«убивал не он», — заметил на воспроизведении событий судмедэксперт. «молчи, сделаем так, что будет он», — ответил милицейский начальник
Это случилось как раз в то время, когда Карловский район Полтавской области захлестнула волна жестоких преступлений. В ночь с 11 на 12 мая 2001 года в селе Поповка, расположенном близ райцентра, неизвестный убил, а затем поджег одинокую пенсионерку Нину Абрамовну Замковую. С утра в село понаехало милиции. Искать предполагаемого убийцу долго не пришлось. Рядом, через улицу, проживала не вполне благополучная семья Степановых. Подозрение пало на 21-летнего Александра и его отчима. Они еще спали после празднования дня рождения, когда к ним постучали: «Никуда не выходите, за вами приедут и заберут», — предупредили мужчин оперативники. Почему, за что — не объяснили. И Сашу таки забрали… Он провел в исправительной колонии пять лет из одиннадцати, определенных ему судом. Как выяснилось позже, абсолютно ни за что!
«У милиции не было никаких доказательств моей вины, кроме найденного на месте преступления металлического прута»
Чуть больше месяца назад Александр Степанов вышел на свободу. Говорит, до сих пор не может привыкнуть к нормальной жизни. Все еще опасается ходить по улицам и особенно боится закрытого пространства — лифта например. Инстинктивно ждет, что его кто-то схватит и для него снова начнется пережитый кошмар. Нелегко, оказывается, возвращаться в общество, от которого был столько лет изолирован.
Я спрашиваю Сашу, какую версию выдвинула милиция, вешая на него преступление, а он мне отвечает: «Так я не убивал!» Человек до сих пор не может вслух повторить то, чего не делал, но за что понес несправедливое наказание. И потом, рассказывая, как шилось дело, без конца вставляет слова с предполагаемым значением: «будто бы», «вроде бы», «якобы». Отгораживая таким образом себя от той нелепицы, которую его вынудили подписать.
- У милиции не было абсолютно никаких доказательств моей или чьей-либо вины в том убийстве, — собравшись с духом, начинает рассказ Александр Степанов. — Не знаю, откуда они взяли (наверное, придумали), что его совершили два человека: один высокого роста, а другой пониже. Мы с отчимом попадали под эти параметры, поскольку я выше его. Вот нас вместе и загребли, а потом, видимо, решили, что отвечать буду я один. Единственной уликой в суде оказался металлический штырь длиной около пятидесяти сантиметров, найденный в сенях сгоревшей хаты. На этом «орудии убийства» вроде бы нашли мои отпечатки. Но вы же понимаете, их там не могло быть.
- И за что ж ты «убил» старушку?
- Да не убивал я! — горячится мой собеседник. — То есть вы хотите спросить, что мне надиктовали в милиции? Я будто бы когда-то одалживал соседке семьдесят гривен до пенсии «на хлеб». Не дождавшись к определенному времени возвращения долга, 11 мая вечером, «будучи в состоянии алкогольного опьянения», пошел типа на разборку к бабушке. Предварительно, дескать, узнав, что в этот день она получила пенсию. Нина Абрамовна, по версии следствия, сначала меня не пускала в хату, и мне пришлось выбить окно. Поняв, что ей все равно деваться некуда, все же открыла дверь. Между нами возникла ссора, в ходе которой я вроде бы ударил бабушку ломиком и она упала без сознания. Воспользовавшись моментом, я как будто стал искать деньги и нашел ровно семьдесят гривен(!) на столе под клеенкой, на котором стоял телевизор. Но тут вдруг обнаружилось, что хозяйка очнулась и убежала к соседям вызывать милицию. Мне якобы пришлось догнать ее, бросить в хату, сгрести половые дорожки и поджечь их.
В общем, милицейская версия мало чем отличалась от действительных событий. В самом деле, Нине Абрамовне почти удалось скрыться от преступника, ворвавшегося среди ночи в ее хату с целью ограбления. Придя в себя после нескольких сокрушительных ударов по голове, она попыталась найти защиту у соседей, живущих напротив. Увы, их дом стоял слишком далеко от дороги, и убийца настиг старушку в то время, когда ее пальцы уже тянулись к оконному стеклу. Этим убийцей был живший тогда в Поповке Руслан Худолей, приговоренный в конце прошлого года Апелляционным судом Полтавской области к пожизненному заключению. Именно он в последние несколько лет держал в страхе всю округу. Но поскольку Руслан не попадал ранее в поле зрения правоохранительных органов и вел внешне пристойный образ жизни, он оказывался вне подозрения.
