«Мы живем с тенью гибели за плечами. Думаю, депрессии и неврозы у нас еще впереди»: писательница Тамара Гориха Зерня о хаосе в Украине и мире

«Бедное внимание мира уже не знает, куда поворачиваться, — или к Украине, или к Штатам, или теперь к Гренландии»

— Тамара, в начале этого года аналитики прогнозировали, что он станет одним из самых турбулентных за последние десятилетия, что человечество ждет конфликт за конфликтом и кризис за кризисом. Мы рисовали себе какие-то сценарии, но на такие, какие сейчас наблюдаем, фантазии не хватило ни у кого. И проблема не только в том, что из Белого дома звучит немало эксцентричных заявлений и что кремль пытается выстроить свой миропорядок и реализовать проект «Ялта 2.0». Хаос, беспорядок, неопределенность и нестабильность — мир реально слетел с катушек. Вы недавно прокомментировали нашу реакцию на геополитические события и новости: «О степени шока украинцев могу судить по тому, что до сих пор никто не написал, что началась весна». Этот глобальный хаос несет очень серьезные риски и миру, и каждой отдельной стране. Об Украине, которая двенадцатый год страдает от агрессора, уже не говорю.

— Хорошая новость заключается в том, что уже не впервые такое происходит в мире. И на памяти наших родителей нечто подобное было, и даже на нашей памяти. Я говорю не только о Второй мировой войне и послевоенных изменениях. Мы пережили и Чернобыль, и распад Советского Союза, и установление совсем другого нового уклада, когда ломался старый. Сейчас нам немного страшно, потому что, во-первых, все происходит очень быстро — быстрее, чем можно было ожидать от динамики общественных процессов. Во-вторых, эти изменения касаются абсолютно всех отраслей.

Вот обратите, пожалуйста, внимание. Сегодня все криком кричат, по крайней мере в Украине, об эпидемии разводов и разных семейных драм. Такое впечатление, что у людей спали какие-то бывшие установки и они совсем по-другому посмотрели и на семью, и на своих партнеров, и на детей, и на себя, и на родителей. И это пугает. Потому что мы видим, что даже браки, которые считали образцовыми, не выдержали всего этого.

Далее обратите внимание, какие огромные и очень быстрые изменения происходят в гражданском обществе и гражданском секторе. Вот просто слетает, отделяется как плевела от зерен, все то, что было наносным, шло не от сердца, не от убеждений, а имело на себе признаки конъюнктуры.

Мы видим, как стремительными шагами сделали откат назад те организации и структуры, которые защищали разнообразие, либеральные ценности или темы, связанные с гендерными вопросами. Америка демонстрирует нам просто удивительные примеры того, как можно запретить даже словарь определенных слов или радикально за один день вычистить школьную программу и учебные заведения от так называемой «гендерной агитации».

Мы с огромным удивлением наблюдаем за поведением флагманов демократической печати. Мне казалось, что после закрытия «Голоса Америки» и «Радио Свобода» вполне логичным шагом станет призыв к протесту, к сбору средств на их функционирование, к проведению некоего глобального марафона читателей в поддержку этих изданий. Ведь это редакции, которые всю жизнь освещали революционные демократические процессы, которые учили нас, собственно говоря, как правильно проводить Майданы. И что мы увидели? Пока ничего. Возможно, продолжаются закулисные переговоры, но такое впечатление, что это переговоры о капитуляции. И если эти издания вернутся, то, скорее всего, существенно потеряют в плане незаангажированности и свободы слова.

Европа, по моему мнению, тоже очень дезориентирована и испугана. Оказались нежизнеспособными нарративы, звучавшие последние лет двадцать или больше. Европейцы почувствовали себя уязвимыми. Я сейчас в Германии провожу ряд презентаций своей книги и вижу, какими озабоченными ко мне приходят немцы.

Читайте также: «Большинство европейцев вообще не думают об Украине», — писатель Станислав Асеев

— О чем они вас спрашивают? Интересно ли им, что у нас происходит?

— На встречи приходят рядовые граждане. То есть наша украинская диаспора приводит знакомых местных жителей, чтобы они на немецком языке послушали об Украине, о нашей войне и могли приобрести книгу, которая описывает события 2014 года на Донетчине, но в принципе по своему содержанию масштабируется и на 2022 год, и на всю Украину.

