых ожиданиях. Может, был недостаточно «акцентирован», а возможно, и не очень этого хотел. Но сложилось так, как есть. Я пережил это и пошел дальше.

Читайте также: «Вокруг взрывы, дети плачут, сплошной ужас»: актриса и телеведущая Ирина Хоменко о вызовах во время большой войны

— Без жалости и депрессии?!

— Это вообще не обо мне. На следующий день после отбора я с командой уже обсуждал съемку клипа и предстоящий концерт. Случившееся для меня просто момент жизни. Я не относился к Нацотбору как к конкуренции, это была возможность классно выступить, показать уровень. Я рад, что вышел из зоны комфорта и сейчас не просто певец, стоящий у стойки с микрофоном. Как артист, я прыгнул выше головы и показал, на что способен.

— Продюсер отбора Тина Кароль в одном из интервью сказала, что советовала бы вам в четвертый раз попробовать свои силы на Нацотборе.

- Но когда меня брали в лонглист отбора, Тина говорила, что, наверное, было уже много попыток… Я буду исходить из своих чувств, потому что не хочу превратиться в артиста, просто ходящего на отборы. Если будет песня, я почувствую, что она для «Евровидения», это произойдет. Но загадывать ничего не могу. Пока планов идти на Нацотбор четвертый раз у меня нет.

— У песни Honor, с которой вы выступили, сложная история.

— Да, украиноязычная часть песни была написана достаточно давно. Англоязычную часть я написал летом прошлого года после ракетного обстрела «Охматдета». В тот день я был в студии, которая находится недалеко от больницы. Слышал эти страшные взрывы, потом вместе с другими помогал разбирать завалы. Это эмоционально очень повлияло на меня. Тогда я много общался с иностранными друзьями, родными за границей и записал в заметках текст. Через некоторое время вернулся к нему и понял, что это может быть манифест, поэтому и текст второго куплета достаточно жесткий.

«Бабушка сняла меня на телефон прямо в квартире»

— Каким было ваше 24 февраля 2022?

— Максимально хаотичным. Накануне у меня был концерт, я вернулся домой очень уставшим и крепко уснул. Проснулся уже в девять утра и узнал, что началось вторжение. Я был в Киеве, но ничего не слышал. Было непонятно, что делать — моя маленькая сестра находилась с папой во Львове. Мы думали, как вывезти ее за границу. Тогда страх блокировал разум. Через несколько дней я поехал к бабушке в Кировоградскую область и пробыл там с ней несколько месяцев. По сравнению со столицей там было спокойнее. Сестра вместе с родителями первые полгода войны была за границей, потом все вернулись в Украину.

— Многие тогда не понимали, что делать…

— У меня было так же. Я не понимал, нужна ли сейчас музыка вообще, где мне брать вдохновение. Несколько месяцев не знал, что делать дальше. На самом деле я вернулся к музыке благодаря бабушке. Свою первую песню во время вторжения я написал дома, под гитару, а бабушка сняла меня на телефон прямо в квартире. Так появился клип на песню «Під дощем». В мае 2022 года я вернулся в Киев. Заметил, как быстро столица начала аккумулироваться. Открывались заведения, возобновлял работу бизнес. Это было как чудо.

— Был тогда страх?

— За несколько недель до полномасштабного вторжения в нашей семье произошла трагедия, поэтому мне уже тогда было плохо. 11 февраля скончался мой дедушка, и это была большая травма для всей семьи. Поэтому начало вторжения мы восприняли как просто еще один тяжелый удар.

Читайте также: «Жаль будет, если мы все здесь просто погибнем», — журналист Евгений Спирин, который служит санитаром в стабпункте

— Как считаете, что бы сегодня сказал ваш дедушка?

— Думаю, он вовремя ушел. Ибо не понял бы случившегося, не пережил бы это. Мой дед с Кубани, там все еще живут его брат и сестра. В начале вторжения мы оборвали с ними все связи — промывка мозгов там происходит годами, и стало понятно, что нет смысла что-либо доказывать.

«Моя любовь к музыке родилась на Кубани»

— Известно, что именно дедушка способствовал тому, что вы начали заниматься музыкой.

— Да, и внешне я очень похож на дедушку. Он родился на Кубани, где очень большая украинская диаспора. В молодости он играл в группе на гитаре и синтезаторе. Даже на пенсии играл. Любовь к фольклору у меня от прабабушки. Она жила на Кубани, и у нее была традиция несколько раз в неделю собираться с соседями, зажигать костер, делать лакомства и петь народные песни. Для меня это самые теплые воспоминания детства. Моя любовь к музыке родилась там, на Кубани, где пели украинские песни. Староукраинскую народно-бытовую песню «В кінці греблі шумлять верби», с которой я начал свой творческий путь еще на «Голосі країни», пела мне именно прабабушка.

— У вас особенный, узнаваемый тембр голоса.

- Он всегда был такой и даже когда-то я его стеснялся. Несколько раз я пробовал заниматься вокалом, но учителя говорили, что я совсем неправильно и некрасиво пою. Это меня «рубило», иначе я бы начал петь раньше, чем с тринадцати лет. К тому времени моим основным хобби был аккордеон. Поэтому пению я так нигде и не учился.

— Вы признавались, что накануне Нацотбора у вас были проблемы с голосом.

— Да, я сам себя довел до этого. Заболел, но продолжал бегать по съемкам, репетициям, мало спал. И это дало о себе знать. За пять дней до отбора я пошел к фониатру, потому что понял, что если этого не сделаю, то просто не спою. Даже за день до основной репетиции у меня не смыкались связи. Меня ввели в тонус прямо перед прямым эфиром.

Читайте также: «Больше всего боялся за детей, что с ними что-то может произойти»: актер и военный Геннадий Попенко о вызовах во время большой войны

— Какие у вас настроения на третий год большой войны?

— Я ничего не ожидаю, а просто живу. Война, к сожалению, часть нашей жизни. Я не хочу тратить годы, чтобы ждать лучших времен, потому что они могут не наступить.

— Думали о том, что и вас могут забрать на фронт?

— Об этом думает каждый мужчина в Украине. Мы граждане страны, потом уже профессионалы. Но я надеюсь, что не наступит момент, когда на весах будет культурное достояние и защита Украины. В основном музыка, которая создается, настроена на развитие культуры. Но… если придется идти на войну, это моя обязанность. Для меня война началась в 2014 году, и вопрос возрождения культуры был актуален всегда. Сейчас это осознают все больше людей и это вдохновляет.

Ранее «ФАКТЫ» публиковали интервью с автором песен Андреем Парфеновым, который считает, что война изменила музыкальный рынок в Украине до неузнаваемости.

3174

Читайте нас в Facebook