«Бери это дело на себя. Лет семь дадут, отсидишь года полтора-два, а затем, глядишь, и настоящего убийцу найдем»
Однако это выяснится лишь три года спустя. А тогда перед карловской милицией стояла задача оперативно раскрыть очередное громкое преступление. Они здесь в то время совершались с завидной регулярностью, едва ли не каждый месяц. Связывать воедино их почему-то не спешили. Кстати, за несколько недель до убийства Нины Замковой также сгорела в своей хате пенсионерка из той же Поповки Мария Дяченко. Только после ареста Худолея выяснилось, что это его рук дело. Он убил старушку ради 180 гривен и, заметая следы преступления, поджег ее дом. Тогда все списали на неисправность электропроводки.
Еще годом раньше, опять же в Поповке, был убит бывший сотрудник райотдела милиции, пытавшийся предотвратить кражу алюминиевых фрагментов крыши пустовавшего напротив дома. В этом случае сотрудники уголовного розыска РОВД тоже «отличились», повесив преступление на невиновного местного жителя Анатолия Ивашину. Он отсидел в колонии почти шесть лет из двенадцати (один год ему приплюсовали еще за кражу консервации), определенных судом. (В свое время «ФАКТЫ» подробно рассказывали об этих случаях. ) И если бы Руслан Худолей не сознался во всех злодеяниях, уголовные дела по которым были либо закрыты, либо вообще не возбуждались, возможно, мы так и не узнали бы правды.
- Как долго ты терпел издевательства, прежде чем взял вину на себя? — задаю вопрос Александру.
- Очень долго, целых двадцать пять дней. А в день меня допрашивали раза четыре, а то и пять. Можете представить…
В нашем разговоре снова наступает пауза. Видно, молодому человеку неохота ворошить прошлое. Но что делать?
- Дайте табуретку, сейчас покажу один из способов, который применяли ко мне, — наконец решается Саша.
Он становится коленями на принесенный из кухни табурет, закладывает руки за спину, вроде они в наручниках, и говорит, что стоящего в такой позе человека бьют резиновыми дубинками по пяткам. Больно — не то слово. После этого в камеру волокут — ногами идти невозможно. Эта пытка чередовалась с другой, с применением противогаза. Милиционеры поджигали сигарету и клали ее в переходник, соединенный с дыхательным шлангом. Допрашиваемый терял сознание, его откачивали и снова принимались выбивать показания. Обычно в кабинет, где это происходило, часто заходили сотрудники из других отделов, и каждый считал своим долгом ударить задержанного — кто рукой, кто ногой. Старались попадать в область почек. Но больше всех «клепал», по выражению Саши, начальник уголовного розыска.
- Они знали, что у меня порок сердца, но ни разу на мои требования не пригласили врача, — продолжает Александр. — Бесились, что я так долго не сдаюсь. Знали, что «пакуют» невиноватого. Говорил им: «Давайте напишу заявление, что это я убил Гонгадзе. Какая разница?» Но они свое: «Бери это дело на себя, — уговаривали. — Дадут лет семь, года полтора-два отсидишь, а затем, глядишь, и настоящего убийцу найдем».
- И ты поверил этому?
- Нет, я просто уже не мог терпеть издевательств. Однажды, после одного из допросов «с пристрастием», я сказал своему сокамернику: «Очередную пытку я не вынесу, подпишу все, о чем меня просят».
«Буду требовать компенсацию морального ущерба в размере миллиона гривен за каждый год, проведенный в зоне»
И маховик карательной машины начал набирать обороты. Сознавшегося в чужом преступлении Александра Степанова еще пять дней продержали в КПЗ, чтобы сошли синяки (в следственный изолятор с побоями не принимают, как он мне объяснил). Но прежде всего повезли на место происшествия для воспроизведения событий. Здесь придуманная для него уголовным розыском версия чуть было не лопнула. Сопоставив характер повреждений на трупе погибшей женщины с путаными объяснениями подозреваемого в убийстве, судмедэксперт обратился к милицейскому начальнику (Александр не может точно вспомнить его должность): «Это не он». «Молчи, сделаем так, что будет он», — ответил гражданин начальник.
И сделали. Вместо обещанных семи лет прокурор потребовала на суде… пятнадцать лет лишения свободы. Правда, судьи посовещались и скостили требуемый срок на четыре года. Александр очень надеялся, что суд во всем разберется и оправдает его. Выдвинутые против него обвинения он отрицал, однако 21-летний подсудимый так и остался неуслышанным.
- Сам суд длился минут десять, — рассказывает Саша. — Кстати, судил меня тот же человек, что и Анатолия Ивашину. И начальник уголовного розыска, выбивавший из нас показания, был один и тот же. На адвоката у меня тогда денег не было, а бесплатного мне не предоставили. Так вот, когда зачитывали приговор, от неожиданности я опустился на скамейку, хотя в это время принято стоять. И потерял дар речи, то есть что-либо сказать в свою защиту не мог.