А я их немного пугаю. Говорю: «Боюсь, что очень скоро эта книга будет полезна для вас, что в Европе она станет еще более актуальной, чем сейчас». Они беспокоятся, они волнуются. Их интересует, насколько устойчива Украина, насколько нас хватит. Я в свою очередь спрашиваю их, насколько устойчива Германия и Европа, готовятся ли они, есть ли у них бомбоубежища, оборудованные для работы подвалы в школах и больницах, знают ли они пути эвакуации, есть ли у них на всякий случай места, куда они смогут быстро вывезти своих детей, свои ценности, свои музеи. Это грустный разговор.

Германия, по моему мнению, еще не пришла в себя после Второй мировой войны. Практически в каждом городе общение начинается с того, что нам рассказывают, какой был процент разрушений: там 70% уничтожено, там 80%, там восстанавливали с нуля столько-то. В каждом историческом центре мы идем на прогулку, и нам обязательно показывают дома, которые были снесены под корень, церкви, которые восстанавливали, и т. д.

У них сложная собственная история. Это и комплекс вины, и тревоги. По большому счету, такие вопросы должны рассматривать условные «общенациональные» психиатры или психологи. Именно для всей нации. Я не уверена, что у них должным образом была проделана эта работа. Впрочем, у нас ее тоже не проводили. Мы же вышли из Советского Союза очень потрепанные физически, до сих пор залечиваем наши физические раны, а о моральной стороне едва начинаем говорить. Но на эти застарелые раны и потери сейчас очень быстро накладываются новые угрозы.

Абсолютно всех немцев интересует и волнует вопрос, будет ли война локализована в пределах Украины, существует ли реальная угроза ее распространения на соседние страны или в глубь Европы. Рядовые граждане здесь такие же, какие были у нас до 2022 года, когда до последнего отрицали возможность полномасштабного вторжения. Думаю, если что-то подобное произойдет в Германии, здесь также будут и волонтеры, и добровольцы, и территориальная самооборона, а также свои уклонисты и коллаборанты.

На днях я участвовала в митинге в городке Веймаре. Там украинцы каждое воскресенье уже 164 недели выходят на центральную площадь, выставляют палатку с колонкой и где-то час с переводом на немецкий язык рассказывают об Украине. Я в своей речи говорила, что у Германии и других стран Европы сейчас есть уникальная возможность: пока они могут направить оружие и людей для войны с россией на территории Украины. Но мы видим, что это окно закрывается. И речь не о том, отправлять ли миротворцев и помощь, а о том, где европейские солдаты будут воевать с россиянами — в Украине или уже у себя дома. Если бы у нас был такой выбор, если бы украинцам сказали, что «вам нужно заплатить деньгами за то, чтобы война с россиянами шла на территории какой-то другой страны», то я даже не сомневаюсь, что мы отдали бы последнее, что у нас есть, чтобы вытолкать эту войну куда-то, спасти своих людей, свою землю, свои города и села. В Европе, мне кажется, пока такого понимания нет. Это опыт, который приходит с большой бедой и в реальности. Теоретически это осознать невозможно.

Читайте также: «Нам нужно четко сказать, что Украина не будет делать то, чего хотят фюрер или Трамп», — Роман Безсмертный

— Но возвращаемся к рискам всемирного хаоса. Мы не знаем его предела. Что будет с планетой через год, пять, десять лет? Ваши прогнозы?

— В такой ситуации каждому желательно определить для себя маленький участок, на который ты имеешь непосредственное влияние, и за него держаться. У каждого из нас должен быть своеобразный круг, на котором ты стоишь и на котором можешь что-то делать.

У нас сейчас есть соблазн объяснить происходящие в мире процессы эксцессом исполнителя или возложить ответственность на определенных конкретных персон — обвинить в этом президентов, их помощников, новоизбранные администрации. То есть, по сути, речь идет о десяти-двадцати особах на все человечество, которые, мол, несут ответственность за этот хаос. Возможно, кто-то попытается устраивать теракты и покушения, чтобы расправиться с ними или убрать их.

Но, мне кажется, что хаос, о котором мы говорим, это не следствие болезненных решений отдельно взятого президента, демонстрирующего какие-то странности или упадок когнитивных способностей. Очевидно, что система сдерживаний и противовесов, на которой держались международные организации и существовали старые договоренности, уходит в прошлое как нежизнеспособная. Она устаревшая, громоздкая и проблемная.

Не первый год мы говорим об инерции, забюрократизированности и импотентности определенных международных организаций. Мы видим, как стремительно расширяется бюджет и структуры, например, ООН, и так же стремительно сокращается ее реальное влияние. По большому счету, еще во время геноцида в Руанде можно было увидеть, к чему все это привело, и сделать определенные выводы. То есть был вопрос времени, что придется принимать решения и что-то менять.

Я предполагаю, что Штаты могут выйти из НАТО, ООН, из других международных структур. Также предполагаю, что европейцы от испуга примут ряд мер в оборонной и экономической сферах.

Что касается прогнозов, думаю, это вопрос, скорее, к людям, которые этим занимаются. Но мы видим, как встревожены и растеряны, например, экономисты, работающие на макроэкономическом уровне и предсказывающие тенденции, как нобелевские лауреаты признают, что они ошибались в тех или иных прогнозах, и что политика, которую предыдущие годы считали неэффективной или наоборот эффективной, таковой не была. Мы видим, что поколение специалистов определенного возраста и 30−40−50-летнего опыта сейчас столкнулось с тем, что их компетенция не срабатывает. Колесики прокручиваются вхолостую. Поэтому нужно надеяться и полагаться, конечно, на молодежь.

А еще нужно готовиться к войне вне зависимости от того, состоится ли она по факту. Такая подготовка Европе никогда не помешает. Украине, к сожалению, приходится это делать в разгар нашего противостояния с россией. Было бы очень хорошо, если бы мы готовились к войне лет 15−20 назад.

Мы видим, какие сложные процессы происходят на Ближнем и Дальнем Востоке. Возможно, там тоже загорятся военные пожары. Бедное внимание мира уже не знает, куда поворачиваться — или к Украине, или к Штатам, или теперь к Гренландии. Чего можно ждать? Начнут ли Штаты какие-то наземные операции против своих соседей? И что нам делать тогда в этой ситуации?

Может, у нас будет хуже. Может, нет. Но война будет продолжаться. Я не питаю иллюзий относительно того, что сейчас какими-то мирными переговорами ее остановят на длительное время, и тем более не питаю иллюзий о ее завершении. Все происходящее в этом переговорном процессе мне напоминает большую дымовую завесу. Нельзя доверять ни путину, ни россиянам. Мы сейчас полагаемся на Европу, конечно. И надеемся, что в Европе адекватно оценивают уровень угрозы и все же не оставят Украину один на один, не допустят нашей капитуляции и значительного дефицита вооружения и боеприпасов.

Украина тоже в огромном кризисе сейчас. Кроме военного и экономического, мы заходим все глубже в политический кризис.

Читайте также: «Мы не сможем победить с тем подходом к войне, который мы видим сейчас», — Герой Украины Василий Бурмеч

«Нам всем нужно просто стать трудоголиками»

— Казалось, мы должны сконцентрироваться и объединиться вокруг одной большой цели, подчинить все ради нее. А у нас, к сожалению, всюду хаос — на фронте, в политике, в экономике, в головах. Москва несомненно максимально использует нашу сверхсложную внутреннюю ситуацию. А на Банковой думают о выборах и рейтингах. И что нам делать?

— Собственно, тот же рецепт. Сохранит психическое здоровье и выживет тот, кто имеет свой участок работы и занимается им. Смотрите, не будучи военной, я не берусь комментировать никакие темы, касающиеся военных действий. И призываю всех наших экспертов с максимальным уважением относиться к военным и в разного рода оценках давать слово людям, воюющим или принадлежащим Вооруженным Силам Украины. Это оградит нас от многочисленных манипуляций и недоразумений.

Что касается политики, я в принципе могла бы себя назвать активисткой или представительницей гражданского общества, плюс я являюсь волонтером. У меня достаточно большая аудитория. Поэтому считаю нужным писать о важных проблемах, чтобы хоть как-то повлиять на ход событий. Как, например, законопроект о расширении карательных полномочий Нацгвардии. В который раз удалось, мне кажется, избежать принятия сомнительных законодательных изменений благодаря общественной огласке.