- Позже сумел все-таки настроиться на то, что придется сидеть все одиннадцать лет?
- Нет. Все эти годы я жил надеждой, что рано или поздно выйду на свободу. Надежда не оставляла меня до последнего. Вся зона знала, что я сижу за чужое преступление. К жизни в колонии так и не привык. Я оставил там свое здоровье: нажил язву желудка, потерял шесть зубов, больные почки. Разве можно такое прощать? Поэтому буду подавать иск на тех, кто отправил меня за решетку. Как и Толик Ивашина, я буду требовать компенсации морального ущерба в размере миллиона гривен за каждый год, незаконно проведенный в зоне.
Суд длился десять минут, а в колонии Александру Степанову пришлось задержаться еще почти на два года(!) после того, как серийный убийца Руслан Худолей дал показания, что это именно он убил Нину Замковую! Так определено законодательством — невиновно осужденного нельзя освободить, прежде чем будет вынесен приговор настоящему преступнику и прежде чем будет пересмотрено его дело Верховным судом. А суды у нас, как известно, перегружены.
- Последние месяцы и дни были самыми тяжелыми, — вздыхает Александр. — Единственное, что скрашивало мою жизнь, так это письма из дома. Увы, жена от меня ушла, как только я попал в милицию. Спасибо маме, она познакомила меня с хорошей девушкой Оксаной, которая не побоялась принять мое предложение и приехать на зону на свидание. Теперь мы вместе. Оксана работает уборщицей в школе на мизерную зарплату, я только устраиваюсь автослесарем на станцию техобслуживания. Донашиваю ту же одежду, в которой меня забрали пять лет назад. Штаны, правда, спадают — не на курорте был. Но главное — я на свободе!
По темпам снижения преступности Карловский район стоит теперь на первом месте
Тем временем в органах правопорядка и правосудия Карловского района практически не осталось людей, причастных к делам Ивашины и Степанова. Одни ушли на пенсию, иные были переведены на другие должности, в другие структуры. Но это не освобождает их от ответственности за сознательные «проколы» в своей профессиональной деятельности. Прокуратура Полтавской области уже расследовала и передала в Апелляционный суд дело в отношении бывшего начальника уголовного розыска Карловского РОВД, способствовавшего незаконному привлечению Анатолия Ивашины к уголовной ответственности. В деле Александра Степанова еще будут разбираться. Естественно, бывший начальник отдела, а ныне пенсионер отрицает, что к подозреваемому применялись силовые и психологические методы воздействия при получении показаний, и своей вины не признает.
- Дело по Ивашине будет очень сложным, — уверен нынешний прокурор Карловской районной прокуратуры Александр Легеньковский. — Ведь оно прошло все уровни, начиная от районного суда и заканчивая Верховным. И на всех этих уровнях подсудимый, согласно протоколу, признавал себя виновным и был не согласен лишь с высокой мерой наказания. Хотя некоторые зацепки там все же есть.
- Почему же так случилось, Александр Владимирович?
- Просто милиция очень старалась раскрыть преступления и где-то перегибала палку. Понятно, что на район давили сверху. Кстати, не только эти двое сознавались в совершении убийств, еще три-четыре человека, насколько мне известно, давали показания против себя. К счастью, до суда их дела не дошли.
После задержания Руслана Худолея и его младшего брата Александра в Карловском районе остается лишь одно нераскрытое убийство, которое было совершено уже в то время, когда они находились в следственном изоляторе. По темпам снижения преступности район стоит на первом месте не только в области, но, пожалуй, и в Украине. Тщательная зачистка территории в тот момент, когда здесь активно велись поиски серийного убийцы (в район было командировано тогда около полутора сотен оперативных работников из других регионов Украины), дала свои результаты. Всех людей, склонных к правонарушениям, либо посадили, либо хорошо припугнули. Кстати, многие из тех, кому довелось пройти нелегкую процедуру допросов, сейчас боятся даже пикнуть. Говорят, не один после этого стал инвалидом или даже умер. Живые, естественно, жаловаться на работников милиции не будут. В общем, все теперь хорошо.
А в райотделе милиции, как уверяет его новый начальник Николай Россоха, пыток уже не применяют:
- Мы доказываем или же опровергаем вину только законными методами. Я вообще не признаю, что в милиции существуют пытки — лично с этим никогда не сталкивался, возможно, потому, что работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, а не в уголовном розыске. Хотя, может быть, где-то что-то и есть, раз об этом пишут в газетах и говорят по телевизору…
575Читайте нас в Facebook