Мы живем от скандала до скандала. Как только соцсети обратили внимание на что-то другое, как только мы отвлеклись, тут же за нашей спиной пытаются протянуть какой-то очередной ужас типа «законов 16 января». Поэтому нужно постоянно оглядываться и дергать за этот поводок.

Что касается меня, я издаю свои книги, редактирую, перевожу, мы проводим много встреч в разных городах. Потому что это поддерживает книгоиздание, оживляет наш книжный рынок и позволяет людям познакомиться на этих встречах, что-то послушать и самим что-то сказать. Это вклад в создание тех же горизонтальных связей, которые, по моему мнению, спасают Украину. Не дожидаясь указания сверху, наши люди сплачиваются и начинают что-то делать.

Понимаю, что у нас тема выборов — это табу. Как только начинаем говорить о выборах, с одной или другой стороны кричат, что это предательство. Я согласна с тем, что сейчас, возможно, не стоит поднимать эту тему. Но мы должны помнить, что нам рано или поздно придется вернуться к вопросу выборов. Через год, через два, через три. Надеюсь, что не через десять. У нас сейчас воюют молодые люди, еще ни разу в своей жизни не голосовавшие. Это вопрос огромной моральной ответственности перед этим поколением.

Читайте также: «Мы отдаем жизнь за будущее наших детей. Однако таких, как мы, уже почти нет. Мы заканчиваемся, к сожалению», — подполковник ГУР Андрей Савенко

Вообще, Украина держится за счет морального превосходства и моральной правоты. И это не абстракция, не какая-то выдумка, не какое-то эфемерное понятие. Это то, что держит нас вместе и дает нам силы. Мы знаем, что отстаиваем определенные ценности. Это независимое украинское государство, свобода, справедливость, возмездие за страдания наших предков и определенный реванш. Мы сейчас живем и за себя, и за целые поколения несчастных, репрессированных, замученных, заморенных, которых скосили под корень. И эта ответственность тоже лежит на нас.

Опять же во время, когда царит хаос, о котором мы с вами говорим, когда рассыпается все кажущееся, все наигранное, все киношное, когда шоу уже теряют сходство с жизнью, когда очень трудно различить ложь и правду, когда искусственный интеллект генерирует такие картинки и видео, которые часто лучше реальных, в этом всем очень легко растеряться. Поэтому у нас должно быть внутри что-то такое постоянное и неизменное, какой-то стержень.

— К счастью, он у нас есть.

— Возвращаясь, например, к моим разговорам с немецкими коллегами, скажу, что они очень четко это отмечают. У нас была беседа о молодых и старых нациях. Что старые нации уже утверждены, им не нужно доказывать миру, что они имеют право быть на этой земле, что оно неоспоримо. Так вот, себя они называют молодой, еще развивающейся нацией, которая прошла трудный подростковый путь, а сейчас теряется, ищет ориентиры и свою идентичность и должна кому-то что-то доказывать.

К моему удивлению, к старым нациям они относят украинцев. Потому что, по их мнению, у нас сформированы определенные нравственные традиции, национальный кодекс и связь со своей землей и страной. Что мы на одном и том же месте жили на протяжении тысячелетий, никуда не переезжая, и это накладывает определенный отпечаток на страну в целом.

Думаю, нам нужно с этим согласиться, это принять и понять, что именно поэтому нас постоянно атакует россия. Она претендует на это первенство и моральное преимущество. Им хочется занять наше место и получить то же моральное признание, ту самую историческую продолжительность, которой у них нет без Украины. Поэтому они бегают, как курица с отрубленной головой, и не знают, куда прислониться.

— Два года назад в интервью «ФАКТАМ» вы сказали, что «идет реально третья мировая война, которая набирает обороты». Война — это хаос, в котором трудно прогнозировать не то что будущее — ближайшие часы. Мы уже поняли, хотя это было очень сложно принять, что так, как было раньше, больше никогда не будет. Мы должны выжить в этом геополитическом триллере. Как выдержать этот ужас

— Я для себя давно определилась, что война так или иначе коснется абсолютно всех. Вот не удастся никому прожить этот период и остаться такими, будто войны не было или она пришла мимо

Но каково будет это влияние? Я живу в постоянной колоссальной тревоге за детей. На мой взгляд, самое главное, что мы можем сейчас сделать, это каким-то образом их защитить. Казалось бы, напрашивается первое решение о том, что детей нужно вывозить. Но я вижу, что им тяжело за границей. Они в стрессе, в депрессии, они теряют корни.

В Мюнхене прошла так называемая книжная толока, которую проводили на базе переселенного Харьковского национального университета имени Каразина. Около 600 студентов, мне кажется, хотя в цифре могу ошибиться, переехали вместе с преподавателями в этот город. Это достаточно большая община.

На концерте студенты этого вуза пели, читали стихи и прозаические произведения. Все было прекрасно. Однако у меня создалось впечатление, что эти дети напоминают деревья, которые высаживают в большую деревянную бочку, а потом вывозят и расставляют где-то на площади в этих больших горшках. Якобы у них есть какая-то своя почва, но все равно это не земля.

У этих детей есть свой круг общения. Но ведь мы понимаем, что для того, чтобы полноценно расти, им нужно где-то укореняться, влюбляться, дружить, иметь какую-то практику, обрастать связями, знакомствами — всем тем, без чего невозможны нормальная молодость, начало карьеры и т. д. А у них этого нет. Они вырваны из своей почвы.

На днях на презентации спросила ребят, которые уже давно живут здесь: «Есть ли у вас друзья среди немцев?» Один показал фалангу на мизинце: «У меня аж половинка друга, если так можно сказать». Это огромная трагедия.

Этот парень рассказал: «Когда я приезжал в Украину, мои батарейки заряжались буквально за один день. Столько энергии прибывало — до краев. От того, что все понимают, что я говорю, что вокруг все свои, что я могу встречаться с друзьями. Такая эйфория от того, что я дома».

Поэтому я своих детей пока не вывожу. Они находятся в Украине. Я стараюсь делать вид, особенно для младшего, что у нас нормальная жизнь. Это звучит примерно так: «Марчик, ура. Сейчас воздушная тревога, у тебя есть возможность поспать еще и не идти в школу. Как нам повезло сегодня». То есть выступаю немного неадекватным аниматором. Когда учительница их ведет в укрытие, они радуются, что можно сбежать с урока и воспринимают пребывание там как продолжающуюся перемену.

Мы живем в условиях, когда каждый подсознательно думает, что в любой момент к тебе может прилететь и ты можешь погибнуть. Каждый так или иначе примеряет это на себя. То есть живем с тенью гибели за плечами. Думаю, что у нас все депрессии и неврозы еще впереди. Но попробуем хотя бы отсрочить их наступление. Давайте сейчас максимально мобилизуемся. Я понимаю, что это очень сложно, что силы иссякают. Ну, такая у нас жизнь. Такая у нас молодость, зрелость, такой пожилой возраст наших родителей и такое детство малышей. К сожалению, иного не будет.

Годы, которые мы проживаем сейчас, невозможно вычеркнуть и заменить чем-либо другим. Скажу, что плохая идея — откладывать на потом планы, работу, поездки, встречи, любовь, рождение детей, какие-то свои проекты.

Мне кажется, этот ступор, который у многих наступил в 2022 году, должен уже пройти. Поэтому пора начать очень активно и много работать. И для армии, и для страны, и для себя. То есть нам всем нужно просто стать трудоголиками. С мыслью о том, что свою психику мы будем лечить потом, уже после войны. Если сможем.

Мы не знаем, сколько нам осталось. Мы вообще не представляем, что у нас впереди, что придет в голову россиянам и путину и что они применят против Украины. Но мы должны каким-то образом продержаться. Я всегда приободряю своих читателей. Особенно, когда говорю с женщинами постарше, которые были вынуждены уехать за границу. Всем говорю: «Ваша первоочередная задача — дожить до краха путина и до краха россии».

Когда я подписывала свою новую книгу, почему-то захотелось в нескольких десятках экземпляров написать: «Поехали домой, у нас много работы». Потом многие мне прислали фото именно этого автографа с комментариями «наш дом в Донецке», «наш дом в Мариуполе», «мы очень ждем возвращения», «там будет много работы, мы готовы»…

Читайте также: «Если ВСУ сосредоточится на нанесении ударов по москве, эта война закончится через две недели», — историк Юрий Фельштинский

736

Читайте нас в Facebook